Они раздевают меня, работая в унисон с тем, что становится отработанным навыком, ритмом, который мы все вместе налаживаем. Ной просунул руку под мои ноги и понёс меня в палатку. Положив на кучу подушек и опустившись на колени рядом со мной, он осмотрел меня.

— Ты такая чертовски красивая.

Ной и Эйден чертовски красивые. Они как греческие статуи, совершенные и твёрдые, и… они оба мои.

Мои бойфренды.

Мои бойфренды целующие каждый дюйм моего тела. Мои бойфренды, медленно двигающиеся по обе стороны от меня, которые дразнят меня, пока я не начинаю извиваться под ними. Кажется, что прошла целая вечность, пока они не добрались до нижней части моего тела, и каждый положил руку мне на бедро, чтобы раздвинуть их.

— Посмотри на эту киску, — рычит Ной. — Ты когда-нибудь видел что-нибудь настолько чертовски великолепное?

— И такое чертовски мокрое. — Эйден осторожно касается кончиком пальца между моих ног, и я борюсь с каждым импульсом выгнуть бёдра вверх и заставить его скользнуть пальцами внутрь меня. Я так опустошена, так нуждаюсь и хочу. — Ты ведь такая мокрая для нас, правда, сладкая?

— Да. — Я шепчу это слово, но на самом деле умоляю. Мне нужно, чтобы они были внутри меня. Мне нужно, чтобы они оба были внутри меня.

— Засунь в неё свои пальцы, — тихо говорит Ной. Эйден немедленно подчиняется, наполняя меня своими толстыми пальцами, но этого недостаточно. Это не то, чего я действительно хочу. Но он медленно трахает меня пальцами, пока Ной опускает свой рот к моему клитору. Двое мужчин не торопятся, подталкивая меня ближе и дразня, но не давая мне переступить через край.

Палатка наполняется звуком пальцев Эйдена, скользящих в мою влагу, и стонами Ноя, когда он ласкает языком мой клитор.

А потом он наполняется моими всхлипами.

Когда я начинаю терять контроль, толкаясь в лицо Ноя и пытаясь погрузить пальцы Эйдена глубже в себя, я начинаю умолять:

— Сильнее. О Боже, вот так.

Но Ной отстраняется.

— Ты хочешь кончить, милая?

— Да. О Боже, пожалуйста. — Моя киска пульсирует вокруг пальцев Эйдена, но затем он скользит ими между моих ног, очевидно пытаясь свести меня с ума.

— Ты кончишь, — рычит Ной. — Но это будет на моём члене.

Я хочу большего, чем просто его член. Я хочу их обоих, и внезапно я в этом уверена.

Когда Ной тянется за презервативом, я качаю головой.

— Я на таблетках. И я чиста.

Эйден громко стонет.

— Ты говоришь то, о чём я думаю?

Я делаю глубокий вдох. Просить их трахнуть меня без защиты — это не просто просить их трахнуть меня без презерватива, и все мы это знаем. Речь идёт об интимной близости. Всё дело в моей храбрости. Дело в том, что между нами нет никакого барьера.

— Я говорю, что хочу, чтобы ты был без защиты. Я… никогда раньше так не делала. Но я хочу почувствовать тебя внутри себя.

— Чёрт возьми, — рычит Ной, положив руку на свой член. — Я тоже чист.

— Я тоже, — говорит Эйден, поглаживая свою длину. — И к твоему сведению, я тоже никогда так не делал — без презерватива, я имею в виду.

— Значит, это впервые для всех нас, — произносит Ной.

Я поднимаюсь на колени, беру в руки оба члена и чувствую их твёрдость. Поглаживание их, посылает новый прилив тепла через меня.

— Я готова, — шепчу я. — На всё.

— На всё?

— На всё.

Эйден стонет, отталкивая мою руку от своего члена.

— Ты не можешь говорить мне это и продолжать делать то, что делаешь своей рукой, сладкая, или я кончу на твоё хорошенькое личико, а я не хочу этого делать. Я хочу сохранить всю свою сперму для тебя.

Его грязные слова делают меня мокрой.

Ной скользит ладонью вниз по моей спине к ягодице, крепко сжимая её в своей руке.

— Итак, кто из нас впервые войдёт в твою киску, а кто возьмёт твою девственную задницу?

Боже. То, как они разговаривают, не фильтруя слова, мне от этого чертовски жарко.

Между ними пробегает взгляд, и за долю секунды они сами решают этот вопрос. Ной тянет меня вниз на себя, и я направляю его член внутрь себя одним быстрым движением, издавая долгий стон от ощущения полноты. Он берёт моё лицо в свои руки, и я прижимаюсь губами к его губам, теряясь в его поцелуе. Я не знаю, как долго сижу так, насаженная на его член и целуя его, но мне кажется, что прошла целая вечность, пока я не почувствовала руки Эйдена на своей спине. Его ладони пробегают вниз по моему телу, пока не достигают моих бёдер. Он раздвигает мои ягодицы, его палец прижимается к моей дырочке, пока я медленно качаюсь на Ное.

Когда я наклоняюсь вперёд, Ной берёт мою грудь в рот, отвлекая меня от шока от холодной смазки на моей заднице.

— Ты готова принять меня, сладкая? Ты готова к тому, чтобы мы оба наполнили тебя одновременно?

Боже.

— Да.

Эйден начинает проникать внутрь меня медленно, осторожно, нежно, и когда я вздрагиваю от первого шока боли, а затем ожога — он замирает внутри меня, Ной шепчет:

— Посмотри на меня, милая. — Мои глаза остаются на нём, когда Эйден полностью входит в меня.

— С тобой всё в порядке, сладкая? — тихо спрашивает Эйден, его руки скользят по моим рукам. Его голос хриплый и серьёзный, напряжённый от возбуждения.

В порядке ли я?

Мы все просто находимся здесь, не двигаясь, пока моё тело приспосабливается к ним обоим. Они кажутся слишком большими и правильными, как будто моё тело находится в шоке, но они также идеально подходят.

Это самая интимная вещь, которую я когда-либо чувствовала, находясь с ними вот так, полностью обнажённой и незащищённой.

— Да, — простонала я. — Это… это ощущается потрясающе. — Мои руки на груди Ноя. Я начинаю раскачиваться на нём, двигаясь на его члене так, что кончик прижимается к действительно чувствительной части внутри меня, когда Эйден нежно начинает проникать своим членом в мою задницу.

— Хорошо ли это — чувствовать нас обоих внутри себя, наполняющих тебя? — хочет знать Эйден.

— Мм-м-м-м-м. — Это всё, что я могу сказать, потому что это потрясающе — иметь их обоих внутри себя. Вскоре вся боль начинает исчезать, затмеваемая удовольствием, которое более интенсивно, чем всё, что я когда-либо чувствовала раньше.

— Твоя киска такая чертовски горячая, влажная и тугая, — рычит Ной. — Расскажи, каково это — трахать её тугую маленькую девственную задницу.

Эти слова заставляют меня стонать.

— Она такая чертовски тёплая и тугая, — стонет Эйден. Он обхватывает рукой мои волосы, дёргая их, когда делает выпад.

— Да, — шепчу я. Это всё, что я могу сказать.

Они вечность внутри меня. По крайней мере, так мне кажется. Я хочу остаться такой навсегда с ними.

Их разговор становится всё более грязным, чем ближе они подходят к кульминации, и я только поощряю их своими стонами, начиная терять контроль.

— Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы мы кончили в тебя, сладкая. Скажи мне, как сильно ты хочешь почувствовать сперму Ноя в этой сладкой маленькой киске. Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я кончил в твою задницу, когда он наполнит тебя.

Яйца Эйдена шлёпают по моей заднице, когда он трахает меня сильнее.

— О Боже, — выдыхаю я, теряя контроль над собой и опускаясь Ноя всё сильнее и сильнее по мере приближения оргазма. Я не могу думать ни о чём другом, кроме того, чтобы они кончили в меня. — Я… О Боже… я хочу почувствовать, как ты кончаешь.

Он так и делает. Они оба. Эйден толкается в меня, один раз, может быть, два, но я так увлечена своим собственным удовольствием, что не могу сказать. Ной кончает с удвоенной силой, крепко сжимая мои бёдра и прижимая меня к своему члену. Тепло распространяется по мне, и их оргазм вызывает мой. Он раскалён добела, ослепляет, и я выкрикиваю их имена. Или, по крайней мере, думаю, что делаю это.

Кажется, что прошла целая вечность, прежде чем я прихожу в себя, задыхаясь, когда мои волосы падают на лицо. Я никогда не чувствовала себя такой потерянной, такой безрассудной, такой абсолютно свободной, как сейчас.

Потом они обнимают меня, и я чувствую тепло. Безопасность. Защиту.

— Это было… — начинает Ной, но тут же замолкает.

— Чёрт возьми, — вмешивается Эйден.

— Да, — выдыхаю я, потому что это всё, что я могу сказать.

Позже я лежу на спине в палатке между ними, моя голова лежит на сгибе руки Эйдена, а нога на ноге Ноя. Эйден играет с моими волосами, и я слушаю звук его сердцебиения в тишине палатки. Я натягиваю одеяло до самого подбородка, мне холодно, хотя от тел Ноя и Эйдена исходит тепло.

Мы лежим в палатке и разговариваем всю ночь.

Мы говорим о том, чтобы мы делали, если бы не были такими людьми, как сейчас, если бы мы были «нормальными людьми», если такое было возможно. Я узнала, что Ной работал бы на ранчо, как и все остальные люди в Вест Бенде. Эйден был бы гонщиком, хотя мы с Ноем говорим ему, что с его одержимостью секс-игрушками он должен был бы управлять своим собственным магазином. Я бы сама занималась благотворительностью, полностью оторванная от родителей и всех тех услуг, которые они мне оказывают.

Прямо перед тем, как заснуть ранним утром, я понимаю, что именно так и должно происходить, чтобы быть по-настоящему счастливой. 

39

Эйден


— Ты счастлив?

— Ты спрашиваешь просто, чтобы не быть мудаком? — ворчит Ной. — Потому что не похоже, что ты рад за меня.

— Это ты сейчас ведёшь себя как придурок, чувак, — говорю я ему. — И ты собираешься просто свалить всё это на неё? Я же говорил тебе, что ты должен был сказать ей раньше. А теперь всё будет выглядеть так, будто ты — мы — скрывали это дерьмо.

— Что ты на меня свалишь? — голос Грейс эхом отдаётся у нас за спиной, и мы оба оборачиваемся. — Я постучала в дверь, но никто не ответил, и я просто вошла. Но, очевидно, кое-чему помешала.

— Ты ничему не помешала, — отвечаю я, свирепо глядя на Ноя. — Ной хочет тебе кое-что сказать.

— Ладно, — произносит она. — Никто ведь не болен, верно? Вы, ребята, выглядите так, будто несёте плохие новости.

Я закатываю глаза. Чёрт возьми, Ной, очевидно, думает, что это отличная новость. Во всяком случае, так он сказал своему агенту, а потом положил трубку и поведал мне, как будто это ничего не значило, как будто он описывал футбольный матч.

Я не могу сказать, было ли спокойное выражение на лице Ноя потому, что ему действительно было наплевать, или он действительно думал, что Грейс подумает, что это не имеет большого значения. В любом случае, мне это чертовски не нравится. Но это его новости, а не мои.

— Ты ведь знаешь, что я вёл переговоры о своём контракте, верно? — спрашивает Ной.

Грейс пожимает плечами.

— Да, возможно. Вообще-то, я думаю, что мой отец упоминал об этом.

— Твой отец следит за состоянием контракта Ноя? — спрашиваю я.

— Я же говорила вам, что он фанат Колорадо, — улыбается она. — О. Так они будут платить тебе больше денег или что-то в этом роде?

Я качаю головой.

— Я ничего не понимаю. Что тут происходит? — спрашивает она, всё ещё улыбаясь.

— Я веду переговоры по контракту, — хрипло говорит Ной. — Не только с Колорадо. Я рассматривал команды за пределами Колорадо.

— О. — Грейс смотрит на него с минуту, а потом на меня. Выражение её лица меняется, и она всё ещё улыбается, но это её улыбка для прессы, та самая, которую она дарит, когда выступает по телевизору или с семьёй — сценическая улыбка. — О. Правильно. Конечно. За пределами Колорадо.

— Идут торги, — говорит он.

Грейс кивает, тяжело сглатывая.

— Поздравляю, — говорит она напряжённым голосом. — Это хорошая новость.

— Майами и Даллас, — продолжает Ной. — И Колорадо тоже.

— Значит, это были бы хорошие карьерные шаги?

Ной кивает.

— Большие деньги.

Потому что это чертовски важно в жизни.

Грейс кивает и делает глубокий вдох, прежде чем заговорить:

— Чем больше денег, тем лучше.

Она так спокойна — внешне, как будто отвечает на вопросы во время интервью. Я признаю такую беспечность, потому что это дерьмо, которое я делаю для прессы. Я ухмыляюсь, шучу и изображаю клоуна, а Грейс делает то же самое прямо сейчас — не часть про клоуна, но она играет роль. А Ной, хоть он и чертовски умён, этого не замечает. Похоже, он почувствовал облегчение, успокоился. Я знаю, что когда она уйдёт, он скажет мне, что она совсем не расстроилась.