Мари Секстон - Обещания

— Ладно, вы заказываете, — ответил за меня Мэтт. — Встретимся «У Тони». — Улыбнись он хоть чуточку шире, и я съездил бы ему по роже.

— Ты сейчас лопнешь от самодовольства, — заметил я, когда мы отъехали на машине, хотя сам улыбался от уха до уха.

— Но признай — моя идея оказалась превосходной.

— Ну, наверное.

— Да признай уже, что я прав! — Он подмигнул. — Просто скажи: «Ты был прав, Мэтт».

Я закатил глаза:

— Ты действительно стопроцентный чертов манипулятор! И иногда бываешь прав. Все.

Мэтт рассмеялся.

Вот так мы отобедали вместе с Тайсоном и Грантом. В основном разговоры вертелись вокруг службы, поэтому я просто слушал. Дэн Снайдер до сих пор находился в розыске, но после проверки всех его родственников полицейские не знали, где искать его дальше. Мы поговорили о футболе и немного о горных велосипедах. Тайсон с самого начала вел себя дружелюбно, а под конец даже Грант немного размяк. Когда ужин закончился и Мэтт с Тайсоном направились на выход, Грант остановил меня и, пряча глаза, протянул руку:

— Послушай, давай без обид, а?

Я пожал ему ладонь, надеясь, что не выгляжу от удивления как остолоп.

Мы с Мэттом ехали домой в тишине. Едва мы переступили порог дома, он сделал подсечку и прижал меня к полу — вероятно, он действительно был неплох в вольной борьбе.

— Господи, какой ты тяжелый!

— Повтори! Я хочу услышать еще раз!

— Ты тяжелый.

— Неправильно. Попробуй еще раз.

— Ты чертов манипулятор.

— Еще раз.

— Ты был прав. Ты это хотел услышать, олух неподъемный?

— Ага. — Я по-прежнему плавился от его улыбки. — И тебе стоит к этому привыкнуть.

— Ты долго собираешься злорадствовать? — хмыкнул я.

— Еще не решил. — Мэтт все еще прижимался ко мне, но его захват стал больше походить на объятья. Он отпустил одну руку и расстегнул мне ширинку. Его губы заскользили по моей шее, а я задрал ему рубашку и стал поглаживать спину. — А что ты решил насчет работы? — прошептал Мэтт, не отрывая губ от моей кожи. — Согласишься? Я ведь и тут прав, поверь.

Я вздохнул — ясно, что мне рано или поздно придется найти ответ, но я не думал, что так быстро. Только не сейчас. Сейчас мне хотелось другого. Я почувствовал, что он расстегнул и свои брюки.

— Обещаю подумать. Доволен?

— Доволен, — ответил Мэтт с улыбкой.

Я дернул его джинсы вместе с бельем. Не так низко, как хотелось бы, но вполне достаточно. Мэтт высвободил из боксеров мой член, прижался ко мне пахом, обхватив оба наших ствола, и медленно заскользил ладонью.

Несмотря на его воодушевление в тот первый раз, полноценный секс у нас случился лишь еще однажды, да и то только потому что я настоял. Поначалу мне казалось, что Мэтт смущается, но потом до меня стало доходить, что сам акт ему казался неудобным. Когда я попытался поговорить, Мэтт лишь пояснил, что с его точки зрения для меня это несправедливо.

Я пытался убедить его, что не против нижней позиции, не против быть в пассиве, по крайней мере с ним, но безуспешно.

— То есть, ты потеряешь ко мне уважение, если я позволю себя трахать?

— Нет, вовсе нет. — Кого он хотел в этом убедить — меня или себя?

— Тогда почему?

— А ты сам сможешь меня после такого уважать?

Я вообще перестал что-либо понимать, но больше не настаивал. К тому же, с первого его гомосексуального опыта прошел едва ли месяц, и мне казалось, Мэтту просто требуется время. Поэтому мы пользовались другими способами, чтоб угодить друг другу. Удивительно, но ему больше всего понравилось, когда мы одновременно кончали по время фроттажа. По словам Мэтта, потому что он мог в этот момент смотреть мне в лицо. Я изо всех сил старался не смущаться после этих слов, но мне казалось, что так ему просто легче меня целовать. Впрочем, какой бы ни была причина, возражать я не собирался.

Пристроив свою руку на его, я ускорил движения. Мэтт разработал собственную методику, слегка выгибая запястье на самом верху, поэтому наши члены слегка скручивались, ощущение при этом было фантастическое. К тому же, прошлой ночью он позаботился обо мне, а у него не было разрядки уже несколько дней, поэтому не прошло и двух минут, и кулак Мэтта стал мокрым от его семени.

Он тут же переместился ниже. Как бы Мэтт не зажимался по поводу анального секса, против минета он ничего не имел. Я положил руки ему на затылок, старательно сдерживаясь, чтоб не засадить в глотку со всей силы, но все же отчаянно дернул бедрами, кончая, и застонал. Он тоже что-то мычал, но не из-за дискомфорта, пока сглатывал мою сперму.

Я все еще не отошел от оргазма, когда он поцеловал меня в губы:

— Надеюсь, ты понимаешь, что это была лишь разминка, — прошептал мне Мэтт в ухо и уткнулся носом в шею.

Вопреки ожиданиям, рождественская вечеринка оказалась не таким уж кошмаром. Кое-кто из старой гвардии действительно демонстративно отворачивался от нас, но Тайсон и его жена большую часть вечеринки находились поблизости. Грант хоть и не лучился дружелюбием, но, по крайней мере не строил из себя полного придурка.

На следующей неделе я проводил завершающее занятие с учениками. Им предстоял экзамен, поэтому пришли все. Некоторым родители дали денег, чтобы заказать пиццу.

Когда раздался звонок, Мэтт, вместо того, чтобы открыть дверь, вошел в столовую со словами:

— Это к тебе.

Из коридора я слышал, как он что-то говорит моим ученикам. Расплатившись за пиццу, я зашел на кухню за бумажными тарелками и салфетками, а как только вернулся в столовую, раздались аплодисменты. На мне повисли две девушки, одна из них громко визжала мне в ухо, я даже побоялся, что сейчас оглохну. Подошли и остальные ребята — кто-то жал мне руку, кто-то похлопывал по плечу и спине. Мэтт опустил голову и быстро ретировался из комнаты.

— В чем дело? — поинтересовался я, стараясь оторвать от себя визжащую девушку.

— Мы только что узнали, что в следующем семестре вы будете преподавать в школе, — пояснил Ринго.

А потом все заговорили одновременно:

— Круто!

— Вы — лучший учитель!

— Почему вы нам не говорили?

— Подождите! — Я понял странное поведение Мэтта. Он специально проболтался, оставив меня на съедение волкам. Мне пришлось дождаться, когда схлынет вторая волна восторгов. — Я еще не принял окончательного решения.

— Но вы же согласитесь?

— Там посмотрим. — Они опять заговорили все разом. — Стоп! Соглашусь я или нет, но вам предстоит экзамен, поэтому давайте вернемся к работе.

Мэтт сидел на кухне с виноватым видом: взгляд в пол, щеки горят. Он поднял на меня глаза:

— Ты злишься?

— Вообще-то, должен бы.

— А на самом деле?

Я прислушался к себе и понял, что не чувствую злости, а, скорее, облегчение. На прошлой неделе я принял решение доверять мнению Мэтта и мне это понравилось. Тревога, которая разъедала меня после судьбоносной встречи в начале месяца, поблекла и лишь время от времени просто трепыхалась парой безумных бабочек в животе. Совет мамы, как стоит жить, волшебным образом обрел смысл. К тому же, восторженная реакция ребят подтвердила — эта работа действительно для меня.

— Я позвоню завтра в школу и соглашусь. — Мои слова заставили Мэтта улыбнуться. — Я тебе уже говорил, что ты действительно чертов манипулятор?

Он схватил меня за грудки и рванул на себя:

— Скажи еще раз.

— Ты чертов манипулятор.

— Неправильно. Ты знаешь, что должен сказать.

— Ты был прав.

— Никогда не устану это слушать, — рассмеялся Мэтт.

А через несколько дней позвонил Коул.

— Привет, дорогуша, — пропел сладкий голос в трубке. — Я вернулся в Вейл. Составишь мне компанию сегодня вечерком?

— Извини, Коул, не могу.

Мэтт, просматривающий на диване газету, дернулся, услышав это имя.

— Ты не можешь сегодня или не можешь вообще из-за высокого, темного, злющего на вид полицейского?

— Из-за него.

— Что, шкаф уже не заколочен?

— Думаю, я смог подобрать ключ.

Я улыбнулся, глядя на смутившегося при этих словах Мэтта.

Несколько секунд Коул молчал, а затем произнес:

— Я рад за тебя, Джаред. — На этот раз его голос звучал не манерно, а искренне — мягко и спокойно. — Я очень рад за тебя.

— Я принес пиво, — сообщил Мэтт, заходя в гостиную.

— Ну наконец-то! Ты пропустил вбрасывание.

Мы с нетерпением ждали этот день — воскресенье за восемь дней до Рождества, когда наши любимые команды вновь встретятся друг с другом.

— Еще не забили?

— Нет, но поверь — «Мустанги» наверняка закопают твоих «Шефов», дай только время.

— А вот посмотрим, морпех. Проигравший оплачивает ужин, — хмыкнул Мэтт.

Команды шли ноздря в ноздрю. Мы вымотались и почти взорвались, наблюдая, как то одна, то другая команда выходит вперед в счете. За две секунды до свистка «Мустанги» лидировали всего на одно очко. «Шефы» выстроились цепочкой в очковой зоне, если они сейчас пропустят удар, выиграл я, если отобьют — то Мэтт. Почему-то каждый болельщик в мире наивно считает, что может как-то повлиять на игру из своей гостиной. И я заорал:

— Что б вы пропустили, что б вы пропустили!

Мэтт до белизны стиснул кулаки на журнальном столике.

Удар прошел. Я застонал. Мэтт с победным возгласом набросился на меня со своего края дивана — даже удивительно, с какой легкостью он смог меня подмять — обхватив мои щеки, поцеловал отнюдь не романтическим поцелуем. Просто громко чмокнул, оставляя у меня на губах привкус триумфа, а затем отстранился, заглядывая мне в лицо с торжествующей улыбкой.

— Ты платишь за ужин!

— Слезь с меня, Анкл Бенс чугунный!

На столике ожил телефон, я потянулся, чтобы ответить.

— Алло. — Мэтт все еще прижимал меня, но переместился пониже. Вытащил рубашку из брюк и попытался отвлечь, прокладывая дорожку поцелуев по животу.

— Мэтт? — спросил женский голос.

— Нет, это Джаред.

— Джаред? У меня что, неправильный номер? Я пытаюсь дозвониться Мэтту Ричардсу. Он дал мне этот номер.

Мэтт стянул с меня джинсы и уже достиг губами паховых волос. Отвлекающий маневр однозначно удался.

— Он здесь, одну минуточку.

Когда Мэтт рассмеялся, я передал ему трубку. Довольно выражение покинуло его лицо, как только он начал разговор. Я сразу понял, что звонила его мать, с удивлением обнаружив, что он дал ей мой номер. Но это действительно имело смысл — в своей квартире Мэтт практически не появлялся.

Он сел:

— Нет, мама, мне бы не хотелось. Это очень не вовремя. Мы сейчас действительно заняты. — О, черт, я знал, что означает этот взгляд. — Вы сами возьмете машину на прокат или мне вас довести? — Он положил локти на колени и обхватил голову руками. Остальная беседа свелась к односложным ответам. — Да. Да. Ладно. Пока. — Он бросил трубку и почти уперся лбом в колени. — Черт, Джаред. Дерьмово.

Несмотря на очевидное бедствие, я не слишком обеспокоился, что бы ни произошло. Пройдет день-другой, и рано или поздно все образуется, вернется к нормальной жизни. А в последнее время «нормальная жизнь» у нас была невероятно хороша. Мы перестали бороться, и это главное. Ничто не могло омрачить моего настроения. Поэтому мой голос прозвучал почти беззаботно, когда я спросил:

— Родители едут?

— Да.

— На Рождество?

— Да.

— Когда?

— Послезавтра.

— Надолго?

— На неделю.

Мы обменивались короткими фразами, наконец я спокойно произнес:

— Ты не хочешь, чтобы они знали, так?

— Прости, — прошептал Мэтт.

— Удивительно. Они же такие милые люди. — Я сказал это в шутку, потому что вряд ли когда-нибудь забуду, что из себя представляет его папаша. И я знал, как тяжело пришлось бы Мэтту признаться. Невозможно его обвинять в желании избежать скандала.

— Знаю.

— Твой отец окончательно испоганит Рождество. — Я поддразнивал, надеясь приободрить.

— Знаю. — Похоже, мой метод начинал работать.

— А Лиззи за это станет гонять его мокрой тряпкой.

— Знаю! — Неужели я расслышал намек на смех?

Но Мэтт по-прежнему отводил глаза. Я опустился перед ним на колени и положил руки на плечи. Дождавшись, когда он на меня посмотрит, улыбнулся:

— Все в порядке.

Он покачал головой:

— В каком порядке? Я — чертов лицемер. Почему ты на меня не злишься?

— Потому что твой отец злобный воинствующий мудак.