Селеста Брэдли - Обаятельный поклонник

– Над чем это вы там смеетесь? А? Может, поделитесь со мной?

– Я просто боюсь темноты, – буркнула Роуз. – Больше не могу выносить это. Можно мне понести фонарь?

Георг удивился, что кто-то еще захотел нести фонарь. Но возражать он не стал и тут же передал фонарь Роуз.

Подержав немного фонарь в руках, Роуз отдала его Георгу обратно.

– Нет, мне так не лучше. Дело не в темноте. Дело в том, что мы под землей…

Желто-зеленый свет лег на лицо Роуз, и Коллиз вдруг увидел, насколько она испугана. Он сразу же пожалел о том, что дразнил Роуз и посмеивался над ней. Коллиз взял ее маленькую холодную руку в свою ладонь.

– Роуз, мы здесь в безопасности. Эти тоннели существуют не одно десятилетие.

– Надеюсь, они не обрушатся на нас прямо сейчас!

Голос Роуз сильно дрожал. Должно быть, она совсем лишилась мозгов от страха, решил Коллиз.

По идее сейчас ему следовало наслаждаться ее страхом. Коллиз впервые видел Роуз без привычного выражения превосходства на лице. Но ее пальцы так беспомощно, с таким отчаянием сжимали его руку, что Коллизу сразу же захотелось сказать ей что-нибудь ободряющее.

Казалось, Роуз никогда и не училась в школе шпионов, не изучала никакие науки и вообще не брала в руки оружия. Она превратилась в маленького растерянного ребенка, нуждавшегося в защите. Одна мысль о том, что над ними находятся тонны и тонны земли, приводила ее в ужас.

Они были погребены под землей. А быть погребенным – значит быть мертвым. В таком положении трудно мыслить рационально. Разум уступает место инстинктам, животному ужасу.

Наверное, Роуз казалось, что она больше никогда не увидит солнце, что она умрет в этом тоннеле. Она ощущала здесь, рядом с собой, присутствие смерти. Ее сердце билось, как пойманная птица в клетке. А ее глаза превратились в два огромны блюдца, наполненных болью. Роуз дышала с трудом – воздух вдруг сделался таким густым, что у нее просто не хватало сил втянуть его в себя.

Коллиз и принц начали удаляться от нее, они таяли в темноте, их фонарь качался где-то очень-очень далеко. Они как будто говорили с ней, но Роуз не понимала смысла их слов. Она все пыталась вздохнуть…

Неожиданно щеку Роуз пронзила острая боль – в воздухе перед ее носом мелькнула рука. Если бы ее не стукнули по лицу, она, наверное, потеряла бы сознание. Роуз заморгала, а потом широко открыла глаза. Из темноты снова выплыли два взволнованных лица. Щека болела, и Роуз стала тереть ее. И тем не менее она была благодарна за то, что ее ударили.

Коллиз наклонился к Роуз, провел пальцами по ее пылающей от удара щеке, затем посмотрел на принца. Принц сильно тряс одной рукой, вероятно, ее жгло от удара.

Роуз тоже посмотрела на принца. Разве она могла в чем-то упрекнуть его высочество? Роуз присела в реверансе:

– Благодарю вас, ваше высочество. – Хотя она едва держалась на ногах и ее голова все еще кружилась, Роуз оставалась верна себе. – Надеюсь, что и мне представится случай оказать вам такую же любезность.

Коллиз радовался тому, что Роуз вернулась в свое привычное состояние. Правда, он не сказал бы, что в своем привычном состоянии Роуз любила шутить и веселиться. За все время их знакомства он лишь однажды видел ее улыбающейся. И то не ему… Ему она никогда не улыбалась. Интересно почему? Другим стажерам, правда, время от времени удавалось развеселить Роуз, в такие минуты ее лицо оживало, а в глазах появлялся блеск. И еще, говорят, Филиппа Каннингтон однажды так насмешила Роуз, что та смеялась до слез. Да, хотел бы он послушать, как Роуз смеется. Роуз Лейси была не из тех, кого легко рассмешить…

Интересно, размышлял про себя Коллиз, ощущается ли в ее смехе та хрипотца, которая время от времени проскальзывает в ее голосе, когда она разговаривает? А если Роуз начинала раздражаться, то эта самая хрипотца становилась еще заметнее. И ему это очень нравилось. Наверное, такие модуляции ее голоса пробуждали в нем инстинкты охотника. А он, как и каждый мужчина, был по своей природе охотником, готовым броситься в погоню за дичью… А потом овладеть ею…

Да… именно так…

«Однако сейчас не самое подходящее время, старина, – напомнил себе Коллиз. – Сейчас надо в первую очередь беспокоиться о своей шее и шее принца».

Георг привел их в самую старую часть тоннеля. Каменные стены и сводчатый потолок не были покрыты известковым раствором. Коллиз пытался убедить себя в том, что это очень даже хорошо. Такие стены, говорил он себе, выглядят еще прочнее и надежнее. Они-то уж точно выдержат давление расположенного сверху города. Но по какой-то неведомой причине сразу начал ощущаться вес каждого булыжника в мостовой и каждого магазина над их головами.

Они могли слышать лишь монотонный плеск воды под ногами и видеть только небольшую часть тоннеля впереди себя. Коллизу начало казаться, что они не продвигаются вперед, а топчутся на месте. Если бы они шли против движения воды, то тогда бы ощущали сопротивление потока и понимали бы, что они все-таки продвигаются вперед. Сейчас же они двигались по течению, и сила потока воды почти не чувствовалась.

К счастью, постепенно начал рассеиваться кошмарный запах и дышать стало чуть легче. Коллиз вдруг представил себе, что никогда в жизни ему уже не случится уловить в воздухе душистого запаха жареной дичи. Никогда в жизни он не сможет насладиться ароматом роз… и женских духов.

– Вонь здесь уже не такая удушающая, – пробормотал он себе под нос и бросил взгляд на свою спутницу, чей профиль неясно вырисовывался в тусклом свете фонаря. Услышав эти слова, Роуз обернулась к Коллизу. В ее глазах застыло изумление. Как он мог переживать из-за такой ерунды, когда их жизни в опасности? Должно быть, он просто сошел с ума, решила она.

Что же касается смрада, наполнявшего тоннель, то Роуз была уверена в том, что запах не стал слабее, они просто уже привыкли к нему, и поэтому эта вонь теперь не казалась им такой резкой. Когда Роуз возилась на кухне, мыла горшки и вычищала помойные ведра, то быстро переставала ощущать какие-либо запахи вообще, и при этом ее нос продолжал, как и всегда, прекрасно дышать.

Ее тело содрогалось от каждого удара сердца, но Роуз старалась не обращать на это внимания. Надо просто идти быстрее и не отставать от мужчин. Принц должен вывести их в безопасное место.

Георг обернулся через плечо и посмотрел на Роуз, на его полных щеках подрагивали зеленоватые отблески света.

– Я знал, что обязательно все вспомню! Тоннель, ведущий к дворцу и к дому на Пэлл-Мэлл, совсем близко! Я не сомневаюсь! – радостно воскликнул принц и снова бросился вперед.

Роуз на мгновение замерла на месте. А разве до сих пор он сомневался в том, что они на правильном пути?

Сзади к Роуз приблизился Коллиз и жалобно проговорил:

– Надеюсь, он действительно знает, куда ведет нас.

Сквозь ткань своего мокрого платья Роуз ощущала исходящий от тела Коллиза жар. Ей вдруг захотелось прижаться к нему на мгновение и почувствовать себя в безопасности. Она так сильно замерзла!

– Роуз? – Он прикоснулся к ее плечу. – С тобой все в порядке?

Она уловила в его голосе волнение, и ее ноги внезапно ослабели. Но нет, она не может позволить себе быть слабой. Роуз оттолкнула от себя его руку.

– Что, Коллиз, в темноте любая женщина подойдет? Держи, пожалуйста, свои руки при себе! – твердо проговорила она и решительно шагнула вперед. Роуз заставила себя рассердиться на Коллиза, и гнев сразу же придал ей силы, которых еще минуту назад у нее почти не оставалось.

Коллиз с удивлением посмотрел на нее. Его ладонь все еще хранила тепло ее тела. Внутренний голос напомнил Коллизу, что Роуз сейчас была очень напугана. К тому же она выглядела замерзшей, у нее зуб на зуб не попадал. Однако Коллиз тут же заставил этот голос умолкнуть. Как бы то ни было, но мисс Лейси придется позже ему кое-что объяснить. Многое выглядело очень подозрительным.

О чем это он? Ведь не она притащила принца-регента поразвлечься в дом объекта, продолжал спорить с собой Коллиз. Не она устроила этот маскарад с переворачиванием шкафов.

Черт возьми! Слабый внутренний голосок снова дал о себе знать. Что ж, оставалось радоваться тому, что в этом страшном тоннеле он сейчас был не один, а с компанией.

Далтон Монморенси сидел в секретном кабинете в «Клубе лжецов» и просматривал последние донесения своих осведомителей. На минуту отложив в сторону бумаги, он принялся крутить головой в разные стороны. Нестерпимо ныла шея. При каждом движении воротничок и галстук начинали его душить.

Господи, как же он устал. Часть стажеров должна была скоро окончить полный курс обучения, и тогда их можно пускать в дело. Но пока у «лжецов» катастрофически не хватало людей, а они были нужны, как никогда. По ту сторону Ла-Манша что-то затевалось, он чувствовал это. Интуиция и опыт всегда подсказывали Далтону, на что следует обратить внимание в первую очередь.

Сейчас на них обрушился поток проблем, требовавших немедленного решения, а тут еще эта несносная колонка «Голос общества». Газетчики начали подавать информацию, державшуюся в строжайшем секрете. Как она могла просочиться в газеты? Кто так постарался?

Раньше «Голос общества» печатался в другой газете. Когда правительство начало оказывать давление на эту газету и стало запрещать определенного рода публикации, «Голос общества» быстро нашел себе новое пристанище.

Издатели с удовольствием печатали в своих газетах «Голос общества», потому что один номер с этой колонкой приносил столько денег, сколько удавалось заработать нескольким газетам, вместе взятым, за неделю.

В щель под дверью кабинета начал просачиваться резкий запах масляной краски. Это Клара принялась рисовать. Она прекрасно владела карандашом, ее наброски всегда отличались живостью и точностью изображения. Теперь же она взялась за масло. С ее упорством, надо думать, она скоро достигнет совершенства и в этом.

Далтон считал, что Клара с такой страстью занималась искусством только потому, что это отвлекало ее от грустных мыслей.

Он знал, что его жена всегда очень хотела иметь ребенка. Ему тоже, разумеется, этого хотелось, но он не стал бы меньше любить Клару, если бы она не смогла подарить ему сына или дочь. Клара же боялась, что она бесплодна. Далтон не торопился обвинять в этом жену, он полагал, что вина могла быть и его. Он всегда был с женщинами крайне осторожен, а в последнее время и вообще вел чуть ли не монашеский образ жизни. Возможно, это как-то сказалось на нем. Как бы то ни было, но никто не подбрасывал незаконнорожденных детей к его двери.

Кроме всего прочего, стоит иметь в виду и то обстоятельство, что они были женаты всего несколько месяцев. Клара не имела детей в первом браке, и ей уже исполнилось тридцать лет, но тем не менее они все-таки надеялись, что у них будет большая и дружная семья. Они с Кларой мечтали об этом.

И все же хорошо, что у него был Коллиз. Если у них с Кларой так и не родится ребенок, то Коллиз унаследует его состояние и титул.

Коллиз. Тут существовала еще одна проблема…

Далтон снова потер шею. Если бы только Коллиз остепенился, если бы захотел сотрудничать с Роуз… Вместе они могли бы многое сделать.

Далтон очень надеялся на то, что задание, которое изобрел для них Саймон, поможет им сработаться. Что же касалось его, Далтона, то никакие новые идеи в последнее время его не посещали.

Неожиданно в дверь кабинета постучали, и не успел Далтон что-либо ответить, как на пороге комнаты появился Стабз. Далтон вздохнул. Раньше в его секретный кабинет могли войти только избранные, сейчас же, казалось, дверь комнаты никогда не закрывалась.

Стабз тяжело дышал после быстрого подъема на третий этаж. Далтон окинул своего гостя взглядом. Если бы на двери был еще колокольчик, то он, вероятно, никогда бы не переставал звенеть.

– Милорд, сэр, он пришел!

– Ради Бога, Стабз, говори яснее. Кто пришел? Кто заставил тебя так быстро бегать?

– Я. – Следом за Стабзом в кабинет вошел сухопарый мужчина, внешне напоминавший борзую. ЛордЛиверпул, премьер-министр Англии, хотя и не был слишком высоким человеком, каким-то непонятным образом смог заполнить собой весь кабинет Далтона.

Далтон встал и поклонился. Хотя его титул и состояние были равны титулу и состоянию лорда Ливерпула, Далтон всегда относился с почтением к преклонным годам и опыту премьер-министра. Когда лорд Ливерпул открыл дверь, в кабинет ворвалась новая волна едкого запаха масляной краски, и Далтон невольно сморщил нос. Поскорей бы Клара заканчивала свои эксперименты, подумал он.

Усадив гостя в кресло, Далтон с интересом спросил его:

– Что привело вас ко мне так рано, милорд?

Лорд Ливерпул ни в коей мере не разделял слишком смелых демократических взглядов «лжецов» на многие вопросы и поэтому время от времени выказывал свое недовольство их действиями. Он даже угрожал распустить «Клуб» в том случае, если «лжецы» по-прежнему не будут соблюдать установленные для них рамки законности. И обычно лорд Ливерпул появлялся в «Клубе лжецов» только в том случае, если происходило нечто из ряда вон выходящее.