Даниэла Стил - Обещание

— А что они имеют, Джордж? Сломанные судьбы, крах надежд, разочарование в" жизни, отчаяние, наконец?..

— Если все обстоит так, как ты описываешь, значит, ни один из них попросту не умеет быть благодарным. Как насчет новой внешности? Новой жизни? Нового мира, наконец?

— Мне почему-то кажется, что это очень пустой мир, Джордж, — с горечью сказала Марион. — Девчонка ничего мне не сказала, но мне почему-то кажется, что у нее в жизни нет ничего, кроме ее увлечения фотографией. Она живет только своей работой, и в этом отношении они с Майклом очень похожи.

— Тогда, возможно, они действительно сумеют построить что-то вместе. Ну а пока… Что сделано — то сделано, Марион, и ты не должна вечно казнить себя за это. Не забывай — они еще молоды, у них впереди вся жизнь, и если они растратят ее на сожаления и обиды, тем хуже для них. Что касается нас с тобой, то мы не имеем права терять ни минуты…

«В нашем возрасте», — хотелось добавить ему, но он сдержался. Вместо этого Джордж наклонился к Марион и нежно, бережно ее обнял.

— Я люблю тебя, родная… — глотая слезы, прошептал он. — Мне очень больно, что ты прошла через это одна. Ты должна была все рассказать мне. Вместе мы бы что-нибудь придумали.

— Ты возненавидел бы меня за это, — ответила Марион, прижимаясь лицом к его груди, и ее плечи затряслись от рыданий.

— Никогда я не смог бы возненавидеть тебя!

Я слишком сильно люблю тебя! Поверь, я очень благодарен тебе за то, что ты рассказала мне об этом сейчас. Ведь ты могла промолчать, могла скрыть от меня всю эту историю. И я бы никогда не узнал…

— Нет, Джордж, я не могла не рассказать. Мне важно было знать, что ты подумаешь, что скажешь…

— Я скажу, что вся эта история была мучительной для каждого, для всех. И теперь тебе остается только сделать все, что в твоих силах, чтобы исправить ошибку и больше о ней не думать. Никогда. Выброси это из своей головы, из сердца, из души — пусть остается в прошлом. Нам с тобой надо начинать жить заново, Марион. Все лучшие годы ты посвятила работе, пора подумать и об отдыхе. Давай поженимся и уедем куда-нибудь далеко, чтобы пожить для себя. Майкл и Нэнси молоды — пусть сами строят свою жизнь как сумеют.

— Имею ли я на это право, вот в чем вопрос… — Марион с надеждой посмотрела на Джорджа.

— Да, любовь моя, ты имеешь на это полное право, — сказал он, нежно целуя ее.

Пусть и Майкл, и его подружка, и все проблемы провалятся ко всем чертям. Ему нужна была только Марион — вся, целиком, с ее хорошими и дурными сторонами, с ее деловой хваткой и ее чисто женской беспомощностью.

— Забудь обо всем, Марион, — добавил Джордж. — Постарайся заснуть. Завтра утром нам с тобой надо будет обговорить детали нашей свадьбы, так что начинай думать о приятных вещах — о том, какое платье ты хотела бы надеть и кто займется цветами.

Договорились?

Она посмотрела на него и засмеялась.

— Джордж Каллоуэй, я тоже люблю тебя!

— Это крайне удачное совпадение, потому что, если бы ты меня не любила, я бы все равно на тебе женился. Теперь меня ничто не остановит. Ясно?

— Да, сэр!

Они все еще улыбались друг другу, когда заглянувшая в палату медсестра молча показала Джорджу на часы. Было уже за полночь, и ему пора было уходить.

Джордж, кивнув медсестре, поцеловал Марион на прощание, нежно погладил ее по руке. Ему еще многое хотелось сказать ей, но Марион нуждалась в отдыхе, и Джордж нехотя вышел.

Когда дверь палаты бесшумно затворилась за ним, Марион вздохнула с облегчением. Джордж любил ее — это было главным. Кроме того, ему удалось отчасти восстановить ее уверенность в себе, и теперь Марион чувствовала себя намного лучше.

Бросив взгляд на часы, она решила позвонить Майклу — так ей не терпелось начать делать хоть что-то во исправление зла, которое она вольно или невольно причинила сыну. Разница в часовых поясах ее нисколько не смущала. Марион чувствовала, что ей нельзя терять ни минуты драгоценного времени. Ни ей, ни Майклу, ни кому-либо другому.

Она спустила с кровати ноги и села, закутавшись в одеяло. Нашарив в тумбочке сотовый телефон, Марион набрала номер нью-йоркской квартиры сына.

Марион уже начала терять терпение, когда в трубке раздался сонный голос сына.

— Это я, дорогой.

— Мама, ты?.. Что случилось?..

— Не волнуйся, со мной все в порядке, — поспешила успокоить его Марион. — Просто я должна сказать тебе одну важную вещь.

— Знаю, я разговаривал с Джорджем…

В трубке было хорошо слышно, как он зевнул.

В Нью-Йорке было пять утра, и Марион хорошо представляла себе, как Майкл переминается босыми ногами на холодном полу и щурится, пытаясь разглядеть, который час. Должно быть, при этом он еще гадает, почему она до сих пор не спит и куда, черт возьми, смотрит медсестра.

— Ты согласилась?

— Да. На оба его предложения. Я согласна даже отойти от дел. Может быть, только консультировать тебя по отдельным вопросам…

Майкл усмехнулся:

— Ты верна себе, мама. Придется сделать Джорджу дополнительное внушение, чтобы он как следует следил за тобой. Впрочем, я все равно рад за вас обоих.

— Но я звоню вовсе не поэтому, — деловито сказала Марион, и Майкл поморщился. Этот тон был ему хорошо знаком.

— Что у тебя за дело? — спросил он.

— Я звоню по поводу той девицы.

— Какой девицы?

Майкл никак не мог сообразить, в чем дело, и это было неудивительно. Марион знала, что сегодня у него выдался тяжелый день — переговоры, деловые встречи, да еще волнения по поводу ее очередного сердечного приступа.

— Насчет этой фотохудожницы, Мари Адам-сон… Эй, Майкл, проснись!

— Я не сплю. Уже не сплю, — мрачно откликнулся он. — И что я должен с ней сделать? Убить? Пригласить на ужин? Жениться?

«Жениться, и немедленно», — хотелось сказать Марион, но она сдержалась.

— Она нужна нам. Очень нужна.

— Да?

— Да, Майкл, да. К сожалению, я не смогу больше ею заниматься — Джордж мне голову оторвет. Но ты — можешь!

— Ты, наверное, шутишь, мама. Не ожидал от тебя… Кто-кто, а уж ты-то должна себе представлять, сколько у меня сейчас работы. Пусть ею займется Бен, хорошо?

— Ты прекрасно знаешь, что у Бена ничего не получилось. Я встречалась с ней — это умная, молодая и красивая женщина, у которое есть стиль, вкус и характер. С ней должен разговаривать кто-то из руководства корпорации, иначе ничего не выйдет, — настаивала Марион.

— Все равно для меня это лишняя головная боль.

— Это ты для меня — головная боль! — в сердцах сказала Марион. — А теперь слушай меня, Майкл, и не перебивай. Мне все равно, что ты сделаешь, чтобы заставить ее подписать с нами контракт. Хочешь — ухаживай за ней, обольщай, дари подарки, води по ресторанам — девица того стоит. Мне нужно, чтобы она работала с нами над оформлением медицинского центра, и я прошу тебя сделать это. Для меня, Майкл…

Марион почти упрашивала его и, поймав себя на этом, только покачала головой. Это было что-то новенькое. Должно быть, она на самом деле стареет.

— Ты сошла с ума, мама! У меня нет ни одной лишней минуты. Займись ею сама, хорошо?

— Я же ухожу в отставку, ты что, забыл? — Марион улыбнулась. — Но если ты не сделаешь этого, я предупреждаю: я вернусь на работу и буду просиживать в своем кабинете с утра до позднего вечера. Я буду ходить на все деловые переговоры и ездить во все командировки… Так и знай, Майкл, я сделаю это!

В ее голосе прозвучала былая решимость, и Майкл вынужденно рассмеялся.

— Хорошо, я займусь этим.

— Вот и займись, только не откладывай. Я прослежу.

— О господи, мама!.. Я же сказал — сделаю, значит, сделаю. Ну как, теперь ты довольна? Могу я идти досыпать?

— Да, можешь. Только не забудь, что ты мне обещал. Я ведь от тебя не отстану.

— Хорошо, хорошо… Кстати, повтори… как ее зовут?

— Адамсон. Мари Адамсон.

— Ладно, я записал. Я займусь этим в самое ближайшее время, — пообещал Майкл, не слишком обрадованный предстоящей миссией.

— Хорошо, дорогой. И… спасибо.

— Спокойной ночи, полуночница… Да, чуть не забыл: прими мои поздравления и прочее. Кстати, могу я быть свидетелем?

— Ну конечно. Я на тебя рассчитывала. Спокойной ночи, дорогой.

Они повесили трубки почти одновременно, и Марион Хиллард наконец-то почувствовала, что может вздохнуть спокойно. Разумеется, она понимала, что из ее затеи может ничего не выйти. Все-таки два прошедших года нельзя было так просто сбросить со счетов: чувства, характеры, привычки Майкла и Нэнси претерпели за это время значительные изменения. Нэнси — та и вовсе стала совсем другим человеком, но Марион не знала, что еще она может сделать.

Нет, не правда. Она могла бы быть откровенной с сыном до конца, но, уже проваливаясь в сон, Марион подумала, что еще не созрела для венца мученицы, готовой страдать за правду. Да и правда эта могла принести Майклу гораздо больше вреда, чем пользы.

Джордж совершенно прав — будет гораздо лучше, если Нэнси и Майкл сами попробуют заново сложить свои жизни. Им нужно только немножко помочь. Ничего сверх этого она делать не должна.

Ей ни под каким видом не следует рассказывать сыну, что она натворила. Со временем он, конечно, все узнает, но Марион надеялась, что к этому времени Майкл будет достаточно счастлив, чтобы простить ее.

Джордж поцеловал Марион, и негромкая музыка заиграла вновь. На свадебное торжество, которое было организовано в ее городской квартире, Марион наняла троих музыкантов. Приглашенных было человек семьдесят, и главная гостиная на время превратилась в бальный зал, а в малой гостиной накрыли столы для банкета.

День выдался на удивление ясным, словно погода тоже радовалась бракосочетанию Марион и Джорджа. Несмотря на конец февраля, с утра было морозно и солнечно, смог унесло порывистым ветром, совершенно улегшимся к полудню, и в окна была хорошо видна живописная панорама Нью-Йорка.

Это был настоящий праздник, и даже Майкл выглядел как никогда оживленным. Джордж и вовсе сиял, словно новенький никель, и кто-то из гостей пошутил, что на него даже больно смотреть.

Что касалось Марион, то после недавнего сердечного приступа она совершенно оправилась и выглядела по-настоящему счастливой невестой. Она с удовольствием позировала фотографу из «Тайме», улыбалась, принимала поздравления, и, глядя на нее, Майкл почувствовал, что внутри у него что-то оттаивает. Марион была очаровательна в своем длинном белом платье, отделанном бежевым французским кружевом, и, целуя ее в щеку, Майкл от души поздравил мать и пожелал счастья. Сам он, как и Джордж, был во фраке, только у Джорджа в петлице вместо бутоньерки торчала белая гвоздика, а у Майкла — красная. Свадебный букет Марион составляли нежные желтовато-розовые орхидеи, специально доставленные из Калифорнии. Цветов было столько, что огромная квартира Марион буквально превратилась в сад.

— Миссис Каллоуэй?

Майкл подошел к матери и предложил ей руку, чтобы вести к столу, и она встрепенулась при звуке своего нового имени. «Любовь надо праздновать», — как сказала когда-то Нэнси, и Марион с Джорджем, сами того не ведая, вняли ее совету. Майкл, во всяком случае, был очень рад и за мать, и за Джорджа, которые сразу после свадьбы отправлялись на два месяца в Европу, чтобы отдохнуть и развеяться.

Расставание с бизнесом, с корпорацией далось Марион нелегко, но в конце концов она все-таки решилась на этот шаг, то ли желая поберечь свое больное сердце, то ли почувствовав, что ей действительно пора на покой. Как бы там ни было, Майкл, с одной стороны, был рад, что мать сможет наконец-то забыть о делах, а с другой — нет-нет да и задумывался, справится ли он без нее. С Марион и Джорджем работать было легко и надежно, но теперь, когда они отошли от дел, он сделался действительным, полновластным президентом огромной и мощной корпорации и ощущал на своих плечах всю полноту ответственности за дело, которое ему доверили. Вместе с тем Майкл не мог не признать, что ему приятно быть президентом «Коттер-Хиллард корпорейшн»… Звучало это, во всяком случае, очень солидно, в особенности — для его возраста. Снимок молодого преуспевающего бизнесмена вполне мог попасть на обложку «Тайме». Что касалось Джорджа и Марион, то репортаж об их бракосочетании был достоин попасть на страницы «Пипл».

— Ты сегодня выглядишь очень элегантно, Майкл, — шепнула ему Марион, когда они входили в малую гостиную, превращенную в банкетный зал.

По углам стояли в глиняных горшках небольшие апельсиновые деревца, все усыпанные цветами, столы ломились от закусок и напитков, а вдоль стен выстроились нанятые на этот вечер официанты в униформе.

— Ты тоже выглядишь совершенно сногсшибательно, — откликнулся Майкл. — Да и квартиру украсили что надо!

— Я рада, что тебе нравится. По-моему, прием удался…

Марион лучезарно улыбнулась сыну и, выпустив его руку, подошла к группе гостей, а потом подозвала к себе старшего официанта, чтобы отдать какие-то распоряжения. Майкл с гордостью наблюдал за матерью. Нет, не наблюдал, а любовался. Марион в одночасье сбросила пару десятков лет. «Моя мама — невеста!.. — подумал Майкл и улыбнулся. — Невероятно!»