Он думал, что сможет смириться с этим; в прошлом старался отделить себя от роли любовника и даже в постели с красоткой оставался как бы бесстрастным актером.

Но теперь появилась Кэт со своими наивными планами, со своей своеобразной логикой, со своей нелепой, но рациональной просьбой. Томас восхищался ее разумной аргументацией. Он не видел причины, почему намерения девушки не должны осуществиться в обществе, где многие браки заключались по расчету.

Томас устремил свой взгляд на испещренный лучами солнца морской пейзаж. Он будет помогать ей без всякого личного интереса. И не станет поддаваться ее очарованию. Однако все-таки помнил каждую черточку ее лица, ясно представлял шелковистость ее кожи, чувствовал ритм ее дыхания. Все это отчетливо запечатлелось в его сознании. Однако Томас понятия не имел, что делать со своим столь внезапно возникшим чувством.

Связанный обязательствами, которыми не мог манипулировать, и желаниями, которые не мог игнорировать, он вынужден был продолжать игру. Он учил ее тому, чего Кэт хотела, и ревностно хранил в памяти те моменты, когда они проводили время вместе, помнил все их беседы, ее смех, хотел узнать ее ближе. И не знал, что делать дальше. Кэт в панике убежит от него, как только заподозрит, что пожилой селянин, к которому она обратилась с просьбой обучить ее искусству соблазнения, вдруг сам влюбился в нее.

Томас закрыл глаза и тут же обнаружил, что образ девушки снова предстал перед ним.

И продолжал сидеть так, когда через четверть часа появилась Кэт. Она подошла к нему, придерживая рукой подол длинного платья для верховой езды. Томас, как обычно, был одет просто: в рубашку из плотной ткани с завязанным у ворота шарфом, широкие брюки были заправлены в кожаные сапоги. Он открыл глаза и пристально смотрел на нее некоторое время, прежде чем окончательно отошел от своих грез, затем усмехнулся.

— Ты выглядишь как настоящая покорительница сердец, моя дорогая, — сказал он.

— Насколько я понимаю, это утверждение нельзя считать достоверным в полной мере. Мы только в начале пути.

— Действительно. Если бы все было как мы хотим, ты уже достигла бы наивысшего положения в обществе.

— Вы очень любезны, сэр, — ответила Кэт. — И я уверена, что мои способности в качестве наездницы также достойны вашей высокой оценки.

Томас подал ей руку и проводил к выходу из отеля, где, как он договорился, им подали двух лошадей.

Кэт обрадовалась, увидев их, она была прекрасной наездницей и сразу поняла достоинства скакунов. Один из них был большим черным мерином с мощной грудью. Другой — серым в яблоках жеребцом, который нетерпеливо грациозно пританцовывал, удерживаемый за повод помощником конюха. Паренек улыбнулся Кэт.

— Вы поедете на самом спокойном и легко управляемом жеребце, мисс. Я знаю это, потому что сам объезжал его. Но если его пришпорить, он может скакать достаточно быстро. Зовут Карл.

Кэт, привыкшая к вежливому обращению с прислугой в доме Томаса, кивнула и сказала:

— Как поживаешь, Карл?

Веснушчатое лицо мальчика-грума расплылось в широкой улыбке.

— Это не мое имя, мисс. Я — Валентайн. Мама дала имена нам всем: и детям, и лошадям. Она умеет читать, и отец обожает ее за это, — сказал он и закатил глаза, как будто потворство отца такой ерунде было выше его понимания.

— Ну хватит, Валентайн, — сказал Томас. — Отпусти леди и купи себе сладостей, пока будешь ждать нас. — Он бросил мальчику монету и вскочил на черного мерина. — Пора ехать, Кэт. За городом прекрасное место для конной прогулки.

Кэт пустила рысью жеребца по аллее высоких тополей, затем — через фешенебельные районы города, пока они не оказались на прибрежной серповидной полосе у моря. Над ними простиралось безоблачное лазурное небо. Ветерок слегка колыхал светлую гриву ее жеребца. Кэт наслаждалась прохладой утра, соленым привкусом воздуха и ярким солнечным светом, сверкавшим в волнах на горизонте. Но больше всего — компанией мужчины, который молча ехал позади нее.

Подумав, оценил ли Томас ее способности наездницы, Кэт удобнее устроилась в дамском седле, чувствуя каждое движение жеребца. Повернувшись, чтобы принять комплименты своего спутника, она обнаружила, что тот смотрит вовсе не на нее, а на море. Морщины на его лбу разгладились, губы слегка приоткрылись, и, казалось, он, как и она, наслаждается погожим днем. Кэт сознавала, что просьба, с которой она хотела обратиться к Томасу, слишком бесцеремонная. Почти такая же, как пожелание научиться искусству соблазнения.

Девушка кашлянула, пытаясь привлечь его внимание.

— Томас!

— Да?

— Ты когда-нибудь бывал в Морском павильоне принца?

— Нет, ни разу, — ответил он.

— Я слышала, это удивительное место с бесценными сокровищами и шедеврами, собранными со всего света.

— Так говорят.

Теперь Кэт полностью завладела его вниманием.

— Я так хотела бы увидеть все это, — сказала она с тоской в голосе.

— Что ж, естественное желание.

— Томас, я слышала, что ты приглашен туда на завтрашний обед.

— Кто тебе это сказал?

— Филдинг узнала от Боба. Но это не важно. Я подумала, что, может быть, ты проводишь меня туда? — Томас молчал. Она поспешно продолжила. — Ну, пожалуйста!

— Нет.

Это единственное слово было произнесено довольно резким, решительным тоном. Кэт побледнела.

— Понимаю. Прости мою дерзость. Я очень сожалею, что позволила себе такую бестактность…

Томас заставил себя немного расслабиться, не желая, чтобы Кэт подумала, будто бы он не хочет лишний раз общаться с ней, хотя разумнее было бы действительно держаться подальше от нее.

— Перестань винить себя, Кэт. Ты можешь просить меня о чем угодно без всяких церемоний. Я не могу взять тебя с собой на празднование у принца, потому что там будет полно довольно неприятных типов. К тому же это ужасно скучное мероприятие. Я сам не пошел бы туда, если бы это было возможно. Принни воспримет мой отказ как личную обиду, и, поверь, он может испортить жизнь любому, кого сочтет неблагодарным.

— Ясно, — тихо сказала Кэт.

— Ничего тебе не ясно. Принца-регента окружают странные личности. Я имею в виду не только распутных щеголей. Помимо них, там много чрезвычайно жестоких людей.

В ней внезапно взыграло самолюбие.

— Я могу сама разобраться, кто есть кто, — сказала Кэт.

Томас рассмеялся.

— Тем не менее я не возьму тебя туда. Не хочу подвергать тебя опасности, моя милая.

Неожиданное проявление нежности заставило сердце Кэт учащенно забиться. Она взглянула на него, но Томас смотрел на пастбище, где паслось небольшое стадо овец.

— Послушай, Томас. Как ты собираешься оценить мои способности, если тебя интересуют только эти домашние животные?

— Что? О, извини, Кэт. Я немного отвлекся.

— Очень мило, — сказала она суровым тоном. Но в следующий момент в ее глазах промелькнул озорной блеск, и она продолжила: — Перестань так виновато улыбаться.

Кэт сморщила нос, однако разразилась смехом, когда увидела недовольную гримасу Томаса.

Он постарался снова принять вид галантного кавалера, любуясь прекрасными чертами ее лица, каштановыми блестящими локонами, выбившимися из-под соломенной шляпки. Томас пустил свою лошадь рядом с ее жеребцом.

— Ты прекрасная наездница, — любезно сказал он. — И выглядишь весьма привлекательно, когда смеешься вот так. Не хихикаешь принужденно, как большинство женщин, но хохочешь естественно, от всей души. Если ты способна без жеманства проявлять свои чувства, то думаю, наша задача намного упрощается.

— О, ты еще мало меня знаешь, — весело заявила Кэт. С этими словами она пустила свою лошадь легким галопом. Однако через несколько мгновений уже казалось, что девушка легко летит над землей.

— Отличный скакун! — крикнула она через плечо.

В этот момент мерин сбился с ритма и споткнулся. В результате Кэт накренилась вперед к лошадиной холке, скользя вниз. Она отчаянно попыталась занять прежнее положение, однако падение казалось неизбежным. Высвободив ногу из стремени, она ощутила землю под своим сапогом. Внезапно лодыжка ее подогнулась, и она упала задом на траву.

Томас в одно мгновение оказался рядом с ней и, глядя на нее, сказал небрежным тоном, который явно не соответствовал озабоченному выражению его лица:

— Отличная прогулка! Правда, вызывает сомнение, стоило ли так мчаться. Впрочем, падение с лошади выглядит неплохо, если совершается с особой грацией и изяществом, чего не было в твоем случае. Ты была похожа на комок теста, выпавший из миски, уж извини.

Опершись руками о землю по обеим сторонам, Кэт попыталась подняться и ощутила резкую боль. Ее гордость была уязвлена.

— Только что ты делал мне комплименты, — пробормотала она. — Не могу представить, чтобы такой явно непочтительный к дамам человек, как ты, когда-то был способен представлять серьезную угрозу женской добродетели!

— К сожалению, Кэт, этот аспект моей личности никогда не подвергался проверке. Мне не приходилось наблюдать, чтобы леди падала с лошади. Надеюсь, ты серьезно не пострадала, не так ли?

— Боюсь, ты ошибаешься, — удрученно сказала Кэт. Томас тотчас опустился на колени рядом с ней, и насмешливое выражение на его лице сменилось тревогой.

— Где болит? — спросил он.

Кэт смущенно заерзала под его пристальным взглядом.

— Да не волнуйся! Я просто подвернула лодыжку.

— Как ты думаешь, она не сломана?

— Надеюсь, что нет. Правда, Томас. Я в порядке.

Он наклонился и, положив ее ногу на свое твердое бедро, начал расшнуровывать сапог. Кэт не сумела сдержать легкую дрожь, когда он прикасался к ней. Томас озабоченно сдвинул брови.

Кэт попыталась улыбнуться.

— Не хмурься, пожалуйста.

— Ты становишься слишком многословной, моя милая, — ответил он. Его пальцы осторожно ощупывали ее лодыжку. Томас посмотрел в глаза Кэт, когда его руки начали поглаживать изгиб ступни, затем скользнули выше к икре, исследуя, нет ли там повреждений. — Где сильнее всего болит?

— Больше нигде, — тихо ответила Кэт.

Внезапно она вспомнила тот момент, когда впервые увидела Томаса. Он стоял, обнаженный до пояса, его широкие плечи были напряжены, на груди отчетливо вырисовывались крепкие мышцы, на животе, под гладкой загорелой кожей, также проступала мощная мускулатура. Кэт закрыла глаза, но по-прежнему видела его — такого огромного и так прекрасно сложенного. Она с трудом подавила желание прикоснуться к его длинным волосам на загривке, где они, чуть тронутые сединой, слегка завивались.

Кэт ощутила твердость его теплого бедра под своей ногой и ласковость его рук, касающихся ее кожи. Она чувствовала его нежность и заботу. Томас искоса взглянул на нее, и их глаза встретились на мгновение. Его глаза выражали беспокойство, и в то же время в них чувствовалась легкая насмешка. Он улыбнулся, и Кэт, очарованная его неотразимой привлекательностью, невольно тоже улыбнулась в ответ. Томас всегда притягивал ее своей неожиданной чуткостью, заботой и пониманием. Он снова склонил голову, продолжая массировать ее ногу.

«О Боже, — внезапно осознала Кэт, — ведь я люблю его. Боже, помоги мне! Неужели я, сама того не подозревая, дополню обширный список покоренных им женщин?..»

С выражением, похожим на ужас, девушка посмотрела на Томаса. Этого не может быть! Неужели он смеется над ней или просто жалеет, поняв, что она поддалась магнетизму его обаяния? Неизвестно, что хуже — его сочувствие или озабоченность, что Кэт будет преследовать его, как это делали некоторые дамы прошлым вечером? Если он догадался, то ответит ли ей взаимопониманием или сбежит?

«Господи, — горестно подумала Кэт, — какая разница?» Ей необходимо заключить выгодный брак. И ее семье нужно, чтобы она нашла мужа со средствами. Это главное. Кэт не пойдет по стопам своей матери, жертвуя семьей ради личного благополучия. Она сознает свою ответственность и потому должна поступать, руководствуясь лишь практическими соображениями. И не намерена потворствовать желаниям обнищавшего повесы, каким бы красивым, мужественным и мускулистым он ни был. Даже если он такой внимательный, умный и проницательный. Кэт уперлась ногой в живот Томаса и оттолкнула его. Он упал на землю, раскинув длинные ноги; ошеломленное лицо выражало недоумение.

— Почему ты не подстрижешь свои волосы? — спросила она. — То, что ты удалился в глухую деревню, не означает, что можно выглядеть как фермер, роль которого столь успешно играешь!

Томас осторожно наблюдал за ней, словно опасаясь, что девушка потеряла рассудок.

— Что?

— Я говорю, что твои волосы до безобразия длинные. — Сознание того, что она ведет себя как ненормальная, особенно в данной ситуации, еще больше разозлило Кэт.