Конни Брокуэй - Обещай мне рай

Он сузил глаза, пытаясь понять причину ее гнева.

— Разве не так? — спросила она.

— Мне безразлично, как называют меня люди, — сказал он наконец.

— Невероятно удобно занимать такую позицию. Я тоже была бы рада пренебречь мнением общества ради своих прихотей. — Кэт подняла руку, предотвращая его попытку заговорить. — Тебе безразлично суждение окружающих. Но как быть с тем, что ты слывешь соблазнителем? Распутником? Развратником?

Эти слова в одно мгновение затмили первые проблески надежды в его измученной душе. Она продолжает считать его таким человеком. Теперь нелепо думать, что раскаяние могло как-то изменить его имидж. Однако все же обратилась к нему, хорошо зная, кем его считают в обществе. И не забыла цели, которая привела ее в его дом — и в его сердце — несколько месяцев назад.

Да, подумал Томас, он явно смешон, уверовав в то, что его прошлое уйдет бесследно.

Кэт увидела, что Томас побледнел, слушая ее обидные слова. Его губы скривились в мрачной пародии на улыбку.

— В чем дело, Кэт? Неужели моя дружба со Стрэндом стала помехой нашему общению? — Он медленно, неуверенно приблизился к ней и остановился, заслонив своими широкими плечами обзор остальной части комнаты.

Почему она думает только о нем? Томас всегда затмевал всех мужчин. Кэт никого не замечала, так как ее мысленный взор был постоянно прикован к нему. Она любила его. Даже теперь, когда знала, что он только развлекался, общаясь с ней, она не могла отречься от этого чувства.

Ее гнев сменился замешательством. Томас знал Стрэнда, однако не сказал ей об этом. Он устроил так, чтобы его приятель оказался рядом с ней, заранее спланировал их общение, хотя хорошо знал, что она любит его, а не Стрэнда. Кэт стиснула зубы, охваченная волнением.

Томас заметил это, но неверно истолковал причину. Его улыбка сменилась усмешкой.

— Или дело в чем-то другом? Может быть, Стрэнд предположил, что ты и я…

— Любовники? — прервала его Кэт, вызывающе подняв подбородок.

— Я был о нем лучшего мнения, — тихо сказал Томас и добавил: — В дальнейшем не будет никаких недоразумений. Скажи, Кэт, мой друг отказался от предложения руки и сердца, не так ли? — Томас повернулся, намереваясь уйти, но она внезапно протянула руку, и он остановился, увидев ее тонкие пальцы на своем запястье.

— Ты ошибаешься. Стрэнд сделал мне предложение.

Кэт добилась наконец того, чего хотела, подумал Томас и опустил взгляд. Это все-таки лучше, чем обнаружить триумф в ее глазах. Да, гораздо приятнее видеть ее руку, такую бледную по сравнению с его загорелой кожей. Такую тонкую и в то же время удивительно сильную руку.

— Считается дурным тоном заранее поздравлять будущую невесту, однако в твоем случае, дорогая, думаю, это вполне приемлемо, — сказал он ровным голосом. — Желаю счастья!

Кэт тут же убрала свою руку. Она поняла, что ему безразлична ее дальнейшая судьба. Томас решил, что она приняла предложение Стрэнда, однако на его лице не отразились никакие эмоции. Для него это не имело никакого значения. Поэтому не было необходимости выводить его из заблуждения.

— Мне не нужны твои поздравления! — сказала она.

Томас не смотрел на нее.

— В таком случае прими мои наилучшие пожелания.

— И они мне не нужны!

Томас печально улыбнулся:

— Но мне нечего больше пожелать тебе, помимо того, что я уже сказал.

— Чертовски холодно, не правда ли, Стрэнд? — сказал Томас, не отворачиваясь от окна, выходящего на улицу. — В прошлом году Темза замерзла в это время. Но сейчас, кажется, еще морознее. Я не припомню более суровой зимы.

Он услышал, как Боб предложил его приятелю чашку горячего чаю, затем щелкнула дверь. Томас продолжал смотреть в окно. За спиной не слышно было ни звука.

— Наполеон выбрал на редкость неподходящее время для побега из средиземноморского климата. Я слышал, Каслри послал за Веллингтоном. Правильный выбор! Удивительно, что он еще способен принимать разумные решения. Ведь это он создал ситуацию, которую можно было бы избежать.

Стрэнд ничего не сказал на это, и Томас вздохнул. Его друг явно не хотел вступать в дискуссию.

— Я слышал, ты сделал предложение Кэт, — сказал Томас как можно более спокойным голосом.

— Да, этим утром, — сдержанно ответил тот. Он бросил свою шляпу на инкрустированный письменный стол и снял перчатки. — В связи с этим я и пришел к тебе.

— В самом деле? Я никогда не считал тебя злорадным типом, Джайлс. И не думаю, что готов спокойно слушать все это, находясь в столь идиотском положении, — тихо сказал Томас.

— Ты ошибаешься, — возразил Стрэнд, явно взволнованный. — Кстати, скажи, Томас, почему ты сам не сделал предложение этой девушке?

Он повернулся и окинул взглядом Стрэнда. Тот выглядел таким сердитым. Томас устало пожал плечами:

— Не думаю, что наша дружба позволяет тебе задавать столь интимный вопрос.

Стрэнд заскрежетал зубами.

Взгляд Томаса встретился со взглядом этого стройного светловолосого мужчины. Стрэнд был одним из немногих людей, кому он доверял, чье суждение ценил и чьей дружбой дорожил.

— Кэт знает обо мне то, что препятствует нашему сближению, — ответил Томас.

Стрэнд наморщил лоб.

— Томас, я знаю тебя со школьной скамьи. В твоем прошлом есть неприятные периоды, а у кого их нет? Проступки, которые ты совершал в молодости, были присуши многим молодым людям. Некоторые из них заслуживают гораздо большего осуждения. Кэт, конечно, простила бы тебя за твое прошлое.

— Может быть, и так, — сказал Томас как бы самому себе, — если бы оно не вторгалось в настоящее.

— Что ты имеешь в виду?

— Кэт имела несчастье стать свидетельницей довольно непристойной сцены между мной и Дафной Бернар.

— О, черт! — произнес Стрэнд низким голосом. — Как же ты допустил?

— Я совершил глупость, согласившись таким образом получить нужную информацию. Делал это не один раз, но думаю, тот случай был последним. Кстати, тогда я так и не получил никаких сведений. Есть и другие эпизоды в моем прошлом, которые Кэт едва ли сможет простить, — тихо сказал Томас, подумав о Мариэтте Леон. — Видишь ли, Стрэнд, — продолжил он, — предлагая свои услуги в обмен на информацию, я тем самым лишил себя права предлагать руку и сердце Кэт Синклер. Тем не менее я сделал бы это, если бы ты не опередил меня. Я действительно собирался сделать ей предложение. — Томас замолчал, испытывая душевные муки. Затем решительно взял себя в руки.

— Скажи, когда состоится бракосочетание? Надеюсь, ты позовешь меня, чтобы я повел невесту к жениху в церкви. — В его голосе чувствовалась боль.

— Успокойся, Томас, — сказал Стрэнд, ударив перчатками по своей открытой ладони. — Кэт отказала мне. Я знаю, мое предложение было опрометчивым. Я не стал бы так поспешно предлагать ей свою защиту, если бы не положение, в котором она оказалась благодаря тебе.

Томас напрягся, хмуро глядя на Стрэнда.

— Это проклятый Бэрримор распространил грязные слухи по всему Лондону. А потом ее имя начали трепать повсюду. Я предпринял кое-что, чтобы предотвратить дальнейшее распространение сплетен. И надеялся, что мне будет оказана честь защитить Кэт, — сказал Джайлс с горечью. Затем его голос приобрел резкий тон. — Клянусь, Томас, если ты допустишь, что ее репутация будет окончательно загублена, я вызову тебя на дуэль. Ты ужасный глупец, но, кажется, она предпочитает именно такого прохиндея, а не благочестивого джентльмена.

Схватив свою шляпу, Стрэнд вышел из комнаты, ничего больше не сказав.

Томас поднял голову, вознося молитву к небесам. Его приподнятое настроение боролось с чувством разочарования, которое отразилось в его голосе, когда он воскликнул:

— Проклятие!

Теперь ничто не мешало ему предложить Кэт свое имя. Не было обстоятельств, которые не позволяли ему просить ее руки. Он готов был поверить в Божье великодушие и милосердие. Теперь у него появилась возможность защитить Кэт, оградить от неприятностей и — не надо лгать себе, черт возьми, — любить ее! Это необычайно щедрый дар небес, который ошеломил его. И для нее это был реальный выход из сложной ситуации. Просто она должна выйти замуж за него, вот и все. Томас улыбнулся.

Однако он не понимал, почему Кэт не сказала ему, что она отказала Стрэнду. Он также не догадывался о причине ее гнева. Может быть, это связано с тем, что он не обращал на нее внимания? Или она истосковалась по его обществу? И то и другое вполне допустимо.

Но Томас отбросил эти мысли. Какова бы ни была причина такой ее реакции, он выяснит это позже. А сейчас необходимо подготовить речь, чтобы аргументированно убедить ее выйти за него замуж.

Усевшись в кресло, он сцепил пальцы под подбородком, размышляя, какую линию поведения принять. Почему все-таки во время последней встречи с ним Кэт вела себя как-то ненатурально?

Тихий стук в дверь прервал его размышления.

— Да-да, Боб, входи! Маркиз ушел, и тебе некого поражать здесь своей необычайной воспитанностью.

Дверь открылась, и в проеме появилась Кэт. Глаза ее возбужденно сверкали, грудь тяжело вздымалась.

— Томас, объясни мне! — произнесла она повышенным тоном. — Почему ты не сказал мне, что давно знал Джайлса Далтона?

— Успокойся, дорогая, — чуть слышно сказал Томас, не в силах сдержать радость в связи с ее неожиданным появлением. — Кэт, я так рад, что ты пришла!

Она сделала несколько шагов в комнату. Щеки ее раскраснелись, прическа растрепалась.

— Не смей называть меня Кэт!

Томас направился к ней, умоляюще поднимая руки по мере приближения. Она отодвинулась, и его руки опустились.

— Я повторяю: почему ты не сказал мне, что давно знал Джайлса Далтона? Что он твой друг? — резко спросила девушка.

— Ты говоришь о Стрэнде?

— Почему каждый раз, когда я упоминала Стрэнда в последнее время, ты нормально воспринимал это имя, тогда как в прошедшие семь месяцев постоянно искажал его? И при этом, должно быть, посмеивался надо мной.

Он молча изучал ее какой-то момент. Кэт никогда не удовлетворится полуправдой и вкрадчивой лестью.

— Хорошо, признаюсь, я действительно умышленно делал это…

Деваться было некуда. Возможно, по этой причине она не отрицала, что отказала Стрэнду. И думала, что Томас насмехается над ней.

— Я так и знала! — Кэт стремительно прошла мимо него, шурша подолом своего шелкового платья с оборками. Затем резко развернулась. — Полагаю, сэр, это было просто хамством с вашей стороны!

— Жаль, что ты восприняла это именно так.

— А что, возможно иное мнение на сей счет?

— Кэт… леди Кэтрин, могу я послать Боба за чаем? Мне кажется, вы чем-то расстроены…

— О ком, черт возьми, вы говорите? — Кэт сердито посмотрела на него в замешательстве.

Томас кивнул в сторону двери.

— О моем лакее. Об этом чрезмерно любопытном слуге с длинными ушами. Он сейчас притаился в тени дверного проема. Я уверен, этот человек будет рад принести вам освежающий напиток, и рискну сделать ставку на то, что он доставит его в рекордное время…

Хрипловатое покашливание привлекло внимание Кэт к дверному проему.

— Я уже принес чай, предназначенный лорду Стрэнду, сэр, — сказал Боб и вошел в комнату, держа в руках серебряный поднос с чашкой чаю, тостами, джемом, маслом, сахаром и сливками.

— Так он был здесь! — воскликнула Кэт пронзительным голосом. По-видимому, она полагала, что ее визит останется в тайне.

— Да, мэм, — сказал Боб, а Томас издал стон. — Но кажется, лорд Стрэнд уже ушел, сэр?

— Да, Боб! И тебе пора! — прорычал Томас.

— В таком случае я пойду в вашу спальню и приберусь там немного…

— Нет, Боб. Ты не пойдешь туда. Ты уйдешь совсем и как можно дальше. Сейчас же!

Кэт стояла, едва сдерживает гнев. Лакей поклонился ей и с ворчанием удалился из комнаты. Девушка досчитала до десяти, однако ее гнев существенно не уменьшился. Она попыталась считать до двадцати. Никакого эффекта. Тогда она громко крикнула:

— Более грубой, коварной и… и… глупой лжи я никогда в жизни не слышала! Значит, ты и Стрэнд ежедневно встречались, обсуждая мои проблемы?! — Кэт топнула ногой; изящный фарфоровый сервиз зазвенел на столе.

— Кэт, послушай, — сказал Томас примирительно. Он осторожно приближался к ней, словно ожидая, что девушка в любой момент может броситься вперед и впиться в него зубами и ногтями. Но она стояла неподвижно.

Кажется, этот негодяй вздохнул облегченно, решив, что она на самом деле не собирается нападать на него. Однако надо иметь в виду этот возможный вариант.

Томас жестом предложил ей сесть. Немного поколебавшись, Кэт села в кресло. Только для того, чтобы узнать, в каких еще дурных поступках тот намеревается признаться ей.