Рэдклифф - Обещание завтрашнего дня

- Что такое? - спросила Таннер.

- Тебя это правда не беспокоит? - спросила Эдриенн, оглядывая собственное тело.

- Конечно беспокоит! - вырвалось у Таннер, и ее глаза заблестели. - Меня очень беспокоит то, что ты была больна и что тебе пришлось пройти через физическую боль и эмоциональные страдания! И меня беспокоит, что ты все это пережила и переживаешь до сих пор! А еще мне очень паршиво оттого, что я ничего не могу изменить, и помочь тебе тоже не могу!

Эдриенн остановила этот поток слов, прижав пальцы к губам Таннер. Она притянула ее к себе и обняла с яростной силой.

- Ты уже помогла! Каждый раз, когда ты смотришь на меня и все еще хочешь меня коснуться - ты помогаешь. Ты помогла мне снова ощутить себя целой. Я даже не думала, что захочу коснуться кого-то или захочу чьих-то прикосновений - вообще никогда. Ох, Таннер! Ты - помогаешь!

Слезы Таннер смешались с водой, которая текла по ее лицу.

- Ненавижу то, что случилось с тобой... - прошептала она.

Эдриенн поцеловала ее и забормотала что-то успокаивающее - слова, которые сама так жаждала услышать совсем недавно.

- Все хорошо, все хорошо, правда...

* * *

Они поехали в ресторан, самый популярный на острове, находившийся в его южной оконечности. Метрдотель приветствовал Таннер вежливо, но как старую знакомую, и провел их к уединенному столику с видом на гавань.

- Давай выпьем шампанского! - порывисто предложила Таннер.

- Мы что-то празднуем? - снисходительно спросила Эдриенн, улыбаясь ее энтузиазму.

- Я - да, - утвердительно сообщила Таннер и глянула на часы. - Я отмечаю лучшие восемнадцать часов, которые приключились со мной за долгие годы, - она глянула на Эдриенн с довольной улыбкой, и было совершенно ясно, что именно она имеет в виду.

Эдриенн зарделась и отвернулась к окну. Последние моряки и рыбаки возвращались в гавань в лучах заходящего солнца. Вид был слишком идиллическим и совсем не успокаивал ее. Она осознала, с какой легкостью ее могло затянуть в безмятежную жизнь острова, а главное - насколько она на самом деле именно этого и хотела. Эти несколько последних часов с Таннер казались волшебными мгновениями и полностью не совпадали со знакомой ей реальностью.

А ей так нужно было сбежать от мучений и неуверенности, терзавших ее с тех пор, как она покинула Калифорнию. И ненадолго, с Таннер, ей это удалось. Она снова обрела прежнюю себя - уверенную и полностью живую. В первый раз за год она забыла, что ее жизнь больше ей не принадлежит и что она не вольна поступать так, как хочет. Там, где она раньше ясно видела будущее, теперь была только пустота, наполненная вопросами. Насколько проще было бы брести сквозь эту пустоту в надежном кольце объятий Таннер и волшебном безвременье жизни на Уитли Пойнт.

Она вздохнула, зная, что не может позволить себе продолжать думать об этом. Этот путь неминуемо приедет к катастрофе. Она не станет использовать Таннер - только брать и ничего не предлагать взамен. Это было безумием, и она это знала.

Наконец Эдриенн повернулась к Таннер, которая не сводила с нее глаз. Ее голос прозвучал жестче, чем она намеревалась.

- Ты только не теряй из-за этого головы, Таннер. Я все равно скоро уеду.

- Зачем? - спросила Таннер. Ее голос звучал спокойно, хоть никакого спокойствия она не ощущала. Она ожидала чего-то в этом роде. Было бы слишком просто думать, что Эдриенн возьмет и примет то, что произошло между ними, без сопротивления. Да и я в этом смысле не дала ей особых оснований мне доверять.

Эдриенн посмотрела на нее, и в ее холодных голубых глазах промелькнуло слабое удивление.

- Да ты же сама это сказала - когда мы первый раз встретились. Я прячусь, как пряталась большую часть этого года. Я не могу остаться здесь только потому, что у моря чувствую себя спокойно, а в уединении - защищенно. По большому счету ни красота этого острова, ни ты моей судьбы не измените. Мне нужно жить своей жизнью - сколько бы ее ни осталось, - она заметила, что Таннер побледнела и мягко добавила. - Прости. Я не хочу, чтобы это прозвучало мрачно, но мне нужно трезво смотреть на вещи.

- А что трезвого в том, чтобы уехать из одного места в другое только потому, что здесь ты была счастлива? - ответила Таннер и не смогла сдержать гнев в своем голосе. - Или трезво - это когда ты несчастна? Что, есть какая-то причина, по которой, как ты считаешь, ты не заслуживаешь счастья? - она даже не пыталась скрыть горечи. Эдриенн угрожала отнять у нее чувство покоя, которое она едва обрела - впервые за всю свою жизнь! Ну нет, она так легко не сдастся.

Эдриенн в отчаянии уставилась на Таннер.

- Я не могу с тобой об этом разумно разговаривать! - она повела рукой в сторону окна и безмятежной сцены внизу. - Ты живешь в своем мирке и по своим собственным правилам! Господи, Таннер, ты хоть раз себе представляла, каково это - лишиться всего?

Таннер впилась в нее глазами, ее лицо покраснело.

- Да, представляю! Я знаю, как это - жить без цели, без мечты, когда у тебя нет ни единого искреннего чувства - день за днем. Я знаю, как это - просыпаться утром и задаваться вопросом, а стоит ли? И я знаю, как глушить его алкоголем и наркотой. Думаешь, у тебя одной монополия на несчастье? - она резко остановилась, и в глазах ее заблестели слезы. - Может, я никогда и не испытывала нужды в вещах, но с тех пор, как умер мой отец, все что я чувствовала - это вину, злость и беспомощность.

Эдриенн потянулась через столик и порывисто схватила Таннер за руку.

- Остановись! И прости меня - мне правда очень жаль. Я не хотела на тебя набрасываться. Это я не на тебя злюсь. С тобой я хочу порадоваться этому вечеру. Мне с тобой замечательно, и я тебе очень благодарна.

Таннер покачала головой и нахмурилась, но хватку на руке Эдриенн не ослабила.

- Господи, Эдриенн! Я не хочу, чтоб ты мне была благодарна! Я хочу, чтобы ты приняла все таким, как оно есть. Ты затрагиваешь меня так, как это никому не удавалось вот уже много лет. Когда я с тобой, мне не больно. И это чувство я хочу отдать тебе. Я хочу узнать тебя - хочу обнимать тебя, и смеяться с тобой, и просто - просто быть с тобой. Я думаю, это называется любовью, - она пожала плечами и умолкла. Для нее все было просто. Она знала, что чувствует, и что для нее действительно важно.

- Я не могу любить тебя, Таннер, - тихо ответила Эдриенн. - Мне просто нечем тебя любить, у меня ничего не осталось. Я устала, мне некуда идти и нет ничего, что я могла бы тебе предложить. У меня даже нет завтрашнего дня, на который я могу рассчитывать. - Она слегка обмякла на стуле, вдруг почувствовав, что ужасно вымоталась. Слишком много всего произошло, слишком много воспоминаний пробудилось. И она все еще чувствовала руки Таннер на себе. Она подняла опустошенный голубой взгляд. - Пожалуйста, не заставляй меня причинять тебе боль, Таннер. Пожалуйста.

Таннер махнула официанту, который тут же материализовался у их столика.

- Да, мисс Уитли?

- Бутылку вашего самого лучшего шампанского, Ричард. Заказ мы сделаем позже, - она кивнула, и официант зашагал прочь, а Таннер повернулась к Эдриенн и спокойно сказала: - Ты можешь меня не любить, это твой выбор. Но ты не можешь заставить меня не любить тебя.

Эдриенн на мгновение прикрыла глаза. Она все еще держала Таннер за руку. И она больше не могла ей сопротивляться, не могла встать и уйти, хоть понимала, что должна это сделать. Только не сегодня, только не сейчас - когда Таннер смотрит на нее взглядом, в котором светится любовь. А завтра - завтра она со всем разберется.

Эдриенн обнаружила, что правильные поступки не несут в себе никакой радости. Когда Таннер привезла ее домой из ресторана и, прощаясь, мягко провела по ее щеке губами, прошептав: "Я позвоню тебе", Эдриенн едва слышно прошептала в ответ: "Не надо".

А потом она стояла на ступеньках и смотрела, как Таннер - целеустремленно, как всегда, шагает к машине - и спрашивала себя, зачем же она ее отпустила. Все, чего ей на самом деле хотелось - это завести ее в дом и раздеть - медленно, и лежать вместе с ней в серебряном лунном свете, струящемся сквозь окна спальни. Ей хотелось запомнить на ощупь каждый изгиб ее тела и прогнать поцелуями хмурую морщинку, притаившуюся между бровей. Хотелось заставить ее кричать - снова и снова, когда тело ее уже не может сдерживать страсть, хотелось баюкать ее во сне. Но она знала, что ничего этого делать не станет.

Не будет она настолько эгоистичной! Ведь Таннер так молода... Эдриенн не ставила под сомнение искренность чувств Таннер, но была свято уверена, что та принимает за любовь всего лишь свое великое одиночество и желание. Эдриенн знала, что Таннер легко загорается, быстро отвечает и жаждет заполнить пустоту в своей жизни чем-то значимым. Так что лучше пусть она переживет это короткое приключение и двигается дальше - молодежь часто так поступает, вот пусть и Таннер так сделает - и найдет кого-то, кто подойдет ей, у кого будет столько же жизненной силы и неутомимости.

Эдриенн понимала, что у нее самой этих качеств, этой радости бытия почти не осталось. Она только брала бы - больше, чем отдавала, и в итоге несомненно возненавидела бы себя. Начинать отношения было бы чистым безумием. Так что она стояла и смотрела, как Таннер трогается с места и уезжает в своем пижонском серебристом купе, и утешала себя тем, что приняла правильное решение.

О Таннер больше не было ни слуху ни духу.

Прошла неделя, и каждое утро, просыпаясь, она страстно желала, чтобы Таннер оказалась рядом с ней. Ей до боли хотелось смотреть на ее нежное сонное лицо; хотелось касаться ее и видеть, как темные глаза вспыхивают страстью. Она хотела тепла Таннер, ее яростной силы и желания.

Эдриенн пыталась выбросить из головы бесконечную череду образов Таннер, но не смогла. Чем бы она ни пробовала занять свои мысли, воспоминания не оставляли ее. Она проклинала собственную слабость даже в те минуты, когда мечтала о том, чтобы Таннер была здесь, с ней; она выходила к морю и бегала, пока хватало сил, но все равно ловила себя на том, что оглядывает дюны в поисках знакомой фигуры. Эдриенн утешала себя мыслью о том, что все пройдет. В конце концов, она пережила куда более страшные вещи, чем это.

Несмотря на твердое решение позабыть о молодой женщине, мысли о которой преследовали ее днем и не оставляли в покое ночью, у Эдриенн сердце зашлось, когда одним ранним утром она увидела, как к ее дому подъезжает "Ягуар". Эдриенн выскочила на порог в тот момент, когда Таннер вышла из машины.

- Привет! - крикнула Таннер и светло улыбнулась. Она прислонилась к крылу автомобиля - нога за ногу, белая футболка натянулась на груди. С разлохмаченными темными волосами и свободно скрещенными руками она выглядела притягательно и опасно, как молодой Джеймс Дин.

- Я иду в море. Хочешь со мной?

- Да! Только дай мне собраться, - тут же ответила Эдриенн, уже разворачиваясь, чтобы вбежать в дом. Она торопилась, чтобы не передумать. Она была настолько рада видеть Таннер, что не хотела ни думать, ни задаваться вопросами и заторопилась со сборами, чувствуя себя лучше, чем во все предыдущие дни.

Таннер ждала ее с колотящимся сердцем. У нее не было права на ошибку. Эдриенн воплощала в себе все, чего она всегда желала - нежная, ранимая, сильная, упрямая. Таннер хотела ее с такой страстью и силой, что сама дивилась глубине собственных чувств и не верила, что так бывает. Целыми днями она только о ней и думала. Она намеревалась дать Эдриенн время в надежде, что та передумает и позвонит. Но она не позвонила.

По ночам Таннер ворочалась в постели, зная, что долго не проспит, и тело ее горело огнем. Она жаждала прикосновений Эдриенн. Потом восходило солнце, а она все глядела в окно и мечтала о том, чтобы Эдриенн оказалась в ее руках. Таннер места себе не находила и до такой степени бесцельно бродила по дому, что в итоге Констанция забеспокоилась.

Ранним утром она отыскала Таннер снаружи на веранде - та неловко сгорбилась в шезлонге и мрачно глядела в пространство поверх дюн. Констанция присела рядом и стала прихлебывать кофе. Таннер повернулась, с удивлением заметила ее и слабо улыбнулась.

- Здравствуй, мама.

- Доброе утро, дорогая.

Констанция была не из тех, кто избегает разговора, если уж решил его начать, поэтому продолжила:

- Я не могла не заметить, что ты давно уже сама не своя. Что мне для тебя сделать? Не могу видеть тебя такой.

В ее негромких словах звучала любовь, и Таннер отозвалась, вздохнула и грустно усмехнулась.

- Что, это настолько заметно?

- Боюсь, что да, солнышко.

- Ты сочтешь меня очень глупой, если я скажу, что влюбилась? - застенчиво спросила Таннер.