— Слава Богу! Я думал, вы скажете, что с моей женой произошел несчастный случай или что-нибудь в этом роде.
— Простите, что напугал вас, сэр, — отвечает Джеймс.
Кажется, мы взяли не того парня — я наивно полагала, что он протянет руки для наручников и скажет: «Вы раскусили меня, начальник».
Ничего подобного мистер Мэйкин не делает. Он быстрым шагом идет к двери и открывает ее. В кабинет тут же влетает секретарша. Игнорируя ее чрезмерный энтузиазм, он, с высоты своего положения, спокойно говорит:
— О, мисс Ренни! Будьте так любезны, принесите нам кофе.
Та быстро кивает и бежит выполнять поручение. Мистер Мэйкин возвращается за свой стол и смотрит попеременно то на меня, то на Джеймса:
— Боюсь, я смогу уделить вам не больше получаса, поскольку у меня назначена встреча. Так чем могу вам помочь?
— Черт. Черт возьми, — в ярости говорит Джеймс, когда мы выходим на улицу и направляемся к машине.
— Он не выглядел виноватым.
— Да, не выглядел.
Джеймс садится за руль и смотрит перед собой. Я ничего не хочу говорить, поскольку мне кажется, что он близок к разгадке. Помните, как мисс Марпл сначала рассказывает о всякой ерунде типа вязания, а потом вдруг говорит, кто убийца! Минута сменяет минуту, и я уже начинаю беспокоиться о том, не думает ли он о своем новом свитере.
— Э, Джеймс?
— Гм?..
— Что-то не так?
— Да, что-то не так, — бормочет он.
Я даю ему возможность подумать еще немного. Проходит несколько минут, и я уже не в силах выносить это:
— Что? Что не так?
Он всем телом поворачивается ко мне.
— Ничего. С первого взгляда кажется, что ничего. Вот только… Ты заметила часы в его кабинете? — вдруг спрашивает он.
— Часы?
— Да.
Он пристально смотрит на меня.
— Да, я видела несколько.
— В его кабинете было пять разных часов.
— Правда? Может быть, он часто опаздывает.
Джеймс нетерпеливо смотрит на меня и вздыхает.
— Прости, — говорю я. — Ну? Что ты намерен делать? — добавляю я чуть позже. Мне уже начинает надоедать его молчание.
— Я хочу узнать, с кем он собирается встретиться.
— Хорошо. И как мы это узнаем?
— Будем сидеть здесь и посмотрим, куда он пойдет.
— Я так и думала.
Джеймс заводит машину и отъезжает, поскольку из окна на нас смотрит секретарша. Мы объезжаем здание и останавливаемся чуть подальше, так что нас из окна офиса теперь не видно, а мы можем наблюдать за всеми, кто выходит.
— А может быть, в этом доме есть черный ход?
— Я посчитал количество дверей в каждой комнате, — объясняет он терпеливо. — Меня этому учили в школе детективов.
— То, что мы сейчас делаем, называется «сидеть в засаде»? — с волнением спрашиваю я.
— Если тебе нравится, называй это так. Вообще-то в слове «засада» есть свое очарование, но я не думаю, что можно назвать очаровательным десятиминутное пребывание в машине.
— А вдруг нам придется просидеть здесь несколько часов!
Спустя полтора часа я звоню в редакцию, а также Лиззи и Винсу и начинаю печатать на ноутбуке очередной фрагмент «Дневника». Джеймс тоже звонит сначала в участок, затем Флер, потом снова в участок. Воспользовавшись минутным молчанием, я говорю:
— Будешь кофе? Могу пойти поискать.
— Это было бы замечательно.
— А есть хочешь?
— Я голодный. Сегодня утром мне не удалось позавтракать.
— Что ты будешь?
— Удиви меня чем-нибудь.
Он достает бумажник и протягивает мне десятифунтовую банкноту.
— Поторопись, потому что если Мэйкин выйдет, мне придется уехать без тебя. И еще: не ходи мимо его офиса.
— Может быть, я и не училась в школе детективов, но я не дура, — высокомерно отвечаю я.
Иду вниз по улице и, пройдя около трех сотен ярдов, нахожу на углу маленький магазинчик. Накупив продуктов, иду обратно к машине.
— Кофе не было, — говорю я, бросая покупки. — Но я принесла… банановый коктейль!
Победоносно достаю его из сумки.
— Спасибо.
Джеймс берет у меня коктейль и энергично встряхивает его, как человек, который знает, как обращаться с банановыми коктейлями. Его взгляд прикован к двери, ведущей в офис мистера Мэйкина.
— Чипсы есть?
Я бросаю ему пакет чипсов с солью и сырные булочки.
— А как же «Монстр Манч»? — спрашивает он.
— Запах «Монстр Манча» сделает невыносимым наше пребывание здесь.
Я подгибаю под себя ноги, и мы сидим в тишине.
— Флер сказала, что на нашу свадьбу придут твои родственники.
— Да, прости. Они всегда оказываются там, где меньше всего ожидаешь их увидеть.
— Я буду с нетерпением ждать…
Джеймс останавливается на полуслове, заметив человека, который размахивает чем-то черным. Говоря литературным языком, я чуть не выпрыгиваю из кожи вон и рефлекторно прижимаю к себе сумку (оказавшись в беде, на нее всегда можно рассчитывать). Джеймс выпрыгивает из машины, огибает ее и, прежде чем я успеваю понять, что произошло, прижимает фигуру к багажнику машины. Этот тип почему-то начинает хихикать. На нем красивые кожаные брюки и розовая рубашка.
Джеймс вталкивает его в машину. Это Винс.
— Что происходит? — театрально произносит он.
— Винс! — с жаром кричу я и ударяю его сумкой. — Дурак! Ты напугал меня. Мы же сидим в засаде.
— Как интересно! Можно я тоже посижу?
Джеймс возвращается на свое место.
— Винс, что, черт возьми, происходит? Мы пытаемся сделать так, чтобы нас не заметили.
— Я тоже могу быть незаметным, — возмущенно отвечает Винс.
— Нет, не можешь. Ты громко разговариваешь, и твой внешний вид бросается в глаза.
— О, ты противный.
— Как ты узнал, что мы здесь?
— Холли позвонила полчаса назад и сказала мне.
— Я не думала, что ты приедешь. И откуда у тебя эти кожаные штаны?
Меня занимают более важные вопросы.
— Нравится? На Бэт-роуд есть маленький магазинчик, там я их и купил.
— Холли! Винс! — обрывает Джеймс.
Мы удивленно смотрим на него.
— Что такое?
— Он грубиян, правда? — говорю я Винсу.
— Согласен. Можно мне чипсов?
Джеймс силой выгоняет Винса из машины, запретив ему возвращаться, и теперь мы продолжаем заниматься своим важным делом — наблюдать за офисом.
— Хочешь булочку? — предлагаю я.
— Спасибо.
Развернув ее, я замечаю:
— Эти булочки напоминают мне о детстве. Мама давала нам их после школы. Правда, она не умела готовить, и после ее стряпни у нас уходило полчаса на чистку зубов.
— У тебя есть братья или сестры? — спрашивает Джеймс, не отводя глаз от офиса мистера Мэйкина.
— Да, у меня три брата и сестра.
— Вот это да. Наверное, мама давала вам эти булочки, чтобы заставить вас замолчать.
— Наш обед действительно проходил немного шумно.
Джеймс кусает лепешку, не упуская из виду входную дверь:
— Расскажи о своей семье.
Я рассказываю ему несколько случаев из своего детства, включая историю о том, как мы принимали участие в карьерном росте мамы, поскольку она всегда настаивала, чтобы мы ездили вместе с ней на гастроли. Как весело было переезжать из города в город и как все актеры и актрисы стали нашими приемными дядями и тетями. Я объясняю, что мой отец был консультантом, и мы оставались в одном городе всего лишь на протяжении года или двух, а потом двигались дальше, потому что родители страстно любили путешествовать. Упоминаю и о том, как ужасно было переходить из одной школы в другую, постоянно оставляя своих старых друзей и заводя новых. Говорю, как мы, в конце концов, поселились в Корнуолле, после того как отец ушел на пенсию, и я получила возможность учиться в одной школе несколько лет подряд. Потом я, в свою очередь, спрашиваю о его детстве. Джеймс рассказывает мне об образе жизни, абсолютно чуждом моему, по большей части из-за того, что его детство прошло в одном месте. Мы смеемся над его рассказом о безответной любви к официантке местного паба, и он даже рассказывает мне о Робе, своем брате, убитом в прошлом году.
— Мне кажется, ты в своей жизни видел много ужасного, — рассеянно говорю я.
— Да, наверное.
— А зачем тебе вот это все? Почему ты решил стать полицейским? — спрашиваю я.
Мне вдруг стало любопытно.
Он бросает на меня взгляд, очевидно, не понимая, почему я спрашиваю об этом. Секунду спустя он успокаивается и говорит:
— Я всегда хотел работать в полиции.
— Почему?
— Когда я был ребенком, у нас произошел один случай.
— Расскажешь?
С минуту Джеймс колеблется.
— Я вырос в Глоусестершире. У моих родителей была своя ферма в деревне, где никогда ничего не случалось. Роб и я постоянно ругали это место, где никогда ничего не происходило. Вообрази: два прыщавых подростка с гормональным бумом слоняются там и сям от скуки, валяются на диване и ворчат, что им все надоело. Не то чтобы нам нечего было делать — на ферме всегда было море работы. Ту девочку искали все. Поиски были тщательные; все принимали в них участие. Вместе с полицейскими мы днем и ночью на протяжении двенадцати дней искали ее, пока наконец поиски не были прекращены. Затем местные жители искали девочку самостоятельно еще пять дней. Все мы горевали о ней, и наша община навсегда перестала быть такой, как раньше. Деревня, в которой никогда ничего не случалось, была осквернена. Родители девочки были настолько подавлены и измучены, что уехали оттуда. Я тогда чувствовал себя совершенно беспомощным. Поэтому, как только у меня появилась возможность, я пошел служить в полицию, думая о том, что в будущем я смогу помочь кому-то.
Он смущенно пожимает плечами.
— Ты сказал, что родители девочки были измучены?
— Да. Измучены прессой, — он окидывает меня взглядом. — Репортеры поселились около их дома, желая заснять их страдания на пленку и записать их слова. Это было ужасно.
— Так вот почему ты недолюбливаешь прессу.
— Верно.
— В конце концов, выяснилось, что произошло с девочкой?
— Да, труп нашли спустя месяц. Ее изнасиловали и задушили.
Несколько секунд мы сидим молча. Наконец-то мне стало понятно, почему ему была столь ненавистна идея создания «Дневника», и почему он с такой неприязнью относился ко мне. Не могу его за это винить.
— А ты когда-нибудь жалел о своем решении пойти в полицию?
— Никогда. Я влюблен в эту работу, — говорит он удивительно искренне. — Мне нравится встречаться с людьми, нормальными людьми, нравится и то, что не каждое дело можно раскрыть. Зато какое удовлетворение испытываешь, когда все же раскрываешь преступление!
— Ты сказал, что у ваших родителей была ферма. А что они делают сейчас?
— В прошлом году они продали ее и вышли на пенсию.
У меня есть еще дюжина вопросов, которые я хотела бы задать. Но не для «Дневника», а для себя. Я действительно хотела бы многое узнать, но не хочу показаться докучливым репортером, который говорит: «Я твой лучший друг, так что излей мне душу, а завтра ты услышишь наш интимный разговор в новостях». Вместо этого мы молчим и смотрим вперед, погруженные каждый в свои мысли. В моей голове вертятся картины из его детства, и мне хочется посмотреть его детские фотографии.
Неожиданно в голову приходит одна мысль, и я чувствую, что, благодаря установившейся атмосфере доверия, я могу задать этот вопрос.
— У меня к тебе вопрос по поводу утечки информации в «Бристоль джорнал».
— Да?
— Это как-то связано с тобой?
Джеймс хмурится и смотрит на меня:
— Нет, с чего ты взяла?
— Я была в отделе компьютерных технологий.
— Я знаю. Ты говорила, — терпеливо отвечает он.
— Мне сказали, что никто не приходил к ним по этому вопросу.
— Я сообщал им. Зачем мне врать? Я сообщил об этом э… как же его, Полу. Я сообщил об этом Полу. А ты с кем общалась?
— С женщиной.
— Ну, все понятно. Чертов отдел компьютерных технологий, они всегда заняты не тем, чем надо.
— Но, после того как я побывала там, утечка информации прекратилась.
— Благодаря мне. Я нашел виновного.
— Ты нашел виновного? — удивленно спрашиваю я.
Он смотрит на меня:
— Ну да.
— И кто это был? — спрашиваю я в нетерпении.
— Ты знаешь Билла?
— Билла? Милашку Билла? Кроткого Билла? — говорю я, не веря своим ушам.
— Я увидел, как он копается в моем компьютере однажды вечером, когда я зашел в офис взять кое-какие документы. Он сказал, будто кое-что ищет. Пару дней спустя, в тот день, когда мы арестовали подозреваемого в краже лекарств, я скопировал информацию по этому делу с главного компьютера на дискету. Когда на следующий день выяснилось, что у тебя украли информацию, я понял, что кто-то взял эту дискету, потому что не нашел ее там, где оставил. Я нажал на Билла, и он во всем признался.
"Обман, или Охота на мачо" отзывы
Отзывы читателей о книге "Обман, или Охота на мачо". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Обман, или Охота на мачо" друзьям в соцсетях.