Мередит Дьюран - Обмани меня дважды

– Да, – перебил он экономку только для того, чтобы она замолкла.

– Благодарю вас. – Герцог услышал шуршание ее юбок, когда она направилась к нему. Господь на небесах! Неужели она не может оставить его в покое? – Я хочу попросить вас еще кое о чем, – сказала она, усаживаясь напротив него, усаживаясь в его присутствии, не попросив разрешения и не извинившись! Это точно заслуживает резкого выговора. Марвик открыл было рот, но Оливия не дала ему сказать и слова. Прислонившись к комоду, она прошептала: – А вы на прошлой неделе случайно не съели пять фунтов трюфелей?

Боже правый, это еще что?

– Нет!

– Я так и думала. – Она сняла с себя очки, открыв его взору глаза удивительного светло-голубого цвета. Герцог внезапно забыл, что хотел сказать. Она протирала рукавом стекла очков, продолжая говорить. Впрочем, она могла бы нести полную бессмыслицу, потому что он не слышал слов, а продолжал молча смотреть на нее.

Ее глаза были точно такого же цвета, как небо над его садом прошедшим летом. В безоблачные дни, когда солнце ярко сияло, небо было именно такого цвета. И оно светилось над ним, как будто насмехалось. «Это не для тебя. Все это больше не для тебя», – словно говорило оно.

Экономка снова нацепила очки на нос, и блеск стекол скрыл прячущееся за ними чудо.

У экономок не бывает таких глаз.

– И я просмотрю ваши письма, – серьезно договорила она. Встав, Оливия пошла прочь, оставив его в… полном смятении.

Герцог осторожно вдохнул. Да, это не игра его воображения: она оставила за собой слабый аромат роз.

Это духи? Почему он раньше не замечал этого запаха? Именно таким Аластер представлял дух сада. Но он никогда не позволял себе открыть окно, потому что боялся разочарования.

Черт возьми!

Аластер снова вдохнул, и дверь за нею закрылась.

Его экономка пахнет, как лето.

– Займись своим делом!

Оливия, сидевшая за письменным столом в кабинете герцога, подняла голову и прислушалась. Последнюю реплику произнесла в коридоре Полли.

– Да ладно тебе, не притворяйся злюкой.

А это уже Викерз. Оливия со вздохом отложила письмо – четырнадцатое из прочитанных ею сегодня и адресованных герцогу. Вот уже две недели она просматривала эти письма и составляла списки с кратким содержанием каждого из них. Герцог брал у нее эти бумаги, не говоря ни слова, и, как подозревала Оливия, даже не удосуживался прочитать их.

В другое время, в другом месте она, возможно, была бы разочарована тем, что ее работу так долго игнорируют. Но список его корреспондентов можно было принять за раздел книги о современной истории. Читать эти письма было так же приятно, как подслушивать разговоры во дворце. Скорее всего секретарь не проявлял столько личного интереса к работе, как она.

Но опять же, она все-таки не секретарь. Она – экономка, а это означает, что в спор в коридоре, становившийся все громче, должна вмешаться именно она.

Направляясь к двери, Оливия услышала, как Викерз говорит:

– Я видел, как ты выглядела, когда ко мне подходила Мьюриел. Девушки немного ревнуют, да? Все дело в ревности?

– Ха! Ты думаешь, меня волнует, если какая-то потаскуха или тупица… Эй! Убери руки, или я тебя ударю!

Оливия распахнула дверь. Викерз прижал Полли к стене, затолкнув ее в пространство между доспехами и китайской вазой высотой до бедра.

– Мистер Викерз! – резко произнесла Оливия.

Лакей развернулся.

– Ну вот! – Он осторожно почесал свою лысину. – Я искал вас, мэм. Кухарка просит, чтобы вы одобрили меню на следующую неделю…

– Да пятку мою ты искал! – Полли как следует толкнула Викерза, отчего тот, спотыкаясь, отлетел к Оливии. Она осторожно отошла в сторону, и он упал на колени.

Оливия посмотрела на него сверху вниз. Залысина на его голове стала вишнево-красной.

– Вам нечего делать, мистер Викерз? У вас нет работы?

– Да какой работы! – завопила Полли. – Он вообразил себя герцогом! Околачивается без дела, как паша какой-нибудь, а нас считает своим гаремом!

Сплюнув, Викерз встал.

– Все это ерунда. Кстати, миссис Джонсон, вы ведь видели, как она меня толкнула? Это неправильно.

Полли с силой оттолкнулась от стены.

– Да тебе повезло, что я тебя просто толкнула, – заявила горничная. – Ты мне уже до чертиков надоел, нахал!

– Вот видите? – Викерз попятился назад. – Она от меня без ума. Вечно болтается рядом: шага не могу ступить, чтобы не натолкнуться на нее…

– Это ложь! – крикнула Полли.

– …и если уж об этом зашла речь, то хочу сказать, что я – не единственный мужчина, за которым она бегает, – заявил Викерз. – Спросите-ка ее о парне, который приходит сюда каждый вечер и умоляет разрешить ему хотя бы взглянуть на нее. Спросите, насколько быстро она спешит повидать его!

Полли побледнела.

– Да… ты… Он бы никогда! – пролепетала она.

Оливия устремила многозначительный взор на руку Викерза, и тот поспешно спрятал ее за спину.

– Прошу прощения, мэм, – пробормотал он.

Оливия повернулась к Полли, которая дрожала, как легкая изгородь во время бури.

– Полли, – спокойно заговорила она, – ты…

– Конечно, вы поверите ему, – запричитала горничная. – Вы меня невзлюбили, как только попали сюда. Но откуда я могла знать, что вы пришли наниматься не на место горничной? Я не могла догадаться…

– Полли! – Оливия подбоченилась. – Вернись к своим обязанностям.

Полли хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. А потом, окинув Викерза и Оливию злобным взглядом, она подобрала юбки и убежала.

Оливия повернулась к Викерзу – низенькому, пухлому, с лицом цвета высохшей грязи.

– Должна сказать, мистер Викерз, что Ромео из вас никакой. Если я еще хоть раз увижу, что вы пристаете к горничным, вы потеряете свое место, – заявила она.

– Ну вот! – Викерз приосанился – этот жест оказался бы более внушительным, если бы Оливия не была на несколько дюймов выше него. – Я – личный лакей его светлости. Моя работа здесь…

– И в чем же именно заключается ваша работа? – Оливия не сочла нужным сдержать холод в своем голосе. Доносчики могут быть полезны экономкам, но это не значит, что она должна их любить. – Насколько я понимаю, лакей должен удовлетворять личные потребности господина, однако я ни разу не видела вас рядом с ним. – Она прищурилась. – Впрочем, возможно, в этом как раз и заключается проблема. Потому что достаточно бросить хотя бы один взгляд на его светлость, чтобы понять, что у него вообще нет лакея.

– Это несправедливо! – Викерз тяжело выдохнул, при этом его щеки раздулись. – Я знаю, что вид у него неопрятный. Но вы не можете себе представить! Когда я последний раз заходил в его спальню, он взял набор для бритья и запустил его в стену.

– И когда же это было?

Викерз сжал губы и не ответил.

– Полагаю, что не в последнее время, – промолвила Оливия.

– Я так и не получил набор для бритья обратно, – сердито сказал он. – И я ничего не могу поделать, если он отказывается от моих услуг…

– Нет, можете, – перебила его Оливия. – Вы можете настаивать на их выполнении, мистер Викерз. – Бог свидетель, она же смогла выманить Марвика из спальни в гостиную, верно? И что, теперь она и все остальное должна делать? С такой скоростью ей не удастся вывести герцога из покоев раньше, чем через год.

– Не могу же я указывать ему. Кто я, по-вашему? Да он – хозяин дома, черт возьми!

– Следите за своей речью, – сухо произнесла Оливия. – И если он не захочет, чтобы вы его брили, тогда хотя бы подержите перед ним зеркало.

Викерз нахмурился.

– Это еще для чего?

– Для того, чтобы показать ему, как он выглядит. Герцог похож на заросшую пастушью собаку.

Подбородок лакея напрягся.

– Это бессмысленно. Это безнадежно. Мне жаль, что вы этого не видите, но я не хочу рисковать…

– Тогда это сделаю я. – Повернувшись, Оливия направилась к лестнице. – Вы идете? – спросила она через плечо. В ответ лакей сложил на груди руки. Оливия с отвращением прищелкнула языком. – Нет, конечно, нет. – Бесполезно.

* * *

В гостиной никого не было, но дверь в спальню герцога оказалась приоткрытой. Войдя в нее, Оливия увидела, что Марвик читает, сидя у окна в кресле с подголовником.

– Заставьте вашего лакея работать или увольте его, – сказала она.

Он даже не оторвал взгляда от книги.

– Хорошо, – сказал герцог.

Хорошо? Оливия несколько мгновений стояла, чувствуя себя в полной растерянности.

– Хорошо? Так что вы выберете?

Он пожал плечами. На его лице играл дневной свет, золотя кожу и подчеркивая морщинки смеха вокруг рта. Она даже не понимала, как они у него появились. Оливия в жизни не встречала человека, который смеялся бы меньше, чем герцог.

– Вы не хотите отвечать? – спросила она. Несмотря ни на что, она стала невольно осматривать комнату. Горничные собрали все бумаги в стопки и сложили их в книжный шкаф, тем самым открыв взору те, что были свалены на туалетном столике.

Марвик поднял голову и проследил за ее взглядом.

– Да, – коротко бросил герцог. – Как видите, утром приходили горничные. На том ваши обязанности здесь можете считать выполненными, миссис Джонсон. А если у вас есть жалобы на Викерза, передайте их Джонзу.

Оливия тяжело задышала.

– Джонз не уволит его без вашего одобрения.

– Что ж, тогда сделайте это сами. – Зарывшись поглубже в кресло, он поднял книгу, словно хотел этим сказать: «Я занят».

Решившись действовать, Оливия подошла к туалетному столику и сделала вид, что разбирает бумаги. К ее разочарованию, все это были свежие заметки и его наблюдения за политическими событиями, о которых он узнавал из газет, ведь все последние дни он регулярно читал их.

– Что вы там делаете?

Оливия торопливо уронила бумаги.

– Если горничные приходили сегодня, то почему здесь такой беспорядок? – На мраморной столешнице царило настоящее месиво из скомканных галстуков и аптекарских пузырьков.

– Я не в настроении вести шутливую беседу, – холодно промолвил он. – Вы…

– Я ищу ваш бритвенный прибор. – Отодвинув в сторону галстуки, она увидела ручное зеркало и остальные мелочи. – Викерз говорит, что не видел его с тех пор, как вы бросили его в стену, и я… Ах! – Она выудила расческу из черпахового панциря. – Посмотрите на это замечательное изобретение. Возможно, когда-нибудь вам захочется им воспользоваться.

Герцог устремил на Оливию взгляд, между бровей залегла еле видимая морщинка. А затем, сжав губы, Марвик опустил взор на книгу.

Его невнимание вполне устраивало Оливию. Взяв ручное зеркало, она двинулась – абсолютно бесцельно – к книжному шкафу. Стопка документов, сваленных на средней полке, была толщиной в фут. Наверху лежало письмо, датированное 1883-м годом, и оно было написано почерком Марвика лорду Одли…

– В книжном шкафу бритвенных принадлежностей нет, – безучастно промолвил герцог.

Оливия подняла зеркало.

– Вот, взгляните-ка на себя!

Не обращая на нее внимания, герцог перелистнул страницу.

– О да, я уверена, что этой книге всего двести – триста лет, – сказала Оливия. Может, конечно, сарказм и самая низкая форма юмора, но при этом она доставляет больше всего удовлетворения. – Вас устраивало, когда она валялась на полу, а теперь вы ни на миг не можете оторваться от чтения.

– Не думаю, что она такая старая. – Марвик приподнял книгу, чтобы она увидела ее корешок: «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма.

– А-а, это история мести. Ищете в ней вдохновение?

Герцог посмотрел на Оливию с весьма угрожающей улыбкой.

– Пока что наш герой кажется слабохарактерным.

– Стало быть, вы читаете самое начало, – отметила Оливия. – Уверяю вас, после того, как Дантес долгие-долгие годы проведет под замко́м, превращаясь в оборванца, он выйдет из тюрьмы беспощадным человеком. Кстати, первое, что он сделает, это подстрижет свои волосы.

Герцог захлопнул книгу.

– Вы абсолютно глухи к словам, к которым слуги обычно прислушиваются. Вы пришли сюда с какой-то целью? Если нет, вы свободны!

Оливия снова подняла вверх зеркало.

– Вот моя цель: вы похожи на дикого зверя. Если ваш лакей…

– Не думаю, что вы знаете, как выглядят дикие звери, – спокойно сказал он.

Оливия задумчиво опустила зеркало. Он прав: она понятия не имеет о том, как они выглядят.

– Знаете, вы выглядите так, как звучат слова «дикий зверь», услышав которые, их представляешь.

– Это абсолютная бессмыслица. – Он снова открыл книгу. – Называть меня пастушьей собакой было правильнее.

Оливия смотрела на него во все глаза.

– Вам нравится, когда вас сравнивают с собакой? Может, мне опять на вас залаять?

Заложив палец между страниц, он снова закрыл книгу и откинулся на спинку кресла, чтобы посмотреть на Оливию.