Конни Брокуэй - Обещай мне рай

Этот человек никак не может быть Томасом Монтроузом! Это совершенно невозможно. Кэт не наивная девочка. Ее выход в свет состоялся четыре года назад, и она много вращалась в высших кругах. Хотя ее общение с аристократами было не слишком близким, она знала их характерные черты: бледность, скучающее выражение лица, банальные остроты и напускная апатия.

Разве они присущи мужчине, с которым она только что разговаривала? Томас Монтроуз пользовался легендарной репутацией донжуана среди бомонда. Очень часто, когда подруги узнавали, что Кэт имеет хотя и отдаленную, но все-таки родственную связь с ним, она видела, как их глаза округлялись от удивления.

«Это все-таки какая-то ошибка», — подумала она. Ей трудно было представить этого гиганта в фешенебельной лондонской гостиной, ведущего с изящными дамами светские беседы.

В то же время она могла легко вообразить, как он, схватив какую-нибудь из них и перекинув ее через свое могучее плечо, кричит хриплым голосом: «Это моя добыча!»

Ну, может быть, она преувеличивает, внесла Кэт поправку ради справедливости. У него довольно приятный, глубокий, бархатный голос. Но во всем остальном не чувствуется никакой утонченности.

Кэт вздохнула. Значит, она только что встречалась с легендой! Как интересно! Когда девушка выехала на прямую, ведущую к дому дорожку, глаза ее расширились. Ну и ну! Она была явно разочарована.

«Поместье» Томаса Монтроуза представляло собой сооруженный из местного камня небольшой сельский дом с заросшими плющом многостворчатыми окнами и с лишенной отделки входной дверью. Сбоку от него располагалась конюшня. В загоне, огороженном деревянным забором, содержались несколько огромных баранов и с десяток тощих куриц. Все это выглядело весьма убого — почти так же, как в ее Беллингкорте.

Едва ли все это можно назвать роскошным логовом порока, как представляла Кэт. Нет, подумала она, чувствуя овечий запах, это, скорее, простое крестьянское жилище.

Помощник конюха, очнувшись после полуденной дремоты, принял ее лошадь. Едва Кэт успела сделать несколько шагов к дому, как входная дверь резко распахнулась и в проеме появилась рослая фигура женщины средних лет с суровым выражением лица. Миссис Медж, экономка. Кэт, подобрав юбки, решительно двинулась к ней.

— Кто вы? — резко спросила мрачная особа.

— Я леди Кэтрин Синклер, гостья Томаса Монтроуза, — сказала девушка с достоинством.

— Господин Монтроуз не принимает никаких леди в качестве гостей, — провозгласила мегера и начала закрывать дверь.

— Миссис Медж, — заговорила Кэт, — будьте любезны, послушайте меня. — Она продолжила движение вперед. Пожилая женщина неохотно оглядела Кэт с головы до ног.

Девушка вздохнула. Как жаль, что она не способна произвести благоприятное впечатление на кого-либо, даже на экономку.

— Знаете, это в конце концов становится нестерпимым. Можно подумать, что американцы захватили графство Девоншир, навязав всем свои пресловутые демократические традиции. Или это касается только мистера Монтроуза, который позволяет слугам решать, кого впустить в его дом? Миссис Медж, надо внести ясность. — Кэт сердито посмотрела на женщину и получила в ответ не менее недовольный взгляд. — Я… я племянница вашего хозяина.

Экономка распрямила спину, гордо выпятив корсаж черного шелкового платья.

— Гм!

— Я приглашена в поместье. — Кэт готова была топнуть ногой от досады.

— Гм!

Поддавшись внезапному порыву, девушка выставила вперед ногу и, стараясь не коснуться юбок миссис Медж, пнула дверь так, что та с шумом распахнулась. Затем молча прошла мимо оторопевшей служанки.

Холл был безукоризненным. Натертый воском пол блестел, серебристого цвета стены без каких-либо украшений сияли чистотой. На них не было ни пыльных оленьих голов с рогами, ни чучел других животных, что ожидала увидеть Кэт. В общем, дом хотя и выглядел довольно скромным, но содержался в хорошем состоянии.

— Раз уж вы вошли, полагаю, вы будете соблюдать порядок, как у нас заведено, — недовольно проворчала миссис Медж.

— Разумеется. — Кэт сделала паузу. — Возможно, я останусь на ночь. Надеюсь, для меня найдется комната.

— Ну да, как же, — мрачно отозвалась миссис Медж и затем добавила тихо, но так, что Кэт услышала: — Я думала, он прекратил распутничать.

Девушка резко выпрямилась.

— Миссис Медж, я не та, за кого вы меня принимаете. Уверяю вас — я племянница мистера Монтроуза.

— У моего хозяина нет племянницы, леди Кэтрин, — торжествующе заявила экономка.

— Мистер Монтроуз подтвердит мои слова. — «Я надеюсь», — подумала Кэт. — Вы готовы утверждать, что знаете его родственников лучше, чем он сам?

Миссис Медж надменно поджала губы. Затем в ее темно-карих глазах промелькнул злобный блеск.

— Вам предоставить комнату по соседству с хозяйской?

— Нет! Должны быть соблюдены правила приличия!

— О каких приличиях может идти речь, если девица нахально является в дом без сопровождения и, представившись родственницей, без всякого стеснения вторгается в дом к холостяку, намереваясь остаться на ночь?

— У меня есть компаньонка, миссис Медж. Я путешествую вместе с моей двоюродной бабушкой, вдовствующей герцогиней Гекубой Монтень Уайт, — сказал Кэт с холодной официальностью.

В ответ экономка только покачала головой, губы ее дрогнули, и она тихонько хмыкнула. Лицо ее покраснело, а маленькие глазки-бусинки увлажнились.

— О Боже! Это уж слишком! — сказала она, задыхаясь и прижимая руку к животу. — Шаловливая Гекуба! Достойная компаньонка!

— Миссис Медж, будьте любезны, покажите мне мою комнату, — смущенно пробормотала Кэтрин.

— А где же леди Монтень Уайт? Может быть, она уже резвится в конюшне с кучерами?

Кэт стиснула зубы.

— Моя бабушка скоро прибудет. А сейчас, повторяю, покажите мне наконец мою комнату.

Миссис Медж двинулась вперед, продолжая хмыкать, в то время как Кэт пыталась осмыслить совершенно неожиданную для нее реакцию экономки. Ничего себе! Даже в этих отдаленных местах Девоншира ее бабушка пользовалась дурной славой. И ее репутация бросала тень на всех родственников. «Что ж, — мрачно подумала Кэт, — посмотрим, что будет, когда миссис Медж повстречается с некогда распутной герцогиней». Эта мысль вызвала у нее улыбку.

Комнаты в доме не имели ничего такого, что отвечало бы современным тенденциям. Здесь не чувствовалось ни континентального, ни восточного, ни классического влияния. На стенах висели лишь две картины с пейзажами, непохожими на те, какие Кэт когда-либо видела. Они были написаны в небрежной манере, присущей художнику Тернеру.

Помимо миссис Медж и молодой девушки, усердно чистящей пару металлических подставок для дров камина, казалось, в доме никого больше нет. Учитывая небольшой размер коттеджа, нетрудно было предположить, что в нем могло разместиться не более шести спален. В таком помещении не были предусмотрены отдельные крылья для гостей: дам и джентльменов. Все комнаты выходили дверями в один коридор. Миссис Медж предоставила Кэт угловую спальню и с неприязненным выражением лица пообещала снабдить горячей водой. Оставшись в комнате, лишенной, как и во всем остальном доме, каких-либо украшений, Кэт с нетерпением ждала, пока не появилась ранее замеченная молодая служанка с тазом воды.

— Меня зовут Филдинг, — сказала девушка, и ее пухлые губы расплылись в улыбке. — Если вам потребуется что-то, обратитесь к этой старухе и попросите, чтобы та прислала меня. Здесь у нас давно не останавливалась леди, — закончила она с тоской и сделала реверанс, прежде чем уйти.

Кэт стряхнула пыль со своего костюма для верховой езды, умыла руки и лицо и расчесала густые волосы. Никто не пришел помочь ей справиться с туалетом. К счастью, девушка умела обходиться без прислуги. Средства в Беллингкорте не позволяли иметь дополнительную служанку. По-видимому, в доме Монтроуза ее тоже не было.

«Он беден, как церковная мышь, — подумала Кэт. — Как и моя семья. Может быть, даже еще беднее». Возможно, поэтому Томас Монтроуз, царствующий среди лондонских повес, оставил свой трон и сбежал на континент. Он был не единственным представителем высшего общества, преследуемым сворой кредиторов и вынужденным поступить таким образом. Тем не менее все-таки вернулся сюда после скандального, по общему мнению, пребывания в столице, но только в качестве пастуха! Эта мысль вызвала у Кэт сожаление. Ей нужен был светский денди, умеющий обращаться с женщинами.

Даже физически он оказался не таким, как она ожидала. Из обрывков разговоров, которые Кэт слышала среди пожилых дам высшего света, она сделала вывод, что Томас Монтроуз представляет собой стройного, элегантного, блестящего и невероятно привлекательного во всех отношениях мужчину.

Однако он оказался вовсе не таким: большим, тяжеловесным, мрачным. К тому же такая непритязательная обстановка в его доме едва ли могла быть привлекательной для блестящих, неотразимых женщин.

«Хотя как можно судить о прихотях куртизанок, если вокруг нет ни одной из них?» — с удивлением подумала Кэт. Судя по тому, что она увидела, настоящее положение Томаса сильно отличалось от прежнего, и Кэт была готова держать пари, что его способность соблазнителя свелась к нулю. Должно быть, ей следует немедленно вернуться домой и таким образом избавить их обоих от ненужных объяснений.

Она задумалась: что же сказать своей троюродной сестре Эммалине в Беллингкорте? Кэт обещала предоставить ей бесплатное жилье на две недели, если та заменит ее в качестве опекунши над братьями и сестрами. Эммалина была вынуждена принять предложение Кэт из-за крайней нужды, и перспектива сэкономить на жилье стоила того, чтобы потерпеть неудобства, связанные с путешествием из Уэльса. Она будет ужасно недовольна тем, что ей придется покинуть Беллингкорт, прожив там менее недели.

Ладно, это как-то можно будет устроить. Но еще более тягостной проблемой являлась необходимость найти благовидный предлог для ее присутствия здесь. Ее представление о Монтроузе как о легкомысленном повесе оказалось несостоятельным. Во взгляде Томаса чувствовался недюжинный интеллект. Он ни за что не поверит, что Кэт притащилась сюда из Йорка вместе со своей двоюродной бабушкой только для того, чтобы вручить ему трактат его брата о видоизменениях диких птиц Британии в зависимости от их среды обитания.

«Это была безрассудная затея», — печально подумала девушка. Она рассчитывала, что Томас Монтроуз такой же, как прежде, — удачливый молодой джентльмен, но теперь, разочаровавшись, ей остается только поспешно уехать в Лондон. А раньше ее план казался таким удачным! Проклятие!

Что ж, она придумает что-нибудь другое. Но прежде всего необходимо как-то выпутаться из создавшегося положения, и сделать это надо как можно скорее, пока Томас Монтроуз не раскрыл истинную причину ее опрометчивого визита.

Кэт представила его влажное от пота, смуглое лицо, темные, с проседью волосы и гигантскую фигуру. Он по-прежнему сохранял чувство собственного достоинства, и леди Кэтрин Синклер хорошо понимала, что это значит для мужчины. Он не должен узнать, что она прибыла в Девоншир, ожидая увидеть его таким, каким он был раньше. Это было бы слишком унизительно для него.

Закончив укладывать волосы, Кэт села в мягкое кресло. Она провела оставшуюся часть дня, стараясь придумать причину, по которой молодая женщина могла бы нанести визит незнакомому и не состоявшему с ней в родстве мужчине. Однако ничего разумного не приходило в голову.

Бабушка и багаж с одеждой еще не прибыли к тому времени, когда Томас пригласил Кэт на обед. Она испытывала неловкость, оттого что вынуждена идти к столу в дорожном наряде, который, по сути, являлся костюмом для верховой езды и в такой ситуации выглядел весьма неподходящим.

Томас Монтроуз, казалось, не обратил на это внимания; он был одет, также, как и она, весьма непритязательно. На нем были черные облегающие брюки, заправленные в высокие сапоги, рубашка из простого белого полотна с наспех повязанным галстуком. Правда, хозяин дома был в пиджаке, однако пренебрег жилетом. В общем, у него был довольно небрежный вид, как и его манеры, впрочем.

Однако, надо признать, вел он себя достойно. Испачканный грязью пастух преобразился в благообразного предупредительного сквайра, ведущего разговор об урожае сельскохозяйственных культур и новых ткацких станках. Он с добродушным видом рекомендовал ей то или иное блюдо, и это доставляло ей удовольствие, как и сама беседа, в течение которой Кэт время от времени улавливала его изучающий взгляд из-под темных ресниц. И когда она покашливанием давала понять, что тоже хочет высказаться, хозяин поместья немедленно уделял ей внимание.