Позже, когда я уютно устраиваюсь под одеялом, мысли о большом грубом Ное и его вязании вызывают у меня улыбку. 

***** 

На следующее утро мы встаём на рассвете, чтобы поработать с лошадьми. Когда дети узнают, в чем заключается их работа, они все стонут.

— Мы должны чистить какашки? — спрашивает Нилл, издавая рвотный звук. Ему вторят стоны нескольких детей и хор рвотных звуков.

— Совершенно верно. — Брайсон, один из опытных вожатых, скрещивает руки на груди. — Прежде чем сесть на лошадь, вы должны научиться ухаживать за ними. Это значит научиться чистить их после верховой езды, и надевать седло, и проверять копыта лошадей, и… чистить стойла.

— Вы имеете в виду лопату для какашек, — резко говорит один из ребят.

— Да. Вы знаете, почему мы заставили вас сначала вычистить стойла? Потому что вы должны научиться не-веселым вещам, прежде чем узнаете забавные вещи, — говорит Брайсон весело.

Ной стоит в нескольких футах позади меня, и я слышу, как он тихо говорит:

— На самом деле потому, что дети — это бесплатный труд. Но также и потому, что иногда в жизни тебе придётся иметь дело с дерьмом. Так что ты должен привыкнуть к его разгребанию.

Я поворачиваюсь и смотрю на Ноя широко раскрытыми глазами, когда он произносит ругательства, но мальчишка рядом с ним понимающе кивает.

— И ты не можешь позволить дерьму сломить тебя, — говорит парень.

Ной даёт «пять» мальчику.

— Хорошая философия, Луи.

Я смотрю на Ноя, который, кажется, ничего не замечает.

— Никакой ненормативной лексики.

— Что? — ребёнок протестует. — Это то, что говорит моя мама.

— Твоя мама — мудрая женщина, — добавляет Ной.

— Да. Знаю. Ты собираешься помогать убирать стойла?

— Ты с ума сошел? — выпаливает Ной.

— Так ты собираешься просто смотреть, как мы это делаем?

— Совершенно верно. Я буду стоять здесь и наслаждаться чашкой кофе, потому что именно так учил меня мой отец. Круг жизни, чувак. Я отмотал своё время, убирая стойла. Теперь твоя очередь.

— Хм. Я думал, ты должен быть обычным парнем, а не заносчивым спортсменом, — ворчит Луи. — Но думаю, что как только ты разбогатеешь, ты станешь слишком хорош для таких вещей.

Ной стонет и театрально закатывает глаза.

— Прекрасно. Сходи за двумя вилами. И ещё — найди своего подельника, Спенсера. Но ты же знаешь, что ты заноза в заднице, Луи.

— Ной! — восклицаю я, широко раскрыв глаза.

Луи усмехается.

— Да! Я знал, что ты сдашься.

— Ты только что обвинил меня в том, что я разгребаю с тобой дерьмо? — спрашивает Ной.

Улыбка Луи становится еще шире.

— Смирись с этим, дружище. Тебя обыграли.

Ной пытается удержаться от смеха.

— Убирайся отсюда. — Когда Луи убегает за лопатами, Ной качает головой. — Он настоящий манипулятор.

— Ты не можешь называть его занозой в заднице, — говорю я ему.

— А почему бы и нет? — спрашивает Ной, тупо глядя на меня. — Я назвал его занозой в заднице, потому что он мне нравится. И потому что он заноза в заднице.

— Во-первых, это ненормативная лексика, а мы не употребляем ненормативную лексику в лагере. Во-вторых, ты не можешь просто так обзывать детей.

— Он назвал меня ослом вчера, когда мы встретились, — протестует Ной. — Я совершенно уверен, что не задеваю его чувств и не подвергаю его сквернословию, которого он еще не знает.

— Ну, по крайней мере, у него есть точная оценка тебя.

— Видишь? Ты согласилась, что я осёл, а я тебе нравлюсь.

Я поднимаю брови.

— Ты мне нравишься?

— О, пожалуйста. Не притворяйся, что не понимаешь, — усмехается Ной.

Я подхожу ближе к нему, понизив голос до шепота, и наклоняюсь.

— Да. Ничто так не возбуждает меня, как мужчина, который вяжет мне носки.

— Ооо… — Ной отступает на шаг, качая головой и смеясь, и складывает руки на груди. — Поразила в самое уязвимое место. Я думал, мы договорились никогда больше не говорить об этом.

— Я же сказала, что никому не скажу. Но не обещала никогда не говорить об этом.

Луи и Спенсер прерывают его, подходя с вилами в руках.

— Давай покончим с этим, — говорит Луи, закатывая глаза.

Ной прогоняет детей к стойлу, останавливаясь на секунду, чтобы прошептать мне на ухо, прежде чем пройти мимо.

— Если от вязания носков ты станешь мокрой, милая, я свяжу для тебя целый чёртов гардероб. 

19

Эйден


— Надеюсь, ты не возражаешь, если я воспользуюсь кухней, — говорит Грейс, поднимая взгляд от стола, где она нарезает овощи. — Дети готовят еду на костре, и я просто не могу смириться с перспективой хот-догов на ужин.

— Это дом Ноя, так что я разрешаю тебе использовать все, что ты захочешь.

Она смеётся, перекладывая овощи с разделочной доски в миску.

— Кстати, а где твой сосед по комнате?

— В спортзале. — Меня раздражает, что ей не всё равно, где Ной. Не хочу показаться слишком высокомерным, но я не привык, чтобы девушки не западали на меня. Я богат, хорошо сложен и футболист; у меня нет проблем с женщинами. Но Грейс не похожа на девушек, которые обычно бросаются на меня.

Она, кажется, не замечает моего раздражения, и трудно оставаться таковым, когда она бросает ещё один перец и перекладывает его с разделочной доски в миску, выглядя чертовски очаровательно в тёмно-синей юбке и белой футболке, её волосы собраны в высокий хвост.

Мне приходится отвести от неё взгляд, потому что если я продолжу пялиться на неё, то начну думать о том, чтобы бросить её прямо на эту стойку и спрятать лицо под юбкой. И если я начну думать об этом…

Дерьмо. Мой член теперь твёрд. Я прикрываю его, проскальзывая в одно из высоких кресел за гранитной столешницей.

— Я посмотрела на Уэст-Бенд, — произносит Грейс.

— Я думал, у тебя нет привычки искать в интернете.

Она усмехается.

— Я не искала вас, ребята, — протестует она. — Только фотографии Уэст-Бенд. Мне было любопытно, была ли я там со своим отцом. Кстати, была. Я узнала главную улицу.

— Она почти такая же, как главные улицы в сотне других городов США.

— Верно. — Грейс поворачивается, подходит к холодильнику и достает ещё овощей. — Но я помню универмаг, потому что там продавали платья. Вроде бы, я испачкала мороженым рубашку перед обедом в какой-то забегаловке? Моя мать была очень расстроена из-за этого. Она привела меня туда, чтобы купить новое платье, и это было похоже на что-то прямо из «Маленького дома в прерии».

— Это как раз подходит для Уэст-Бенда.

— Должно быть, там было весело расти.

Я смеюсь.

— Весело — это не то слово. Уэст-Бенд… маленький.

— Как уютный и причудливый?

— Да, а ещё скучный и чопорный.

Она нарезает ещё овощей и смотрит вверх.

— Вы с Ноем голодны?

Чёрт, да.

— Я определённо голоден. — Я не добавляю часть о том, чего именно я хочу, но когда глаза Грейс встречаются с моими, выражение её лица говорит мне — она точно поняла, что я имел в виду.

— Я… — она краснеет и запинается. — Я купила кое-что в маленьком продуктовом магазинчике, который видела по дороге сюда. — Она смотрит на свой телефон. — В рецепте сказано, что блюдо рассчитано на четыре порции. Я должна удвоить ингредиенты?

— Мы же футболисты.

— Замечание принято. Значит, я должна увеличить их в четыре раза?

— Если ты не заметила, я не совсем маленький. — Я делаю паузу на мгновение. — Везде.

— Спасибо за разъяснение. — Грейс молчит, беря в руки огурец. Затем она останавливается в воздухе с огурцом в руке, и её глаза встречаются с моими. Да, она определённо думает о члене. Лицо девушки становится ярко-розовым, и она кладёт огурец обратно на столешницу.

Она снова прочищает горло.

— Итак, на какой позиции ты играешь?

— Где только захочешь. — Я снова улыбаюсь ей, и она бросает на меня злобный взгляд. — Ладно, ладно. Я корнербек. [прим.пер. Корнербек — левый или крайний правый защитник].

— Квотербек?

Я громко вздыхаю.

— Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, не так ли?

Грейс смеётся.

— Ничуть.

— Ты действительно ничего не знаешь о футболе?

— Я же сказал тебе, что нет!

— Что ж, я с удовольствием научу тебя нескольким приемам.

Она прикусывает нижнюю губу.

— Я знаю, что так и будет.

— Вообще-то, у меня есть один приём… — я замолкаю, слезаю с высокого стула и иду туда, где она стоит. Я так близко, что чувствую запах её духов — может быть, это её шампунь — чистый, лёгкий и цветочный. Грудь Грейс вздымается, давая мне возможность взглянуть через плечо на её декольте в рубашке.

— Эйден… — выдыхает она. Я не могу понять, произносит ли она моё имя в качестве предупреждения или потому, что хочет, чтобы я прикоснулся к ней.

— Этот приём начинается с того, что я задираю твою маленькую юбку. — Я скольжу руками вниз по девичьим бёдрам, натягивая хлопчатобумажную ткань, когда мои пальцы касаются её кожи. Когда я наклоняюсь к ней, мои губы почти касаются её уха, и Грейс издаёт стон.

Грёбанный стон.

Мой член тут же напрягается, что-то вроде своеобразного рефлекса. Я никогда раньше не становился твёрдым из-за звука. Я поднимаю юбку на её идеальную задницу.

Её идеальную, почти голую задницу.

Под юбкой у неё маленькие чёрные стринги. Я хочу сорвать их прямо сейчас. Вместо этого я кладу ладонь на её идеально круглое полушарие, прежде чем отвести руку и слегка шлепнуть её.

— Ты не посмеешь отшлепать меня, — шепчет она.

Я думаю о том, как именно она будет выглядеть согнувшись, пока я трахаю её сзади, и мой член пульсирует в ответ.

— Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я наклонил тебя и скользнул своим членом внутрь тебя прямо сейчас, — шепчу я. Грейс тихо стонет, когда я произношу эти слова, мои губы так близко к её уху. — Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я шлёпнул тебя по заднице, пока буду трахать.

— Эйден…

— Всё, что мне нужно сделать, это провести пальцами по твоему бедру, — мягко говорю я. — Если я протяну руку между твоих ног, обнаружу ли я, что твоя киска готова для меня?

Она издаёт разочарованный стон и извивается напротив меня, но не делает шаг назад.

— Скажи «да».

Она испускает долгий вздох.

— Эйден, я просто… нет. Я не могу сделать это с тобой и Ное…

Чёрт возьми, грёбанный Ной. Я слышу звук его шагов по полу, прежде чем замечаю его. Что за обломщик.

— Эй, Эйден, — зовёт он.

Грейс отскакивает от меня, как прыгун с шестом, оставляя меня с тем, что будет самым массивным случаем синих шаров в истории.

— Блядь. — Я хочу сказать «что», но вместо этого выходит именно это. Я сжимаю кулаки, пытаясь подавить своё раздражение Ноем, потому что последнее, чего я хочу, это чтобы он думал, что мешает мне — или ещё хуже, что у меня проблемы с набором очков с Грейс.

Ной ухмыляется и поднимает телефон.

— Пара черлидерш написала мне, что ищет тебя. Очевидно, они хотят сделать «Эйден-сэндвич». — Он использует воздушные кавычки. — Скажи своим интрижкам, чтобы они перестали мне писать.

— Я просто… эм… я сейчас вернусь, — говорит Грейс, практически выбегая из комнаты.

— Неужели? Фальшивый тройничок? Это всё, на что ты способен, Ной?

Он пожимает плечами.

— Рецепт мази для моей сыпи?

— Вот это было забавно.

— А ты не думаешь, что Эйден-сэндвич — это смешно? — спрашивает он, когда я вылетаю из комнаты. 

***** 

Мы втроём, в конце концов, так и не поужинали вместе. Грейс уходит, чтобы что-то сделать с кемпингом, оставляя свой салат наполовину законченным на столешнице. Кемпинг, очевидно, является предлогом, чтобы избежать того, что произошло между нами — и Ной застукал нас — поэтому я стучу в дверь её спальни позже вечером.

Когда девушка открывает её, то бросает на меня взгляд.

— Тебе не следует быть здесь.

— Я не пытаюсь залезть к тебе в трусики.

Грейс поднимает брови.

— Или ко мне под юбку?

— Так вот почему ты сейчас в джинсах?

— Сегодня — ранее — было…

— Не было никакого Эйден-сэндвича, — прерываю я её, прежде чем она успевает сказать что-нибудь ещё. — Эта штука с сообщением… Ной хотел отомстить мне за то, что я сказал, будто у него венерическое заболевание.