— Никаких болельщиц? — Грейс скрещивает руки на груди и делает серьёзное лицо, но по тому, как приподнимаются уголки её губ, я вижу, что она вот-вот улыбнется.

— Честное слово. Никаких болельщиц, никаких сэндвичей. Я пришёл, чтобы сказать тебе это. Вот и всё. И упомянуть, чтобы ты никогда больше не готовила ужин.

— Ты пришёл сказать, чтобы я никогда больше не готовила для тебя ужин? Как по-джентльменски.

— Ты можешь приготовить мне ужин в любое время, знаешь ли. Я просто сказал.

— Ты закончил?

Я ухмыляюсь.

— Не совсем. Где твои два сварливых стража?

— Они стараются держаться в тени. Они проверили дом, так что не похоже, что они должны быть размещены перед моей комнатой.

— Избавься от них.

— Прошу прощения?

— Ты когда-нибудь скрывалась от них раньше?

Её глаза широко распахиваются.

— Нет.

— Ни разу?

— Нет. Я никогда не делала ничего такого, ради чего мне пришлось бы от них скрываться.

— Ты никогда не делала ничего плохого? — дразнюсь я. — Я думал, что на прошлой неделе у тебя был кровати-трясущий, пальце-подгибающий секс.

Грейс закатывает глаза.

— Очевидно, это было неправдой.

— Очевидно.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Я просто говорю, что если бы у тебя был секс со мной на прошлой неделе, ты бы не отправилась в поход.

— А где бы я была?

— В моей постели, разумеется. Потому что когда я трахну тебя, ты не сможешь выбраться из моей постели в течение недели.

— Когда ты меня трахнешь? — спрашивает она, приподняв брови.

— Да, когда. Просто для ясности.

Грейс громко выдыхает.

— Я не могу ничего иметь… ни с кем из вас.

— Потому что ты хочешь нас обоих.

Она прикусывает нижнюю губу.

— И мы оба хотим оказаться в твоих трусиках.

— Думаю, да, — шепчет она.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я. — Нет, это факт. Мы определённо оба хотим оказаться в твоих трусиках. Поэтому я думаю, что довольно очевидно, что должно произойти.

— И что же?

— Я покажу тебе, что могу раскачать твой мир сильнее, чем Ной.

Она смеётся.

— Так вот почему ты хочешь, чтобы я скрылась от своей охраны? Чтобы ты мог перевернуть мой мир?

— Нет. Ты всё ещё сомневаешься. Я хочу, чтобы ты хотела меня так сильно, что будешь умолять меня трахнуть тебя.

Она качает головой и вздыхает.

— Никто не разговаривает со мной так, как вы с Ноем.

— Сладкая, если бы я сказал половину грязных вещей, которые приходят мне в голову, когда я смотрю на тебя…

Грейс поднимает руку.

— Я никуда с тобой не пойду, если ты не пообещаешь мне никаких шалостей.

— Я буду вести себя как настоящий джентльмен. Крест на всё пузо. — Когда она прищуривается, я закатываю глаза. — Ну же, давай.

Девушка усмехается.

— Ладно. Давай скроемся от спецслужбы.

— Ты ведёшь себя очень плохо, Грейс Салливан.

Мы смело выбегаем из боковой двери, расположенной рядом с тренажерным залом, и Грейс хихикает, пока мы бежим не слишком бесшумно за конюшню, а потом на луг.

— Куда мы направляемся?

— Тсс, болтушка, кто-нибудь тебя услышит.

Грейс шёпотом повторяет вопрос.

— Здесь внизу есть пруд. Из дома его не видно, но я заметил его вчера, когда катал детей на лошадях. Давай покидаем камушки.

— Я никогда не кидала камни.

— Какое ужасное, трагическое воспитание у тебя было?

— Я не знаю, — произносит Грейс. — Я также никогда не ходила в походы.

— Э-э, разве ты не устраиваешь такой поход с детьми каждое лето?

— Ну, я хожу с ними и занимаюсь повседневными делами — обычно это курсы лазания по канату, задания по созданию атмосферы доверия в группе и прочее… но всегда есть кто-то, кто должен оставаться в лагере, если они идут в ночной поход.

— Ты же это не серьёзно.

— Что? — взвизгивает Грейс. — Мне не нужно ночевать в палатке, чтобы помогать детям. Земля… жёсткая.

Я должен сказать себе, что если я не сосредоточусь на том, что она говорит, а не на том, что её задница выглядит так чертовски хорошо, то я буду тем, кто будет жёстким.

— Я так и знал, — говорю я ей.

— Что?

— Ты избалована.

— Я не избалована!

— Жёстко спать на земле?

— Так и есть. Ты собираешься утверждать обратное?

— Теперь ты скажешь мне, что никогда не ловила рыбу, не занималась грязелечением и не пила самогон.

— Ладно, теперь ты просто ведёшь себя как осёл. Ты уже знаешь, что мой ответ будет «нет» на всё это.

Я качаю головой в притворном разочаровании.

— Я выросла не в деревне! — протестует Грейс. — Я выросла в Денвере.

— Ты живёшь в Колорадо.

— Подожди, — говорит она. — Я много катаюсь на лыжах. Я определённо много каталась на лыжах во время учёбы в школе-интернате в Швейцарии. Это ведь на свежем воздухе, да?

— Сейчас ты делаешь только хуже, — говорю я ей.

Когда мы подходим к пруду, я стараюсь не отвлекаться на то, как выглядит её задница в этих джинсах, когда она наклоняется, чтобы поднять камень с земли.

— Как насчёт такого? — спрашивает она.

— Это камень не подходит. Тебе нужен такой, который будет скакать — тонкий и плоский. Наподобие этого. — Я держу в руках идеальный камень и демонстрирую его, наблюдая, как он скачет по поверхности воды. — Пять прыжков. Я мастер в этом деле.

Она смеётся.

— Ты мастер по киданию камней?

— У всех свои таланты.

— Это то, чем ты занимался, когда рос в Вест-Бенд?

— Я же говорил тебе, что в этом городе нечего делать. — Я протягиваю ей камень. — Попробуй его.

Она бросает его в воду, и он приземляется с громким бульканьем.

— Позорище.

— Может быть, кидание камней — это не твоё.

— О, заткнись. — Грейс молчит несколько минут, пока ищет камни. — Вы с Ноем давно дружите?

— Да.

Она молчит с минуту, поднимая другой камень и бросая его, наблюдая, как он шлёпается в воду.

— Я не хочу вставать между вами.

— Попробуй вот этот. — Я протягиваю ей плоский камень, двигаясь позади неё и беря её запястье в свою руку. Чёрт, она хорошо пахнет, и она ощущается так чертовски хорошо напротив меня. — Ты должна закрутить запястьем.

Я отпускаю Грейс, и она бросает камень. На этот раз он отскакивает дважды.

— Как тебе это, — выдыхает она.

— Ты не встанешь между нами.

Если только она сама не захочет встать между нами.

Откуда, чёрт возьми, взялась эта мысль?

Грейс оборачивается, всё ещё стоя рядом со мной.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю Ноя всю свою жизнь. Мы выросли по соседству. Наши мамы были лучшими подругами. Мы всегда были …

— Придурками? — она дразнится.

— Я хотел сказать «вместе», но придурки тоже подходит.

— Ваши семьи всё ещё близки? — Грейс отступает, наклоняясь, чтобы поднять очередной камень.

— Да, моя сестра Анни и я близки с его родителями. Мой отец был только на фотографии, пока моя мама не забеременела Анни. Двое детей были ему не по зубам, и он сбежал. Он пытался связаться со мной три года назад, когда я подписывал контракт, потому что внезапно я стал его сыном, но ты знаешь поговорку — немного поздновато.

— Значит, тебя вырастила мама.

— Ага, мать-одиночка. Она работала на фабрике в тридцати милях от города, чтобы заработать на пропитание. Это единственное, что меня до сих пор беспокоит — то, что она не видела, как её труд окупился.

— Она умерла?

— Автомобильная авария в средней школе. Тягач с прицепом проехал знак «стоп» и врезался в бок её машины. Всё произошло мгновенно.

— Мне очень жаль.

— Жизнь иногда бьёт тебя по яйцам. — Я стряхиваю с себя тоску, которую всегда испытываю, когда думаю об этом. — Как бы то ни было, мама Ноя и моя мама были лучшими подругами, а наш отец-придурок так и не появился, и мы с Анни переехали жить к семье Ноя.

— Вот почему вы, ребята, так близки.

Я пожимаю плечами.

— И до этого мы были близки. Но именно поэтому тебе не стоит беспокоиться о том, что ты встанешь между нами. Мы оба знаем, как обстоят дела. 

20

Ной


За последнюю неделю отношения между Эйденом и мной накалились ещё больше, поэтому идея благотворительной организации собрать группу детей для игры в футбол перед окончанием лагеря была катастрофой, ожидающей своего часа.

— Абсолютная катастрофа, — громко кричу я после того, когда сбиваю Эйдена на поле. Да, это удар ниже пояса, но так как этот ублюдок подсыпал слабительное в мою еду на днях прямо перед тем, как мы собирались отправиться на прогулку, я больше не играю по-честному.

Эйден встаёт, оглядываясь на детей и улыбаясь, жестом приказывая им отойти.

— Я в полном порядке, ребята. Это был просто несчастный случай. Ной иногда становится неуклюжим и не может контролировать свои конечности.

Стоя в стороне со скрещенными руками, Грейс выглядит не очень довольной.

Эйден лезет мне в лицо.

— В присутствии детей, Ной? Как по-взрослому, — говорит он низким голосом.

— Сказал парень, который подсыпал мне в еду слабительное.

Дети дурачатся, быстро теряя интерес к игре. Но Эйден широко улыбается и притворно смеётся для всех, кто смотрит на нас, как будто мы стоим здесь и шутим. Он кричит.

— Мы просто… говорим об игре. Возьмите тайм-аут, дети!

Затем он снова понижает голос, его улыбка превращается в рычание.

— Ты положил зудящий порошок в мои боксеры.

Я пожимаю плечами.

— Может так, а может и нет. Возможно, тот тройничок с черлидершами просто принёс тебе больше, чем ты рассчитывал.

— Фальшивый тройничок, который ты придумал, — говорит Эйден, делая шаг вперёд и толкая меня в плечо.

— Ты действительно собираешься поднять на меня руку? — предупреждаю я. — Я больше, чем ты.

— Хм. Похоже, Грейс думает совсем не так.

Я отталкиваю его назад, не обращая внимания на крики нескольких вожатых лагеря в стороне.

— Ты переспал с ней? — рычу я.

Эйден отступает на несколько футов, одаривая меня самодовольным взглядом.

— Ревнуешь?

Я не жду, пока он скажет что-нибудь ещё о Грейс. Я просто бросаюсь на него, сбивая с ног.

Грейс внезапно оказывается рядом с нами и громко кричит.

— Ной и Эйден просто демонстрировали приёмы футбола. Дети, перерыв пять минут. Или двадцать. Вожатые, вы можете найти себе другое занятие? Футболисты будут тренироваться, и они покажут вам некоторые приёмы позже. — Прежде чем мы успеваем ударить друг друга, она садится на корточки и смотрит на нас с огнём в глазах. — Встаньте. Мать. Вашу.

Она прерывает каждое слово резким вдохом.

Дерьмо.

Я встаю, адреналин всё ещё течёт по моим венам, но я не прикасаюсь к Эйдену, когда он поднимается на ноги и вытирает рот тыльной стороной запястья, выглядя более самодовольным, чем раньше.

— Ты должен держать свой гнев под контролем, Ной, — насмехается он.

— Подожди немного, — предупреждаю я.

— Нет, — огрызается Грейс. — Вы двое, придурки, сейчас повернётесь, помашете ребятам и похлопаете друг друга по спине. А потом будете смеяться и притворяться, что не пытались затеять чёртову драку на глазах у детей, которые видят в вас образец для подражания.

Отчитанные, мы делаем именно то, что она велит, ухмыляясь как пара идиотов, и хлопая друг друга по спине для показухи. Когда я наклоняюсь, чтобы хлопнуть Эйдена по спине — очень сильно — он широко улыбается и фальшиво смеётся, всё время глядя на меня.

— Жаль, что ты не предпринял что-то, касаемо Грейс, раньше меня.

Я наклоняюсь, чтобы обнять его, на моём лице появляется фальшивая улыбка.

— Позже я убью тебя, — отвечаю я таким же приятным голосом. — Может быть, во сне.

— Хватит, — резко говорит Грейс. — Повернитесь и идите обратно к дому на ранчо, как будто вы не пятилетние дети, которым нужно приказать держать руки при себе.

Мы оба молча идём к дому, Грейс следует за нами. Да, конечно, зрелая часть меня чувствует себя мудаком из-за того, что ввязался в драку с Эйденом посреди футбольного матча. Остальная часть меня думает, что я должен был ударить его, когда у меня был шанс.