— Вы хотите сказать — его сердцем?

— Нет, — ответила Кэт с искренним удивлением. — Его вниманием. Я хочу добиться его заинтересованности во мне. Только этого. Я не так наивна, чтобы придерживаться нелепых романтических представлений о любви. Можно подумать, что кто-то способен заставить другого человека любить. Какая чушь!

— Простите мою наивность, — пожал плечами Томас.

Кэт проигнорировала его иронию и продолжила:

— Я думала, что смогу узнать у вас, какие уловки приняты на вооружение, чтобы в своем поведении обрести некий налет соблазнительности. Я хочу, чтобы Джайлс в конце концов приступил к решительным действиям. В этом нет ничего шокирующего. Моей целью является законный брак. Короче говоря, я думала, что вы могли бы научить меня, как стать привлекательной. — Она хихикнула и посмотрела на него, надеясь, что он по крайней мере улыбнется.

Однако Томас смотрел на нее с бесстрастным выражением лица. Кэтрин уловила признаки осуждения в его темных глазах. На его скуле заметно трепетала жилка. Но этого просто не может быть! Ведь он был таким добродушным и гостеприимным хозяином всего несколько минут назад.

— А вы не думали, что я откажусь?

Кэт покрутила ножку бокала, затем выдвинула его навстречу Томасу, предлагая чокнуться. Он проигнорировал ее жест.

— Уверена, что вы могли бы научить меня хорошим манерам, но у меня они уже есть. Я хотела бы узнать нечто более откровенное, — сказала девушка, пытаясь вызвать у него улыбку.

Томас никак не отреагировал на это. За последние полчаса он перенес столько унижений, сколько не испытывал за все свои тридцать три года. И все это он вынужден терпеть от этой плохо воспитанной, но довольно умной девицы с серо-зелеными глазами, которая даже не пытается скрывать, что считает его старым, толстым, нескладным сельским увальнем!

Вся та душевная боль и те угрызения совести по поводу прегрешений юности, от которых он старался избавиться после возвращения из Франции, сейчас исчезли в связи с прямой угрозой оскорбления его мужского достоинства. Его бывшие любовные победы, которые в последнее время вызывали у него смутное чувство недовольства собой, сейчас вновь предстали высшей мужской доблестью, а эта особа не только не интересовалась их числом, но даже ставила под сомнение само их существование!

Ему следует проучить ее, чтобы она узнала, каковы на самом деле джентльмены с дурной репутацией и их желания. Он должен принять вызов этой девчонки!

— Не думаю, что у вас есть для этого веские основания, — сказал он задумчиво.

Кэтрин резко вскинула голову; улыбка ее тут же увяла, как и прежняя живость.

— Что?

— Извините, конечно, но мне кажется, у вас отсутствуют необходимые качества, чтобы стать женщиной, способной захватить и удерживать интерес какого-либо достойного мужчины. Тем более мой.

— Ваш интерес? — переспросила она недоуменно и с некоторой обидой.

— Да, мой. Я не хочу вдаваться в подробности, однако уверен, что моя сомнительная репутация, о которой вы так много слышали, значительно приукрашена. Должен заметить, что, хотя я и был повесой, распутство не относится к числу мужских достоинств.

— Вы все-таки были таковым?

— Да. А вы, если хотите выглядеть загадочной и привлекательной, должны научиться сдерживать свои эмоции. Сейчас на вашем лице явно написано недоверие. Должен сказать, я мог бы дать вам полезный совет.

— В самом деле?

Он кивнул.

— Однако вынужден повторить: я не думаю, что у вас есть необходимые качества для обольщения мужчин.

Кэт почувствовала себя оскорбленной. Она высокомерно вскинула голову и возмущенно сказала:

— Вы ошибаетесь! Вы ведь фактически не знаете меня.

Монтроуз медленно оглядел девушку. Его взгляд скользнул по ее лицу и волосам, прошелся вдоль шеи и немного задержался на груди, прежде чем спуститься к талии. Кэт ощутила внутренний жар и поспешила отнести его на счет вина. Однако ее не оставляло такое чувство, что она погружается в неизведанную глубину. Только гордость заставляла ее держать себя в руках под его внимательным взглядом.

— Ммм… может быть, — сказал он. — Хорошо, попробуем осуществить ваш план. Воспользуемся имеющимся у нас временем. Кстати, вы им располагаете?

— Очередной светский сезон начнется только через месяц, — сдержанно ответила Кэт.

— Значит, надо успеть за это время. Сложная задача, возможно — даже невыполнимая, — тихо сказал Томас. — К тому же возникает вопрос относительно пристойности. Едва ли удастся избежать сплетен и как-то объяснить то, что привлекательная девушка находится в моем доме без сопровождения. Поскольку ваша двоюродная бабушка пока не соблаговолила почтить нас своим присутствием, необходимо каким-то образом оправдать ваше пребывание здесь.

Кэт открыла рот, собираясь ответить, но в этот момент послышался шум и из прихожей донеслись сердитые голоса. Дверь в комнату резко распахнулась, и в дверном проеме появилась маленькая фигура в темном шерстяном одеянии и с огромным железным распятием на шее. Зеленые яркие глаза на покрытом испариной, морщинистом лице свирепо пронизывали их. Эта особа в одной руке держала трость черного дерева, в другой — потертую Библию. Все это она подняла вверх, словно защищаясь от злого духа из преисподней. В наступившей тишине женщина прошипела:

— Искуситель!

Кэт спокойно повернулась к Томасу.

— Наконец прибыла моя компаньонка. Позвольте представить вам двоюродную бабушку, вдовствующую герцогиню Монтень Уайт. Кажется, она больше известна вам как Шаловливая Гекуба.

Глава 4

— Проклятая девчонка, — пробормотал Томас. Он свесил свои длинные ноги с кровати и издал приглушенный стон, когда его натруженные мышцы подверглись такому бесцеремонному обращению. Интересно, где она сейчас? Несомненно, бодрствует в утреннем наряде и в полной боевой готовности после крепкого сна, характерного для невинной юности. Вероятно, уже спускается к завтраку, разумеется, после многочисленных наставлений Гекубы Монтень Уайт.

Подумав о ней, Томас содрогнулся. Известная распутным поведением женщина предстала теперь перед ним в довольно мрачном свете со своей маниакальной набожностью. Слава Богу, ему пока удалось избежать подобной судьбы. Томас надеялся, что если, впав в старческий маразм, он начнет ухлестывать за молодыми девушками, выступать в амплуа искусителя, кто-нибудь окажет ему последнюю милость и всадит пулю между глаз.

Однако был убежден, что, к счастью, до такого состояния ему еще далеко. Несмотря на намеки этой девицы, он уверен, что в полном порядке, хотя нельзя отрицать, что на висках проступила седина и сейчас, после пробуждения, во всем теле ощущается скованность. Правда, вчера он очень напряженно работал, но, в общем, за прошедшие пять лет не заметил никаких серьезных изменений в своем физическом состоянии. Девчонка просто обратила внимание на ряд неоспоримых обстоятельств, главным из которых являлся тот факт, что он уже немолод. Это было высказано ею чрезвычайно бестактно!

С тех пор как он вышел в отставку — вскоре после битвы при Саламанке — и вернулся в Англию, Томас впал в депрессию. Тем не менее он заставил себя заняться своим поместьем, хотя работал без всякого интереса.

Однако в это утро апатия, которую он безуспешно старался преодолеть, совершенно исчезла. На этот раз он вознамерился взять реванш.

Минувшей ночью Томас провел несколько бессонных часов, размышляя, что делать с его нежданной и нежелательной гостьей. Утром, представив, как она хлопочет, готовя успокоительный отвар для своей пожилой компаньонки, Томас пришел к окончательному решению. Он примет ее странное предложение и превратит эту девицу в самую соблазнительную женщину. Обучит ее нестандартным манерам поведения и общения с денди, познакомит с повесами и распутницами. В конце концов, добьется ее уважения, сердито подумал Томас.

С этой мыслью он решительно встал с постели, строя планы относительно своей новой протеже.

— А! — воодушевленно воскликнул Томас, с любезной готовностью поднимаясь из-за стола, когда за завтраком появилась Кэт. Он посмотрел на ее платье и замолк.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросила Кэт, глядя на свой бледно-голубой наряд и проверяя, нет ли расстегнувшихся застежек.

Томас вздохнул.

— Мы можем немедленно начать реализовывать наш план, вы согласны? Но прежде всего необходимо усвоить несколько основных правил.

Она осторожно кивнула, испытывая головную боль. Проснувшись, Кэт не вскочила с постели, а медленно сползла с нее и, несмотря на туман в голове, с ужасающей ясностью вспомнила о вчерашнем вечере. Она назвала хозяина дома «неуклюжим гигантом», насмехалась над его былыми любовными победами. И в какой-то момент непостижимым образом ухитрилась изложить свой нелепый план. Но что хуже всего — сама выдвинула абсурдную идею стать ученицей Томаса Монтроуза! Если бы ее голова не болела так сильно, она могла бы выяснить причину, по которой он с подозрительной готовностью согласился принять ее план. Ее обаяние здесь явно ни при чем.

— Вы согласны? Но сначала обещайте, что беспрекословно будете подчиняться мне. Я не хочу, чтобы вы постоянно сомневались в моей компетенции в таких деликатных вопросах. Уверяю вас, я прекрасно разбираюсь в искусстве соблазнения. Не правда ли, Боб? — с улыбкой обратился он к лакею, выражение лица которого оставалось, как всегда, невозмутимым.

— Да, вы весьма квалифицированный соблазнитель, — подтвердил тот монотонным голосом.

— Значит, мы пришли к соглашению? — вежливо спросил Томас.

— Да, сэр, — ответила Кэт, поморщившись.

Его темные глаза на мгновение вспыхнули.

— Я понимаю, что, учитывая ваш возраст и ваши изысканные манеры, вам будет трудно выполнять мои условия. Кстати, поскольку у нас, естественно, должны сложиться дружеские отношения, думаю, вы можете называть меня просто Томас.

Кэт опустила глаза; ей трудно было ответить кивком.

— Договорились! А я буду называть вас Кэтрин.

— Кэт[1], если можно.

— Простите?

Девушка смутилась.

— Мои близкие зовут меня Кэт.

—Это прозвище? Известные соблазнительницы обычно выбирают нечто более чувственное. Однако, учитывая, что ваше полное имя в определенной степени созвучно этому, думаю, Кэт вполне подойдет. — Это слово в его устах прозвучало как-то особенно ласково, и она, подняв глаза, увидела, что он улыбается, явно забавляясь.

Томас жестом пригласил ее занять место напротив него.

— Садитесь, моя дорогая. Рыба очень вкусная. Думаю, леди Монтень Уайт уже насладилась значительной порцией, не так ли, Боб?

— Ее светлости особенно понравились головы, — уточнил слуга.

«Рыба! О Боже, — с ужасом подумала Кэт, — только не это!»

Томас опять улыбнулся. Девушка почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица, и приложила дрожащие пальцы к щекам, прежде чем занять свое место за столом.

— Теперь — что касается твоего наряда. Если это твое самое соблазнительное платье, то я начинаю догадываться о причине невнимания твоего избранника. Кто этот парень?

— Маркиз Стрэнд, лорд Джайлс Далтон.

Улыбка на губах Томаса увяла, и он пристально посмотрел на Кэт. Воцарилась неестественная тишина.

— Ах так? — наконец произнес он, медленно двигая кусочек маринованного шампиньона по своей тарелке. Кэт ощутила новый приступ тошноты. — Впрочем, не имеет значения. Мне известно, что в настоящее время предпочтение отдается молодым самонадеянным щенкам, которые целыми днями толпятся в лондонских гостиных. Итак, относительно твоего платья…

— Я вовсе не собиралась наряжаться к завтраку! — Кэт с испугом уловила нотки раздражительности в своем голосе.

— А-а, — протяжно произнес Томас. — Однако тебе следует запомнить, что обольстительницы должны всегда носить только самые соблазнительные платья. Понятно?

— Думаю, да. — Кэт зажмурилась, однако, почувствовав легкое головокружение, снова открыла глаза.

— Хорошо. В таком случае сразу после завтрака ты должна сменить платье на такое, которое, по-твоему, наиболее привлекательно, и мы вместе оценим его, согласна?

— Ради чего я буду делать это? Чтобы очаровывать местных коров? — спросила она, с прискорбием сознавая, что ведет себя крайне невежливо, но тем не менее не может игнорировать умышленно раздражающий тон хозяина дома.

— Дорогая, — сказал Томас с преувеличенной любезностью, — для тебя соблазнение должно сделаться стилем жизни. Ты не можешь в одночасье стать роковой женщиной. Необходимо работать над собой. И очень много. Внешние атрибуты имеют огромное значение для достигни твоей цели.

— Поскольку мы находимся в сельской местности, может быть, мне следует облачиться в одежду пажа и коротко подстричь волосы, как леди Каролина Лэм?