Мари Секстон - Обещания

— Господи, извини.

— Ничего-ничего. — На самом деле, я чувствовал себя прекрасно, выгибаясь навстречу и осознавая, как здорово мы друг другу подходим. Похоже, все продлиться недолго.

— Боже, это невероятно. — Он дрожал от напряжения, стараясь не шелохнуться.

— Да-да. Мэтт, я больше не выдержу, шевелись, пожалуйста.

— Если только дернусь, тут же кончу.

— И я, скорее всего, тоже.

Улыбнувшись, он посмотрел на меня сверху вниз, но все равно не двинулся. Я положил его руку на мою плоть и толкнулся. Мэтт снова издал мурлыкающий звук и заработал бедрами — осторожно, едва покачиваясь, медленно и нежно — одновременно подрачивая мне член. У меня сносило крышу от этих коротких волнообразных толчков и трения сильной грубой ладони. Я схватился руками за изголовье кровати, закрыл глаза и потерялся в ощущениях. Через несколько мгновений мои мышцы в порыве оргазма сжали его ствол, и Мэтт тоже кончил, ворвавшись в последний раз с удивленным возгласом. Он оставался внутри меня, пока не стихли последние спазмы, затем отстранился и рухнул сверху всей тяжестью. Мне даже поначалу показалось, что он потерял сознание, но потом я услышал шепот:

— Боже, Джаред, вот это да. Боже…

Я поцеловал его в ухо и, немного отдышавшись, заметил:

— Ты меня сейчас раздавишь.

— Извини.

Когда я его оттолкнул, он лениво перевернулся, раскинув руки:

— Вау!

Посмеиваясь, я прошаркал в ванную. Ополоснувшись, намочил полотенце и вернулся в спальню. Он все еще лежал неподвижно, с ошарашенным видом пялясь в потолок. Я вытер Мэтту живот.

— Мы можем повторить? — выпалил он так воодушевленно, что я рассмеялся.

— Что, уже?

— Господи, нет. Я имею в виду, когда я оживу.

— И когда же это случиться?

— Думаю, к понедельнику.

Я рассмеялся и устроился рядом, положив голову ему на плечо.

— Подожду до утра.

— Даже не представлял, что все окажется не так, как с девушкой.

— Правда? Мне-то не с чем сравнивать.

— Это было… — Очевидно, он с трудом подбирал слова. — Впечатляюще.

— В хорошем смысле?

— Ага.

Я снова рассмеялся:

— Рад, что тебе понравилось.

— А вот когда ты… когда… Ну, знаешь…

— Ты спрашиваешь, каково быть принимающей стороной?

— Да. — Похоже, он обрадовался, что не пришлось уточнять.

— Сейчас мне очень понравилось. — Я дрогнул, вспоминая. — Тебя это беспокоит?

— Немного, хотя… — Он хмыкнул. — Если честно, то больше, чем немного. Но тебе я доверяю.

— Нам некуда торопиться. — Однако в голове у меня уже зашумело. — Мэтт, ты уверен?

— Почему ты спрашиваешь? Разве тебе самому этого не хочется? — В голосе проскользнули возбужденные нотки.

— Как будто ты не знаешь.

— Так в чем проблема?

И тут я поведал ему о нашем разговоре с шефом Уайтом. Выслушав меня, Мэтт лишь пожал плечами — я не мог видеть, но почувствовал его движение.

— Почему тебя это не волнует? Еще пару дней назад ты не хотел, чтобы кто-нибудь про нас знал.

— Я кое-что понял. Все и так уже давно решили, что у нас роман. Ты не представляешь, сколько раз за два месяца меня дразнили по поводу нашей «любовной размолвки», а когда узнали, что ту ночь я провел здесь, и вовсе уверились. Единственный способ убедить их в обратном — вообще перестать встречаться, но это не вариант. Так что если уж все не сомневаются, что это правда, и я хочу, чтобы это стало правдой, и ты хочешь, чтобы это стало правдой, то просто не существует причины, по которой оно не может стать правдой.

— Мне нравится твоя логика.

— Я так и думал. — Похоже, он улыбнулся.

— Так, выходит, шеф Уайт ошибается и тебе не нужно делать никакого выбора?

Он повернулся и плотно прижался к моей спине.

— Я уже его сделал. Только мой начальник думает, что я должен выбрать что-то одно — либо тебя, либо службу. Но я не согласен. Я ни за что не откажусь от тебя, но и от карьеры не откажусь тоже.

— Такое возможно?

— Уж поверь.

Теперь Мэтт не прикладывал никаких усилий, чтобы скрыть наши отношения. Он время от времени заезжал в свою квартиру, но все больше его вещей оказывались у меня дома. Каждую ночь Мэтт проводил в моей постели. Естественно, я не жаловался, но с удивлением обнаружил, что именно мне не хочется появляться вместе на публике. Когда мы не были любовниками, меня не беспокоили досужие сплетни, но теперь, когда наши отношения перешли рубеж, я вдруг смутился. Знал, что это нелогично и по-детски, но когда слышал, как за нашими спинами шепчутся и посмеиваются, не мог это игнорировать. Первые несколько дней я легко убеждал Мэтта оставаться дома.

Самым большим камнем преткновения оказались его коллеги, а вернее, мое нежелание с ними знакомиться и вместе проводить время.

— Джаред, просто познакомься с ними, — не переставая твердил Мэтт.

— Зачем? Я прекрасно знаю, что они обо мне думают.

— Конечно, поначалу будет нелегко, но со временем все изменится.

— Нет! — Просто не верилось, что он решил, будто я выставлю себя на посмешище.

Этот разговор стал превращаться в заезженную пластинку.

Конечно, мы отправились на обед к Лиззи и Брайану. Как только Мэтт перешагнул порог дома, Лиззи с визгом повисла у него на шее:

— Мэтт, так приятно вновь тебя видеть!

— Я тоже рад тебя видеть, Лиззи.

— Я говорила Джареду, что ты в конце концов вытащишь голову из задницы.

— И оказалась права, — ответил он, покраснев.

Лиззи просияла.

Брайан вынес Джеймса и предложил Мэтту подержать. Он отреагировал, как я когда-то:

— Не могу! А вдруг я его уроню?

— Не уронишь.

В огромных руках Мэтта Джеймс выглядел совсем крошечным. Мэтт сел на диван и, устроив его на коленях, развернул пеленку, пересчитал пальчики на руках и ногах, погладил по щеке, улыбнулся, когда Джеймс потянулся за его рукой и попытался ухватить губами его палец.

— Он такой маленький!

— Да. — Лиззи погладила Мэтта по макушке. — Ты поможешь Джеймсу на ночном дежурстве, когда он даст нам увольнительную?

— Не сомневайся.

— Тогда я нарекаю тебя почетным дядей Мэттом.

Тот широко улыбнулся:

— Мне нравится, как это звучит.

Настал день моей встречи с администрацией школы. Я приложил все усилия, чтобы придать себе наиболее респектабельный вид — долго и упорно старался убрать кудри в хвост, отыскал в шкафу костюм, повязал галстук.

— Вау! — воскликнул Мэтт, когда я вышел из спальни. — Ты, я смотрю, подготовился во всеоружии. Нервничаешь?

— Очень.

— Все пройдет хорошо. Как вернешься, выпьем пивка.

Я чувствовал, что иду на войну и приготовился к битве. Все обдумал и решил, что стану бороться. Взял копию преподавательской лицензии и несколько отзывов от родителей учеников — если они не возражают, чтобы я занимался с их детьми, то какое до этого дело школьной администрации?

Когда я вошел в здание школы, меня охватило странное чувство — похоже, здесь ничего не изменилось, с тех пор как я выпустился пятнадцать лет назад. Те же фрески на стенах, тот же линолеум в крапинку. Казалось, что если я открою свой старый шкафчик, то найду там учебники. Я словно вернулся во времена, когда приходилось срывать свои наклонности, и это не придавало уверенности.

В «комитет», состоящий из четырех человек, входил и завуч, мистер Стивенс. Я немного удивился, когда Элис Рочестер начала представлять мне коллег по имени.

— Это Энн, учитель математики, — Элис указала на изящную блондинку моложе меня, которую, вероятно, все ее ученики могли обвести вокруг пальца. — Роджер — учитель физики. — Примерно моего возраста, но низенький и грузный. — И, вероятно, вы уже знакомы с нашим завучем — Биллом. — Тот, как обычно, надел галстук-бабочку.

Я пожал всем руки, а затем сел в предложенное кресло.

— Джаред, — начала миссис Рочестер, — в последнее время мы часто о вас слышим от некоторых учеников и их родителей.

— Послушайте, если это насчет моих занятий, то у меня есть отзывы родителей и диплом…

— О, он у вас с собой? Очень хорошо. Значит, вы понимаете, зачем мы вас пригласили?

— Вероятно, потому что кое-кто решил, что я не могу преподавать, не распуская рук и не пытаясь соблазнить подростков, словно проклятый педофил, но уверяю вас…

Услышав это, все как-то странно засуетились, зашуршали бумагами и уставились в потолок. Все, кроме мистера Стивенса.

— Джаред, — произнес он дружелюбно, — боюсь, ты неправильно истолковал цель нашей встречи.

— Да?

— Разве я пришел бы сюда, соберись мы осуждать тебя за сексуальную ориентацию?

— Э-э-э… — Я почувствовал себя полным идиотом и посмотрел на всех с пришибленным видом: Элис и Роджер все еще волновались, глядя куда-то поверх моей головы, а вот Энн улыбалась. — Господи, извините. — Ну почему я не могу держать язык за зубами? Почему не выслушал, прежде чем начал нести весь этот бред? Пару раз глубоко вдохнув, я заметил, что они наконец-то направили взоры на меня.

— Ладно, мы попали в неудобную ситуацию. Может, я замолкну и мы начнем все заново?

Элис снова послала мне улыбку из рекламы зубной пасты:

— Джаред, я понятия не имела, что вы пришли с мыслью обороняться, иначе сразу бы уточнила наши намерения. — Я никогда не чувствовал себя столь неловко. — Мне следовало сразу сказать, что мы пригласили вас, чтобы предложить место преподавателя.

Я бы так не удивился, если бы она сообщила, что собирается раздеться догола и спрыгнуть с крыши:

— Вы имеете в виду работу?

— Да, работу. — Ее губы скривились в усмешке, по-моему, она с трудом удержалась, чтобы не подмигнуть. — Большинство наших преподавателей перегружены — ведут больше часов, чем могут справиться, многие берутся за непрофильные предметы, по которым никогда не специализировались. Основная проблема — высшая математика и физика старших классов.

— Элис еще мягко выражается, — встряла Энн. — Так же как и Роджер, я вообще не знаю, что нам делать дальше. — Элис попыталась протестовать, но Энн ее оборвала. — Это правда. Я никогда не собиралась преподавать математику, потому что всего лишь учитель младших классов. Могу научить арифметике, но алгебра и начало анализа для меня самой темный лес. — Она посмотрела на Роджера.

Тот кивнул:

— Действительно. Я биолог, разбираюсь в химии, но физика не для меня.

Элис продолжила:

— Энн и Роджер старались как могли, но это не слишком хорошо для учащихся. — Все закивали.

Энн подхватила:

— У нас не так много учеников, которые взяли курсы матанализа и высшей физики, но они есть. Когда у них возникают проблемы, я практически ничем не могу помочь. — Помнится, Ринго жаловался, что от учителя никакого проку, я тогда ему не очень поверил. — Но вдруг в этом году они стали успешно проходить тесты и сдавать зачеты. И начали ловить меня на ошибках. — Она покраснела. — Не самые лучшие ощущения, спешу доложить. А потом мы узнали о вас.

— Значит, вы хотите, чтобы я начал преподавать в школе? — Знаю, вопрос прозвучал глупо, но у меня это в голове не укладывалось. Я был уверен, что иду на бой, и до сих пор не оправился.

— Хотелось, чтобы вы приступили в январе. Вот здесь у меня условия найма и сведения по жалованию, мы не можем платить вам много — как в Боулдере или Форт-Коллинзе, например — но поскольку вы живете в Коде, подумали, что сможем вас заинтересовать. — Она протянула мне папку с документами. — Не спешите — подумайте, посоветуйтесь с семьей, не стесняйтесь звонить, если возникнут вопросы.

— Значит, то, что я гей — не проблема?

Вероятно, именно по этой причине на нашу встречу позвали мистера Стивенса, который тут же заверил:

— Что касается школьной администрации, то да. Не стану обманывать, что не последует недовольство от некоторых родителей. Но высшая математика и физика — предметы факультативные, так что родители могут сами решать — если их личные предрассудки важнее образования детей, то, откровенно говоря, это не наша забота. Я не хочу вводить тебя в заблуждение — не всегда будет легко, встречаются дети и родители с мелкой душонкой, это даже иногда полезно.

— Э-э-э… — Мне не удавалось сформулировать мысль. — Сожалею о том, что случилось ранее, я понятия не имел. Действительно не знаю, что сказать.

— Мы надеемся, что ты скажешь «да».

Умом я понимал, что мне следует радоваться этому предложению, но вопреки здравому смыслу, не чувствовал ничего, кроме беспокойства, которое имело и рациональное объяснение. Во-первых, мне не хотелось подводить Лиззи и Брайана с магазином, к тому же не многих родителей воодушевит новость, что их детей станет учить преподаватель-гомосексуалист. А ученики… Я вспоминал, какие пересуды в свое время вызывал мистер Стивенс. Опасался ли я того же? Не знаю, может быть. От одной только мысли, что я вхожу в аудиторию, меня кидало в холодный пот.