Мария Баррет - Обесчещенные

Джейн прищурила глаза. Она не могла себя видеть, но у нее возникли сомнения сразу, как стали снимать бигуди.

– На что?

Клэр пожала плечами и отвернулась. Джейн встала и подошла к зеркалу.

– О нет! – Она потянула завитую прядь, и та осталась торчать сбоку. – Боже милостивый! – Зрелище было ужасающее. – Я извиняюсь, – обратилась она к парикмахерше, – но, боюсь, это придется смыть.

– О, Дженни, нет! – Клэр бросилась к ней, прилаживая волосы на место. – Нет времени! Через двадцать минут ты должна быть готова.

– Не беспокойся, буду! – Джейн направилась к двери. – Мне никогда не следует слушать тебя и маму, – сказала она, сняв с плеч полотенце и швырнув его на кровать. – Я вернусь через минуту. – И она вышла из комнаты.

Джон Бенет захлопнул дверцу машины и улыбнулся сидящим в ней Каролине и Клэр. Он хлопнул по крыше, и водитель развернул старый «ягуар», под колесами которого захрустел гравий. Джон водрузил на голову шляпу. «Насколько это отличается от свадьбы Клэр и Тэдди, – подумал он, кивнув посыльному, несущему корзину шампанского в шатер, – гораздо спокойнее, но более возвышенно».

Он вошел в дом, где, по сравнению с сиянием солнца в саду, царил полумрак, и прошел в гостиную, украшенную ранними белыми крупными розами, аромат которых смешивался с запахом воска на полу. Джон сел на диван и стал смотреть на фотокарточку Джейн на пианино, на которой она была снята совсем молоденькой девушкой. Она всегда была его любимицей. Она была так похожа на него, что, честно говоря, его никогда не заботило отсутствие сына. Он подумал, не позвать ли ее, она запаздывала – то ли читала, то ли делала зарисовки шатра, глядя из окна спальни. Улыбаясь своим мыслям, он медленно поднялся.

– Джейн!

Обернувшись, он увидел дочь, стоявшую в дверях. На ней был бледно-кремовый костюм и такого же цвета туфли. Единственным украшением был букетик из садовых цветов.

– Ты выглядишь прекрасно, Дженни.

– Спасибо, – улыбнувшись, она подошла и коснулась его руки.

– Я выгляжу хорошо, папа, лучше, чем обычно, – сказала она со смехом в глазах, – но никак не прекрасно.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Ты всегда была и будешь для меня прекрасной, поскольку я тебя люблю, – спокойно ответил он. Увидев, что она отвернулась, он взял ее за руку. – Ты готова?

– Да. – Она смахнула пальцем набежавшую слезу. – Да, я готова.

– Хорошо. – Несколько секунд Джон стоял не двигаясь, как будто что-то решая, потом он заглянул ей в лицо. – Джейн, ты абсолютно уверена?

Джейн прочитала озабоченность в его глазах.

– Да, уверена, – ответила она.

Он кивнул, но не двинулся.

– Джейн, ты должна знать, что если что-то пойдет не так, если только я тебе буду, нужен, я всегда помогу тебе, – сказал он медленно.

Она опустила глаза.

– Ты это будешь помнить?

Наконец она посмотрела на отца.

– Да, я всегда буду это помнить. Спасибо.

– Тогда идем. – Улыбаясь от гордости за нее, он взял ее под руку, и они двинулись к двери. Когда они вышли на солнце, посыльные, садовники и другая публика разразились аплодисментами.

– Спасибо, большое спасибо! – Джон открыл перед Джейн дверцу машины, а она помахала всем рукой, улыбаясь царившей вокруг суете. Они сели в машину, и Джон шлепнул ее по колену.

– В церковь.

Машина тронулась, и, сопровождаемая пожеланиями удачи и приветствиями, Джейн отправилась на венчание.

Сюзанна Харви уселась в «бентли» рядом с Мишелем. Было раннее субботнее утро, они только что покинули свой загородный дом в Уилтшире и отправились в Уимблдон на ленч с приятелями. Стояла теплая погода. На Сюзи было короткое платье без рукавов и пиджак «болеро» с рукавами и три четверти. Этот наряд не был в числе ее любимых, но она надела его по непонятной ей просьбе мужа.

Оглядев себя, она решила, что цвет ей не идет. Раньше Мишель никогда не интересовался ее одеждой. Она посмотрела в окно. Было так рано, что туман еще клубился в долинах между холмами, а небо было серым. Сюзи подавила зевок и отвернулась от Мишеля, который развернул газету.

– Сюзанна?

– Да? – Она продолжала глядеть в окно.

– Сюзи, у меня для тебя есть маленький подарок, – сказал Мишель, наклонившись и вытаскивая коробочку из портфеля.

Сюзи скосила глаза, но не отвернулась от окна.

– Вот.

– Спасибо. – Она поблагодарила, чуть повернувшись к мужу.

– Разве ты не хочешь открыть? – В его голосе послышались стальные нотки, и она почувствовала, как внутри у нее все сжалось.

– Да-да, конечно. – Она взяла кожаную коробочку, открыла крышку и увидела золотой гребень. – Это прекрасно, Мишель, – сказала она ровным голосом, вынимая вслед за гребнем жемчужное колье. Оно было из трех ниток крупного натурального жемчуга, цвета от розового до рубинового, с алмазной застежкой.

– Там есть кое-что еще. – Мишель отвернул прокладку в коробочке и достал браслет из трех нитей жемчуга с застежкой. Он потянулся за ее рукой. – Ну, позволь, я помогу тебе.

Она протянула руку и стала смотреть на длинные морщинистые пальцы мужа, вертящие камушки. Он застегнул браслет.

– Наклонись, милая, позволь мне надеть колье.

Она послушалась и позволила коснуться шеи. Вкус мужа поразил Сюзанну. Он выбрал для нее наряд, подходящий к этим украшениям.

– Ты хорошая девочка, Сюзанна, – сказал он, улыбаясь. – Я доволен тобой. – Мишель взял газету и подал ей, хихикнув. – Надеюсь, ты уже видела это?

Сюзи взяла «Таймс» и взглянула на отмеченную статью. Ее дыхание прервалось, пальцы свободной руки впились в кожаное сиденье.

– Да, я видела.

Боль была так сильна, что ей показалось, что она упадет в обморок. Сюзанна перевела дыхание. Она должна справиться.

– Прекрасный снимок, не правда ли? – Наклонившись к ней, Мишель смотрел на фото Джейн и Филиппа, проходящих под дождем из лепестков роз перед церковью Святого Михаила в Западном Соммертоне, Западный Суссекс, в окружении графа и нескольких лордов. – Такие естественные, такие счастливые…

Сюзи боролась с подступающей тошнотой.

– Да, это так, – собрав силы, согласилась она.

Мишель опять улыбнулся и коснулся жемчугов на шее.

– Хорошая девочка. Я знал, что ты согласишься со мной.

Когда его пальцы оставили ее горло и муж отвернулся к окну, Сюзанна подумала, что этот подарок задушит ее. Именно это и хотел дать ей почувствовать Мишель.

Шива Рай ждал звонка из Бомбея, стоя за длинным столом из тикового дерева. Он стоял неподвижно, глядя на растительное изобилие перед собой – яркий багрянец джакаранды, красно-оранжевые листья деревьев, пылающие под лучами утреннего солнца. Он ждал.

На этот раз он был так близок к цели, как никогда и не мечтал, он уже ощущал едкий вкус мести. Как долго он этого ждал, вся жизнь ушла на ожидание. Он вздохнул. Если бы все пошло иначе, если бы сын был жив, а не погиб в юности в борьбе за независимость страны, если бы… Шива отвернулся от сада. Больше не будет никаких «если». Боги улыбнулись ему и, наконец, предоставили шанс – шанс всей его жизни.

Зазвонил телефон, и Шива снял трубку. Несколько секунд он слушал, потом сказал:

– Хорошо, я буду готов к встрече с ними.

Он мрачно улыбнулся и положил трубку, затем позвал секретаря:

– Шекхай, можешь позвать внука. Шина продолжал стоять, одной рукой держась за край стола и заложив другую между перламутровыми пуговицами своей курты. Он был высоким, иного сложения, его черные волосы были зачесаны назад и умащены специально приготовленным для него в Бомбее маслом, которое пахло жасмином и сандалом. На левой руке он носил кольцо в виде змеи, украшенное рубинами и алмазами. Это были самые прекрасные самоцветы Агры, а его кольцо являлось знаком силы и власти. Рамеш Рай дожидался вызова к деду в коридоре. Холодный пол из полированного серого мрамора напоминал стекло, затянутые белым шелком стены были такими же плоскими и гладкими, как мол. Он сидел и разглядывал коллекцию, которую он знал с детства. Эти десять картин передавали историю его семьи, жизнь и героическую смерть отца, его наследие. Он глядел на изображение событий, на крушение его семьи – смелой, независимой, доблестной. Как и в детстве, он ждал редкой и короткой встречи с дедом. Он встал, когда появился Шекхай, застегнул пиджак и поправил галстук. Всю свою двадцатипятилетнюю жизнь он прожил в благоговейном трепете перед дедом.

– Пожалуйста, Шиваджи ждет тебя, Рамеш. – Шекхай поклонился и дал знак Рами войти. Рами поклонился в ответ и прошел к деду.

– Намаете, Рамеш. – Шива шагнул вперед, но руку оставил заложенной за борт курты, он всегда был сдержан при встрече с внуком. Рами сложил вместе ладони и наклонил голову.

– Дедушка. – Он подошел и склонился, чтобы коснуться ноги Шивы в знак наивысшего уважения. Распрямившись, Рамеш улыбнулся. – Мне не хватало тебя и не хватало Индии, дедуля.

Шива кивнул, похлопал внука по спине и обнял за плечи:

– Давай сядем. – Они двинулись к низкому дивану с шелковым покрывалом. – Ты хорошо выглядишь, Рами. Мы рады, что ты дома. – Наконец Шива улыбнулся. – У тебя очень хороший костюм. – Он пощупал пиджак. – Но, – сказал Шива, убирая руку, – он не индийский. Мы должны одеть тебя в индийскую одежду. Я вызову портного.

Рами кивнул, в душе разочарованный встречей. Он ожидал похвалы и внимания, он всегда нуждался в них, но ни от кого не получал, в том числе и от Шивы.

– Итак, – Шива сел на диван, скрестив под собою ноги, – ты хорошо выглядишь, мать и сестры гордятся тобой. Тебе понравился Лондон? Оживленный город, правда?

– Да, пожалуй. – Рами запнулся. Он долго говорил по-английски, и теперь у него были трудности с хинди.

– Ты забыл родной язык, Рами? – холодно спросил Шива.

Рами покраснел.

– Нет! Конечно, нет, дедуля, я только… – Он замолчал, увидев, что Шива углубился в бумаги на столе. Он никогда не слушал извинений.

Рами сложил руки на животе и ждал, когда дед закончит.

Конечно, трудно было представить, что навык говорить на хинди может утратиться. Он был в Англии шесть лет, не считая коротких летних каникул дома. Оксфорд, Ланкастер-Гейт, работа у Уитфилда, Стейси, Ченс. Это была идея Шивы – подготовить его для дела. Рами повернулся, чтобы взглянуть в окно на сад. Он никогда не понимал деда и очень расстраивался от своей неспособности угодить ему. Он надеялся, что за время его долгого отсутствия что-то изменится. И ошибся.

– Рамеш, утром я решил побеседовать с тобой, – заговорил Шива, закончив раскладывать документы, – потому, что я хочу, чтобы ты кое-что сделал. – Он взглянул на внука. – Твой превосходный английский очень пригодится.

В ее голосе прозвучал горький сарказм. Рами отвернулся, чтобы скрыть разочарование. Он упал духом.

– Сегодня во дворце магараджа принимает гостей. Это пара из Англии, майор и госпожа Милз. – Рами обернулся. – В начале года магараджа решил, что во время свадебной церемонии ему понадобится профессиональный консультант по обеспечению безопасности. Он связался с графом Кумберлендским, и тот послал майора Милза из своей свиты.

– Да! Вики что-то говорил об этом, он… – Рами запнулся, заметив, что брови Шивы полезли вверх. Членов княжеской семьи полагалось называть с указанием титула, но никак не по имени, Шива не одобрял фамильярности.

– Магараджа сказал, что Милзы – молодожены. Это так?

– Абсолютно верно.

Шива улыбнулся.

– И именно в этом мне и нужна твоя помощь, Рамеш.

– Прости? – Рами вгляделся в холодное, застывшее лицо Шивы. Он не понимал, о чем тот говорит.

– Мне бы хотелось, чтобы ты на несколько недель подружился с госпожой Милз, заботился о ней. Для нее будет много необычного в нашей стране, она будет чувствовать себя оторванной от родины. Ты можешь показать ей город, занять ее, развеять в определенной степени ее скуку. – Шива посмотрел на внука. – Это возможно?

Рами молчал. Он отвел взгляд, но лицо его было уважительно повернуто к деду. Он надеялся, что ему будет предложено настоящее дело, участие в бизнесе, а не быть нянькой какой-то англичанки. Рами чувствовал нетерпение и раздражение деда, и это лишало его способности что-либо сказать. Разочарование жгло его. Он долгое время жил независимо, и ему было трудно опять оказаться в плену желаний деда.

– А не может ли все это сделать моя сестра, дедушка?

Шива встал и отошел к окну, всем видом показывая неудовольствие от ответа внука.

– Прости меня, я не знал, что для тебя это будет трудно, Рамеш. Для сестры это не подходит, я хочу, чтобы это сделал именно ты, поэтому и попросил тебя.

– Я знаю, но я подумал… – Рами остановился. Он говорил деду в спину и от этого совсем растерялся. Он мог долго жить в Англии, изучить в совершенстве английское законодательство, и при всем том он оставался сыном Индии. Дело было в уважении. – Я нанесу им визит завтра, – сказал он спокойно.