— Как я хочу, чтобы война окончилась.

— Разве это не наше общее желание? Мне повезло, что Маркус в военном министерстве.

— Как он относится к своей работе там?

— Ты же знаешь, как он относится ко всему.

Говорит, что для солдата такая жизнь не подходит, но, по-моему, с него хватит боев на Галлиполийском, полуострове.

— Ты должна быть счастлива, что он дома с тобой.

— Ну конечно. Я собираюсь очень весело проводить время, когда мы приобретем дом. Сейчас я занята его поисками. Хочу, чтобы он походил на ваш. Мне нравится лестница. Можешь представить себе Маркуса, стоящего рядом со мной наверху и приветствующего гостей?

— Конечно.

— Проклятая война, ведь не может же она затянуться надолго? Только представь себе, как все будет, — когда она кончится, — Будет замечательно, — сказала я, думая о возвращении Роберта, — Здесь Андрэ… с Эдвардом, — добавила я.

— О, в самом деле?

Аннабелинда казалась слегка уязвленной и подозрительно взглянула на меня, как часто бывало при моем упоминании об Эдварде.

— Почему ты привезла их с собой? — спросила она.

— Думаю, ты удивишься, — резко ответила я, — услышав, что я очень не люблю разлучаться с Эдвардом, и, знаешь, по-моему, он тоже скучает без меня. И поскольку я некоторое время поживу здесь — хотя мы и будем возвращаться в Марчлэндз на конец недели, — я решила взять малыша с собой. Почему бы тебе не пойти повидать его?

Аннабелинда колебалась, и я продолжила:

— Андрэ всегда так интересуется тобой. Она считает тебя весьма привлекательной и восхищается тобой.

Моя подруга немного повеселела и позволила мне отвести себя в детскую, где Андрэ сидела за столом и что-то писала, а Эдвард возился на полу с головоломкой.

— К нам пришла миссис Мерривэл, — объявила я.

Андрэ вскочила.

— Как приятно видеть вас, миссис Мерривэл!

— Воспоминание о минувших днях? — спросила Аннабелинда. — Никому из нас никогда не забыть это путешествие через Францию.

— Это правда, — ответила Андрэ, рассматривая. все детали туалета и внешности Аннабелинды и явно показывая свое восхищение.

— Кажется, что прошло уже много лет.

— Действительно, — согласилась Андрэ. — С тех пор столько всего произошло… вы с майором поженились.

— Для меня все обернулось великолепно, — сказала Аннабелинда.

— Я считаю, что мне тоже повезло, — добавила Андрэ.

— Эдвард хочет поздороваться с тобой, — сказала я Аннабелинде.

— Привет, Эдвард! — сказала моя подруга.

Мальчик с любопытством взглянул на мою подругу и ответил:

— Привет! — А потом добавил:

— Почему ты носишь такую смешную шляпку?

— Способность оценить модную вещь у Эдварда еще не вполне развита, — сказала я.

— Она не смешная, — с упреком возразила Андрэ. — Она…

— Спасибо, — сказала Аннабелинда. И обратилась к Эдварду:

— Мне жаль, что тебе не нравится моя шляпка.

— Нет, она мне нравится, — настаивал малыш. — Она мне и нравится, потому что она смешная.

— Как продвигается головоломка, Эдвард? — спросила я.

— Это кот. Его усы здесь… а это начало хвоста. — Он повернулся к Аннабелинде. — Внизу, — продолжал он, — буквами написано слово «кот».

— Какой ты умный! — пробормотала Аннабелинда.

Эдвард отвернулся и спросил:

— Составить слона?

— Хорошо, он ведь твой любимец.

Интерес Эдварда к Аннабелинде ограничился ее шляпкой. Он не должен был знать, что она его мать, и я находила это странным. Мне казалось, что может сработать какой-то инстинкт, но этого не случилось.

Я села на корточки, и мы закончили кота и принялись за слона, пока Аннабелинда болтала с Андрэ.

Аннабелинда говорила главным образом о себе, и, казалось, Андрэ полностью устраивает роль слушательницы. Аннабелинда объяснила, что идет подыскивать себе дом.

— Это всегда огромное развлечение. Мой муж предоставил мне полную свободу.

Только бы она нашла что-то подходящее, вот все, что его заботит, а она-то знает точно, что он хочет.

Они углубились в беседу о домах, а тем временем мы с Эдвардом закончили слона и взялись за жирафа.


Первая неделя в Лондоне прошла очень быстро, не принеся никаких открытий. У меня появилась уверенность, что шпион — кто-то из посетителей дома.

Миссис Черри дружила с экономкой одного из друзей моего отца, которая иногда приходила к ней на чашку чая. Но я не могла себе представить тучную миссис Жордан, вечно жалующуюся на свой ревматизм, крадущейся по дому в поисках жизненно важной информации без ведома миссис Черри.

Все становилось еще загадочнее. Это мог быть только временный рабочий, иногда приходивший в дом, потому что утечка информации произошла не один раз. Жаль, что отец не мог задавать вопросы миссис Черри, но он не хотел, чтобы кто-нибудь догадался о его подозрениях.

Я была начеку. Иногда я просыпалась ночью и сидела, прислушиваясь. Как-то ночью я даже спустилась к кабинету. Дверь была заперта, и все погружено в темноту.

Во второй половине дня в пятницу мы уехали в Марчлэндз. Эдвард радостно воссоединился со своим пони, Билли Боем, который доставил ему даже больше удовольствия после их короткой разлуки. А в понедельник мы опять отправились в Лондон.

На следующей неделе появился Роберт. Я была счастлива видеть его, но одновременно и очень испугана, ведь я понимала, что он прошел весь курс обучения и должен отправиться на фронт.

Я оказалась права. Он уезжал в конце недели.

— О, Роберт, — сказала я, — как бы мне хотелось…

Он сжал мою руку и сказал:

— Увидишь, я скоро вернусь. Я скажу тебе, чего бы мне хотелось. Мне, хотелось бы погулять в парке… Просто пройтись по старым местам, чтобы вспоминать их, когда я буду далеко. Хотя я помню их и без этого.

— Давай так и поступим.

Мы гуляли между деревьями и спустились посмотреть уток, которых много лет назад любили кормить.

— Все кажется таким же, как всегда, — сказал Роберт. — Нам повезло, что неприятель не вторгся в нашу страну.

— О, как бы я хотела, чтобы все это кончилось… и ты не должен был уезжать.

— Это не может продолжаться слишком долго.

Просто необходимо проявить немного упорства.

— В августе будет уже четыре года, как началась война, — напомнила я ему. — Люди твердят, что она скоро кончится, а она все продолжается.

Роберт взял меня за руку.

— Конец приближается. Я уверен в этом, — сказал он.

— Но ты отправляешься на фронт. Ты так спокойно к этому относишься… словно тебя это почти не трогает.

Минуту Роберт молчал, а потом произнес:

— Думаю, я из тех людей, которые не всегда показывают свои чувства. Сейчас у меня только одно желание: всегда сидеть на этой скамейке с тобой.

— Я так люблю тебя, Роберт.

— Знаю. Здесь обычно добавляют… «как сестру» или «как брата»… в зависимости от обстоятельств.

— Нет. Это сильнее. Я в самом деле всегда считала всех Дэнверов членами своей семьи, ведь наши матери выросли вместе. Но мои чувства не ограничиваются этим. Особенно когда дело касается тебя. Я не могла бы пережить, если бы ты не вернулся.

— Я вернусь, — ответил Роберт. — Я вернусь к тебе.

— Ты попросил меня выйти за тебя замуж? Это предложение еще в силе?

— Оно будет оставаться в силе, пока ты его не примешь… или не выйдешь замуж за кого-нибудь другого.

— Наступило время, — сказала я, — когда мы должны подумать о будущем.

— Ты имеешь в виду?..

— Я имею в виду, что становлюсь взрослее и разумнее. Я начинаю понимать себя. Мысль о твоем .отъезде заставила меня осознать, как много ты для меня значишь. Роберт, ты должен вернуться ко мне.

— Теперь у меня есть все, к чему бы мне хотелось вернуться.

— Я должна была сказать тебе раньше…

— Мы могли бы второпях пожениться перед моим отъездом. Возможно, так лучше. Мне никогда не хотелось торопить тебя. Я понимал твои чувства.

Ты знала меня всю свою жизнь. Это не внезапное озарение. Я любил тебя всегда. Наверное, это началось, когда я впервые увидел тебя, сосущую край одеяльца в твоей коляске, в этом самом парке.

Когда тебе исполнилось семь, я решил, что хочу жениться на тебе. Меня немного обескураживала наша разница в годах, но, слава Богу, по мере того, как ты взрослела, она сглаживалась.

— Мудрый старина Роберт!

— Боюсь, не такой уж сообразительный в некоторых вещах, но в данном вопросе я точно знаю, чего хочу и что хорошо для меня и, надеюсь, для тебя.

— Я знаю, что ты прав.

— Значит, мы помолвлены. Это так?

— Да.

— Как чудесно сидеть здесь с тобой! Погляди на мальчика, который кормит уток. Смотри, а вон та, жадная, ., и правильно что ее оттолкнули, а та маленькая уточка получила кусочек пирожка. Как это замечательно — сидеть на скамейке и быть помолвленным!

Я взяла Роберта под руку. Я сознавала, как он доволен, и разделяла с ним это чувство; пока не напомнила себе, что через несколько дней его будут окружать опасности.

— Как бы мне хотелось, чтобы мы все еще были в Марчлэндзе, — сказала я. — Как бы мне хотелось, чтобы состояние твоей ноги не позволяло тебе ходить. Я хотела бы любой ценой удержать тебя в госпитале.

— Я обязательно вернусь к тебе.

— Как ты можешь быть в этом уверен? Как можно быть уверенным хоть в чем-нибудь в этом страшном мире?

— Я вернусь. Мы будем снова сидеть на этой скамейке.

— Если бы только так было! Прости меня за Мою нерешительность, Роберт. Из-за моей глупости мы потеряли понапрасну столько времени. Но я наконец смогла увидеть вещи такими, как они есть.

Больше всего на свете я хочу, чтобы ты вернулся ко мне целый и невредимый.

— Я вернусь. Обещаю тебе, Люсинда, любимая, я вернусь.

Я верила Роберту, потому что не могла представить будущего без него.

Утро следующего дня мы провели вместе. Мне передался оптимистический настрой Роберта. Мы обдумывали наши планы на будущее, словно не сомневались, что оно наступит.

Потом мы попрощались, и он уехал. Я догадывалась, что очень скоро Роберт окажется на передовой. Я старалась не думать об этом.

Во время обеда я рассказала отцу о своей помолвке.

Он пришел в восторг.

— Ты не могла обрадовать нас — твою мать и меня — больше, — сказал отец. — Это то, на что мы всегда надеялись. Роберт — замечательный юноша.

Некоторые не могут оценить его по достоинству из-за его скромности. Таких людей часто воспринимают согласно их собственным оценкам, а это величайшая ошибка. Семья Роберта тоже будет довольна. Хотя, возможно, Белинда и хотела бы женить своего сына на дочери герцога. Одно время мы с твоей матерью думали, что ты и Маркус…

— О нет, он выбрал Аннабелинду.

— Я рад. Нет человека, за которого мы отдали бы тебя замуж охотнее, чем за Роберта Дэнвера.

— Я знаю… но я боюсь, ведь он сейчас на фронте…

Отец кивнул с серьезным видом:

— Роберт со своим спокойствием и сдержанностью всегда производил на меня впечатление человека, сумеющего остаться в живых.

Я не могла вынести мысль об опасности, которой подвергался Роберт, и отец быстро переменил тему разговора.

— Кстати… ты еще ничего не заметила?

Я поняла, что он имеет в виду, и ответила:

— Нет, и я не могу себе даже представить, чтобы кому-то удалось проникнуть в твой кабинет.

— К сожалению, кто-то побывал в нем.

— Когда?

— Совсем недавно…

— Я внимательно следила — Ты не можешь быть одновременно везде. Самое главное — держать все в секрете. Ты не должна позволить кому-то заметить свою настороженность. Мне не нравится, что у миссис Черри есть ключ. Не то чтобы я ее подозревал. Но она, разумеется, не сознает, насколько он важен, а я не могу объяснить ей это. Жаль, что комнату надо убирать.

— Я задаю себе вопрос, могла бы я получить этот ключ?

— Каким образом?

— Я имею в виду, попросить его у миссис Черри.

Предположим, я предложу убрать комнату?

— Не будет ли это выглядеть несколько необычно?

— Ну, все, связанное с твоим кабинетом, является необычным. То, что он всегда заперт, прежде всего… то, что ни у кого, кроме миссис Черри, нет ключа. Не вижу причин, почему я не могла бы убирать эту комнату. Находись ключ у меня, мы были бы уверены, что никто не может проникнуть туда.

— Мне кажется, если ты попросишь его у миссис Черри, это может показаться слишком подозрительным.

— Я что-нибудь придумаю.

— Люсинда, будь осторожна. Ты должна отдавать себе отчет, насколько это серьезно, и, если в доме есть кто-то, работающий на врага, этот человек может оказаться очень опасным.

— Я знаю, но уверена, что сделаю все совершенно естественно.

— Мне, безусловно, не нравится, что этот ключ не у меня и миссис Черри входит в кабинет. Пока она убирает, дверь открыта. Ее могут внезапно куда-нибудь позвать. Я уверен, что так кто-то и проникает в комнату.