— Ага, вот он, нашелся! — воскликнул он и со смехом попятился. — Только мы приехали слишком рано. Он еще развлекается с девицей.

Мужчины, явно пребывавшие в прекрасном расположении духа, разразились смехом. Воздух наполнили похабные выкрики и подбадривания. Мойра закрыла глаза, не желая видеть реальность, звуки которой отскакивали от стен. За ночью красоты последовал рассвет стыда. Благоразумие, столь долго подчинявшееся импульсивной страсти, вдруг спохватилось, ей стало невыносимо больно. Реальность несправедлива. Ей приходится расплачиваться за еще не совершенное преступление. Аддис посмотрел на нее сверху вниз, понимая, в каком она состоянии. Он положил ладонь ей на щеку, успокаивая и подбадривая ее.

— Кажется, сэр Ричард прибыл не в одиночестве. Он поднялся с постели и потянулся за одеждой. Она быстро натянула сорочку и платье, спрятала всклокоченные волосы под покрывалом. Теперь, покинув постель и лишившись его объятий, она чувствовала все нарастающую неловкость от его присутствия. Запах их интимной близости выветривался в свежем утреннем воздухе. Поднимающееся солнце сжигало остатки объединявшей их связи. Она смотрела, как Аддис натягивал свои кожаные одежды и застегивал рыцарский пояс, низко опуская его на талии. Он снова превратился во вчерашнего лорда. Она испуганно оглядела дом, который теперь, при свете, стал чужим и казался пронзительно и болезненно настоящим.

Он повернулся к двери, но Мойра не последовала за ним. Вернувшись, он взял ее голову в ладони для поцелуя.

— Либо ты выйдешь вместе со мной, как моя женщина, либо снова останешься в тени, на этот раз, как моя шлюха, Мойра. Я хотел бы, чтобы ты вышла со мной. Они выкажут уважение к тебе в знак уважения ко мне.

Он взял ее за руку и направился к порогу. Солнечные лучи играли на кольчугах и оружии. Улицу запрудили люди, кони, повозки. При их появлении мгновенно воцарилась полная тишина. Семь пар глаз устремились на крыльцо, на котором стоял Аддис, все еще держа Мойру за руку.

Сэр Ричард вышел вперед и, слегка обернувшись, улыбнулся Мойре, прося таким образом прощения. Проходя мимо своих людей, он, не оборачиваясь, взмахнул рукой и ударил белокурого сквайра по лицу с такой силой, что юноша едва устоял на ногах. Не выказывая ни малейших эмоций, он приблизился к ним и остановился на расстоянии вытянутой руки от Аддиса, приветствуя лорда улыбкой.

— Что ж, должен сказать, это прекрасное утро, милорд.

Аддис отпустил ее руку, чтобы принять объятия управляющего отцовским имением. Она отступила в тень стены дома, удаляясь от мужской сентиментальности.

Ричард указал рукой на остальных:

— Алан и Марк настояли на том, чтобы я взял их с собой. А это Маленький Джон, сын Большого Джона. Такой же верный и преданный, как и отец, можете мне поверить. И есть еще много надежных людей, но они остались в замке. Не исключено, они пригодятся нам там, к тому же мне приятно знать, что этот мерзавец будет переживать, не зная, кому можно доверять, — он вернулся к повозкам. — Подойдите-ка сюда и взгляните, что я привез для вас.

Мойра поняла, что последней в ряду стоит ее повозка. — Селяне нашли в лесу и привезли в деревню сегодня утром, — пояснил Ричард в ответ на ее вопросительный взгляд. — Но взгляните-ка сюда. Латы вашего отца, и еще кое-что. Немного денег. Действительно немного, потому что сукин сын нашел большую часть, хотя я и спрятал их в дюжине разных мест. Ниже по улице нас ждут боевые кони Патрика. Те же дьяволы, что и в былые времена, и точно так же никому не желающие подчиняться. И еще вот что, — он опустил руку в повозку и достал длинное тяжелое оружие. — Фамильный меч. Я забрал его, когда ваш отец умер. Подумал, что Саймон может выкинуть какой-нибудь фокус. Вас ведь считали погибшим, а мальчонка был совсем маленьким. Я так и думал, что он попытается захватить поместье, но право на него я решил ему не оставлять.

Аддис принял из рук Ричарда старинный нормандский меч. На его лице сохранялась суровая непроницаемая маска, но Ричард не смог сдержать обуревавших его чувств. Он схватился за рукоять меча чуть ниже пальцев Аддиса:

— Мы никогда не присягали ему на верность. Наши сердца принадлежат только лорду, а он никогда не был лордом.

Аддис помедлил. Люди, замерев, ждали. Он посмотрел на рыцарей, сквайров и оруженосцев, затем повернулся и поймал ее взгляд. Аддис повернулся к дому, глянул в полутьму за открытой дверью, снова посмотрел на направленный острием в землю меч. В выражении лица появилась решимость. Решимость и, наверное, покорность. Он опустил меч. Сэр Ричард тут же опустился на колени, чтобы принести клятву верности.

Мойра проскользнула назад в дом, часто моргая, чтобы смахнуть жгучие слезы. Что ж, этого следовало ожидать. Это начало того дела, которое должно завершиться либо его смертью, либо триумфом. Ее обрадовало, что сэр Ричард оказался на стороне Аддиса. Он производил впечатление человека, на которого можно положиться. Аддису нужен надежный друг и соратник.

До нее доносились голоса других мужчин, присягавших на верность лорду. Она же занялась уборкой в доме, пытаясь заполнить образовавшуюся пустоту мелкими домашними делами. Приведя дом в порядок, она оглядела тесное пространство. На грубо сделанном столе стоял надбитый кувшин с увядшими цветами, и она, никем не замеченная, выскользнула из дома, чтобы нарвать свежих. Мойра расправила покрывало на постели, обратив внимание на ровные стежки вышитых узоров. Отметила она и другие детали, например, тщательно выскобленный пол и аккуратно сложенную посуду.

Она без труда представила пару живущих здесь молодоженов. Они любят друг друга. Это чувствуется по царящей в доме атмосфере. Они счастливы, несмотря на бедность обстановки. Им хорошо вместе. Наверное, призрак их любви прошлым вечером не давал покоя и ей, когда она зашла в этот дом впервые.

Она подняла свою корзину для шитья, достала из кожаного мешочка шиллинг и положила его под подушку. Свет в двери заслонила чья-то фигура, и она, повернувшись, увидела белокурого юношу.

— Миледи, милорд просит передать вам, что мы готовы к отъезду.

Она смотрела на него, прижимая корзину к животу. Он выбрал самое безопасное обращение к ней, однако любопытство в глазах говорило о том, что он все еще пытается определить, кто она такая на самом деле.

— Я не леди, — поправила она юношу, напоминая в первую очередь себе о сути отношений с Аддисом. — Меня зовут Мойра Фолнер, и моя мать родилась вилланкой.


Глава 8


По мере приближения к Лондону движение на дороге становилось все оживленнее. Длинные вереницы путешественников вытянулись в обоих направлениях, и их кортежу пришлось выстроиться в длинную линию. Мойра на своей повозке ехала ближе к хвосту, Аддис же возглавлял караван. Мойра отстала от него намеренно.

Четырехдневное путешествие оказалось для нее тихим адом, предзнаменованием ее ближайшего будущего в качестве содержанки лорда. Аддис откровенно проявлял свой интерес, а рыцари и сквайры продемонстрировали свое уважение к нему, игнорируя ее. Они помогали ей почтительно и сдержанно, но никто не заговаривал с ней, по крайней мере, не вел долгих бесед. Их отношение в точности напоминало то, как обращались мужчины с Эдит, когда Бернард оказывался поблизости. Но Мойра помнила и то, как они совершено по-другому относились к ней, когда Бернарда рядом не было.

Иногда она перехватывала взгляд кого-нибудь из рыцарей, и в нем явственно просматривалось, что их отношение к Аддису не простирается настолько далеко, чтобы захватывать и ее. И они терпят ее только потому, что он того пожелал, но все они, да и сама Мойра, прекрасно понимают, кто она есть на самом деле. Следующей ночью такая женщина, как она, запросто может оказаться в другой постели, и не исключено, что именно так и случится, когда она ему надоест. Вот что читала Мойра в этих взглядах.

По большей части Аддис был занят разговорами с сэром Ричардом; впрочем, она и не рассчитывала, что в такой мужской компании он сможет уделять ей много внимания. Ежедневно они обменивались дюжиной-другой слов, и с рассвета до самого вечера, когда они останавливались на ночлег, ничто не отвлекало ее от мыслей о возможных вариантах того, что ожидает ее в конце путешествия.

Если бы он оставил ее в покое, она могла бы чувствовать себя спокойнее, и ей легче было бы принять решение. Но на второй день, проснувшись, она обнаружила, что он лежит в повозке рядом с ней, прижавшись под одеялом к ее боку, обнимая ее. Каждую ночь он приходил и укладывался рядом с ней. В последнюю ночь она крепко прижалась к нему, желая, чтобы это никогда не кончалось, и понимая в душе, что это невозможно. Его мир не допустит такого нарушения устоев, да и сам он никогда даже не намекал на что-либо подобное.

«А потом будет еще хуже, — решительно напомнила она себе, — если только и делать, что ждать». Так протекали ее размышления, пока она, время от времени подхлестывая осла, приближалась на своей повозке к Лондону.

Дорога тем временем становилась все шире, и вдали уже показались городские стены. Она не могла сдержать удивления при виде их бесконечности. Лондон оказался просто огромным. Конечно, она слышала, что это очень большой город, но не ожидала ничего подобного. Город вырос из ограниченного стенами пространства, выплеснулся за их пределы и растянулся вдоль дороги рядами постоялых дворов и домов самых разных видов и размеров. С каждым шагом сильнее становились шум и запахи, и в конце концов все ее органы чувств попросту отказались что-либо воспринимать — столько было народа и такая вокруг царила суета. В конце дороги громоздились массивные рельефные ворота.

Аддис и Ричард приблизились к воротам, и навстречу им вышли несколько охранников. Череда путешественников застряла, несколько телег сцепились осями. Сзади к Мойре подкатила крытая повозка, и сидевший на облучке старик закатил глаза, увидев образовавшийся впереди затор.

— Клятые рыцари, — беззлобно пробормотал он себе под нос.

— А что там происходит?

— Да не любят стражники, когда в город въезжают вооруженные люди, даже если всего-то несколько человек. Тут ведь наш король обитает, и ему не по нутру, когда чересчур много мужчин с оружием шастают у него под носом. Так что придется потерпеть, женщина. Они скоро уберут их с дороги.

Охранник жестом показал Аддису и Ричарду, чтобы они отошли в сторону, к стене укрепления.

— Так что, стражники могут не пустить их в город? — поинтересовалась она, медленно продвигаясь вперед вместе с вереницей путников.

— Смотря кто они такие. Сначала они выяснят, что да зачем, а потом уже и будут решать. Так что попросту их немного поспрошают.

У ворот появилась новая смена охранников. Из-за общей суеты на дороге действительно образовался большой затор. Мойра посмотрела на Аддиса, которого охранники забрасывали вопросами. Ее охватило ослепляющее желание. Эмоции, которые она сдерживала полжизни, едва не заставили ее развернуть ослика. Она не сводила с Аддиса глаз, запечатлевая картину в памяти, позабыв обо всем в приступе болезненного сожаления.

Лишь толчок проезжавшей мимо телеги вырвал ее из забытья. Пока она смотрела на Аддиса, ее окружили путешественники, отделив от воинов, и вереница повозок тронулась к воротам.

Она заставила себя оторвать взгляд от Аддиса и посмотрела на прямоугольник ворот, за которым ее ожидала свобода. Рыцари и сквайры съезжали с дороги, присоединяясь к Аддису и Ричарду. Она же не свернула, позволяя толпе увлечь ее с собой, прочь от него и его притягательной и разрушительной страсти.

Тень ворот упала на Мойру, и она подняла голову навстречу охраннику, но его внимание больше привлекала перебранка под стеной, чем какая-то торговка корзинами. Он махнул рукой, показывая, чтобы она скорее проезжала, и Мойра оказалась внутри городской стены.

Ее ошеломила открывшаяся за воротами невероятная картина, и в первое мгновение она едва не развернула повозку, чтобы вернуться к Аддису. Огромное количество людей, улиц, магазинов, животных. Кричащие дети, визжащие свиньи, лающие собаки сновали повсюду, не давая ей проехать. Разноцветные вывески качались над головой, над ними возвышались громады домов, некоторые из которых были высотой в три, а то и четыре этажа. Телеги и ларьки ломились от продуктов, выращенных в садах и огородах или приготовленных в печи, от товаров ремесленников и изделий из кожи; оживленная торговля большей частью проходила на перекрестках, где переулки поменьше вливались в главную улицу.

Она тут же потеряла ориентацию, не понимая, что творится вокруг, и вздохнула с облегчением, заметив высокий шпиль, вздымающийся над крышами зданий. В Солсбери кафедральный собор отмечал центр города, возле него всегда располагалась рыночная площадь, и Мойра предположила, что в Лондоне должно быть точно так же.