Он остановился напротив меня и пожал плечами. Его мускулистые плечи задвигались под его мокрой рубашкой.

— Я буду скучать по твоей заднице. Просто говорю правду.

Что он делал? Он не флиртовал, потому что... ну, потому что мы друзья. Должно быть, верх одержал алкоголь.

— Ты можешь приехать ко мне в любое время, Райдер, — сказала я, мысленно пиная себя за то, что фраза прозвучала сексуально. Заманчиво.

Я увидела в темноте, как расширилась его улыбка. Он выглядел как кот, слопавший канарейку.

— Ты не захочешь, чтобы я был рядом, — сказал он.

Мое сердце забилось быстрее. Черт побери.

— Я всегда хочу, чтобы ты был рядом, Райдер.

— И я всегда буду там, — произнес он низким голосом. — Буду ждать тебя. Не нуждаясь больше ни в ком.

***

Птицы, вылетевшие из чащи, напугали лошадь, выдернув меня из воспоминаний и возвращая в настоящее.

Зная, что мне нужно было сосредоточиться на том, что я делала, я села прямее в седле и постаралась вытолкнуть из головы образ Райдера. Но как только пункт моего назначения становился ближе, сердце отяжелело от воспоминаний о нем.

Вот почему мне нужно было одиночество. Чтобы погоревать. Чтобы принять его смерть. Чтобы смириться с тем фактом, что он никогда не вернется ко мне. И для этого мне нужно было находиться рядом с моим папой.

Я скучала по ним обоим — по Райдеру и по папе. Я так рано потеряла их обоих. Они были единственными, кто знал меня лучше всех. Я боялась, что мое сердце никогда не излечится и не будет таким, как прежде, когда их нет рядом со мной.

Я проигрывала в голове слова Кэша. Слова, которые навсегда застряли в моей голове: «Он мертв, Мэдди. Как бы мне не хотелось говорить тебе этого, но он мертв».

Потянув назад вожжи, я крепко сжала глаза, желая, чтобы боль и ощущение утраты испарились.

Райдер был мертв. Теперь я просто существовала. Потерянная. Разорванная на части, пока не осталось ничего, кроме кровоточащего сердца. Прошло всего два месяца с тех пор, как он уехал, но пролетела будто целая жизнь.

Теперь слезы текли быстрее, из-за чего было сложно дышать и концентрироваться. Ребенок выбрал этот момент, чтобы пнуть меня, напоминая, что во мне все еще был Райдер. Частичка него будет жить дальше, даже если он не будет жить.

Я вытерла слезу и потянула вожжи, когда лошадь забила копытом, опасаясь двигаться дальше. Когда я отказалась предоставить ей свободу, она потрясла головой и потянула за удила, упрямо пытаясь добиться своего.

— Успокойся, девочка, — сказала я, похлопывая ее по спине.

По позвоночнику пробежало дурное предчувствие. Я посмотрела на линию деревьев, которая являлась началом леса. Ничего не двигалось и не казалось необычным, но я все равно нервничала.

Пришпорив лошадь, я позволила ей пойти дальше. Ее копыта били по твердой холодной земле, этот звук был единственным в округе.

Я засунула руки поглубже в карманы в поисках толики тепла, когда холодный кусачий ветер подул с севера. Нос и подбородок медленно немели. Я зарылась лицом в поднятый воротник пальто Райдера и немедленно почувствовала его — древесный запах, из-за которого слезы подступили к глазам. Я глубоко вдохнула и сдержала всхлип, болезненно прикусив губу, чтобы не заплакать. Обернув одну руку вокруг живота, я позволила лошади вести меня домой.

Я была на полпути, когда увидела вдали дом. Не могу сказать, что была рада его видеть. В этом доме я выросла, провела свое детство, но для меня в нем было много ужасных воспоминаний. Меня удерживали против моей воли. Я боролась в нем за свою жизнь. Убила человека. Никогда не забуду то, что произошло в этих стенах. Ночные кошмары преследовали меня по сей день.

Лошадь не торопясь забралась на небольшой холм. Я крепко держалась за вожжи, пока мы достигали вершины. Отсюда я могла видеть дуб, под которым был похоронен мой папа. Я почувствовала знакомую хватку боли, когда увидела неказистый крест на его могиле. Горло сжалось от этого красноречивого знака печали.

Направляясь ближе к дереву, я избегала смотреть на дом. Мой взгляд метнулся к ружью, которое располагалось в ножнах седла и было в легкой доступности, если бы понадобилось.

Я посмеялась, когда представила себе своих бывших однокурсников в Богом забытом месте, верхом на лошади зимой и с ружьем сбоку. Для меня такое было знакомо с детства. Для остальных, как я знала, это незнакомый стиль жизни. Однажды папа сказал мне, что женщины не могут делать то, что могут делать мужчины. Наша новая жизнь подвергла испытанию эту теорию. И все же я выжила. Иногда благодаря себе самой, а иногда с помощью других, но я выжила.

И вот теперь я здесь одна. Есть только моя лошадь, ружье и нерожденный ребенок в глуши Техаса, вокруг нас бушует война. Я была упрямой и сильной. Каждый день слова моего папы воспроизводились в моей голове, напоминая мне об этом: «Ты можешь делать все, что захочешь, Мэдди. Ты умная и выносливая. Не позволяй никому говорить тебе противоположное».

Я не собиралась позволить войне доказать, что он не прав.

Остановив лошадь в несколько футах от могилы, я перекинула ногу через седло и спрыгнула. Ноги ощущались тяжелыми, пока я шла к основанию дерева. Я наклонилась и скинула с могилы несколько опавших листьев, оборвала сорняки вокруг креста.

Я пробежала пальцами по грубому деревянному кресту. Лошадь позади меня заржала, а потом подтолкнула меня в спину мягким как бархат носом. Я проигнорировала ее и припала к холодной земле.

— Я скучаю по тебе, пап, — сказала я. — Война все еще свирепствует, люди умирают. — Я положила руку на живот, слезы начали жечь глаза. — Ребенок растет. Как бы мне хотелось, чтобы ты был здесь, чтобы познакомиться с ней или с ним. Но мне страшно, пап. Я не знаю, смогу ли это сделать без Райдера.

В ответ тишина.

Я сглотнула ком в горле, стараясь произнести вслух слова.

— Они думают, что он мертв. Если Райдер с тобой, пожалуйста, скажи ему, что я его люблю. Я никогда его не забуду, пап. Пожалуйста, скажи ему это.

Я натянула вязаную шапку на уши и посмотрела на дерево, качающееся надо мной на ветру. Несмотря на горе, я чувствовала внутри себя толику надежды, которая не исчезнет, сколько бы Гэвин не говорил мне смириться с реальностью.

— Но я все еще думаю, что он жив, пап.

Лошадь позади меня фыркнула и нетерпеливо забила копытом.

Я глубоко вдохнула и поднялась на ноги. Посмотрев на небо, я задрожала. Холодный кусачий ветер дул на меня, листья кружились вокруг моих ног. Я планировала остаться подольше, но облака выглядели так, будто несли в себе дождь со снегом и пронизывающую до костей температуру. Мне нужно было идти.

— Хорошо, пойдем, — сказала я лошади. Но, по правде говоря, я старалась уговорить себя уйти. Мне хотелось остаться. Каждое прощание приносило боль, несмотря на отсутствие ответа.

— Пока, папа.

Поставив ногу на стремя, я подняла себя на седло. Кожа заскрипела, когда я потянулась за вожжами. Повернув лошадь, я направилась домой.

Глава 10

Я была на полпути к дому, когда на меня напало беспокойство. Потянув вожжи, я осмотрелась, ерзая на седле, чтобы посмотреть назад. Ничего. Все казалось умиротворенным и тихим, но я все еще чувствовала, что кто-то наблюдал за мной.

Чувствуя себя так высоко на лошади легкой добычей, я слезла с нее, держа в руках вожжи. Достала из ножен ружье и убедилась, что оно заряжено, несмотря на то, что сделала это дважды перед тем, как уехать.

Лошадь беспокойно загарцевала вокруг меня, ее огромные копыта приземлялись в дюйме от моих ног. Ее большое тело врезалось в мое, практически сбивая меня с ног.

— Потише! — шикнула я на нее и потянула вожжи, чтобы успокоить ее, а сама наблюдала за границей леса в отдалении.

Мои глаза сканировали территорию, отыскивая то, что заставило меня напрячься. Деревья с коричневыми листьями покачивались на ветру, скрывая то, что пряталось за ними. Все выглядело умиротворенным, но у меня было ощущение, что я не одна.

Может, ничего и не было. Просто нервы сдали. Я начала забираться на лошадь, когда уголком глаза заметила движение.

Из леса выходил один человек, который направлялся в мою сторону.

— Ох, дерьмо! — пробормотала я, поднимая ружье и целясь в него.

Мое сердце громко колотилось, пока он продолжал идти прямо ко мне, теперь он находился практически в пяти сотнях футов. Его походка была медленной, практически слабой.

Руки тряслись, пока я держала ружье. Должна ли я забраться на лошадь и мчаться прочь чертовски быстро или остаться на месте? Не двигая головой, я сканировала лесистую местность позади него. Никто больше не вышел. Он, казалось, был один.

Я прищурилась и попыталась получше рассмотреть его. Мое сердце начало биться быстрее, когда я увидела пистолет, обессилено свисающий с его правой руки. Он был вооружен, а значит опасен.

Незнакомец не сулил ничего хорошего для одинокой женщины. Я по опыту знала, что мужчины опасны. Я уже убила одного за то, что он касался меня. Мне не хотелось добавлять в этот список еще одного.

Лошадь начала фыркать и гарцевать, дергая вожжи и пугая меня. Я крепко держалась за кожаные ремни, но отказывалась опускать ружье.

Мужчина продолжал двигаться в мою сторону, его глаза смотрели на меня. Шел он неуверенно, спотыкаясь о небольшие впадины и глубокие ямы на поле.

Я сделала шаг назад и наткнулась на седло. Лошадь отступила от меня. Она чувствовала от меня запах страха.

Я подняла ружье выше, несмотря на его тяжесть. Положила его на плечо и наблюдала, как незнакомец продолжал подходить, пошатываясь, ближе.

Но он все еще крепкой хваткой удерживал пистолет.

Я сняла с предохранителя ружье, звук прозвучал громко и ясно в тишине дня. Мужчина остановился и склонился, будто собирался повалиться на землю.

Когда он снова начал идти, я сделала шаг назад. Теперь он был ближе. Слишком близко.

— Даже не надейся сделать хоть еще один шаг, мистер! — прокричала я, передвигая палец на курок и оставляя его на нем.

Услышав мой голос, мужчина пошел быстрее. Черт возьми!

Я начала нажимать на курок, просто чтобы сделать предупреждающий выстрел, но что-то остановило меня. Я посмотрела в прицел и начала изучать мужчину. Я могла видеть длинные каштановые волосы, которые выглядели грязными и спутанными. Густая борода закрывала большую часть его лица, скрывая от обзора рот и линию подбородка. Он казался высоким, намного выше других мужчин.

Высокий.

Я оттолкнула эту мысль. Есть много высоких мужчин. Но в том, как этот мужчина двигался, было что-то... то, как он перекатывал бедрами, когда шел...

Я втянула воздух и посмотрела на него, замечая широкие плечи и неприкрытую силу за его походкой.

Было ли это возможно?

— Райдер? — спросила я слабо, так тихо, что невозможно было, чтобы мужчина услышал меня.

Ружье внезапно стало для меня слишком тяжелым. Я опустила его на дюйм, чувствуя напряжение в руках. Ветерок поднял свободные пряди моих волос, забрасывая их на ресницы. Но я не отводила взгляда от незнакомца.

Облако проплыло мимо и открыло небо, пуская солнечный свет на землю. Солнце светило и наполняло меня теплом, которое никак не сравнится с буквальным теплом. Солнце будто вело меня домой, верно освещая мужчину.

Синие глаза. У мужчины были яркие синие глаза.

Я сделала шаг вперед. Мир накренился под странным углом, будто я была на одной из тех каруселек на региональной ярмарке.

Губы мужчины двигались, но я не могла услышать, что он говорил.

Я сделала еще шаг вперед. Все исчезло. Деревья, сухая трава, касающаяся меня, птицы над головой — все испарилось. Остался только мужчина напротив меня.

Синие глаза. Высокий. Знакомая походка.

Ох, Господи! Ох, Господи!

Я бросила вожжи и побежала, спеша по полю. Мышцы на моих ногах усиленно работали, чтобы преодолеть расстояние. БЕГИ! Быстрее! Быстрее!

Я набрала скорость, наблюдая с мукой, как он остановился и упал на колени. Его глаза смотрели на меня, умоляя о помощи. Он протянул ко мне руку, нуждаясь в руке помощи.

Я бежала быстрее, чем когда-либо бегала. Трава хлестала по моим джинсам, ударяя по истертому материалу. Мои ноги едва касались земли. Через несколько секунд я была напротив него, там, где я хотела провести остаток своей жизни.

— Райдер? — прошептала я, боясь, что если произнесу его имя слишком громко, то его образ исчезнет. Будто это был мираж с ложной надеждой.

Кристально синие глаза смотрели на меня из-под грязи и сажи. Он пытался сосредоточиться на моем лице из-под длинных волос и толстой бороды, заставляя глаза держать открытыми каждый раз, как он моргал.

— Мэдди?

Услышав это одно слово, я поняла. Он был дома.