– Я – леди Изольда из Лукретили, – сказала Изольда, обращаясь исключительно к командиру. – Вот печатка моей матери. На ней вы видите наш фамильный герб. Я путешествую со своей служанкой и компаньонкой Ишрак и с сопровождающими: с моим наставником братом Пьетро (человеком несомненной порядочности), его учеником Лукой Веро и нашим слугой и фактотумом. Мы решили выдать себя за благородное семейство, занимающееся торговлей, чтобы путешествовать неузнанными – и ради моей личной безопасности.

– Почему вы решили так поступить? – уточнил капитан.

Лишившаяся дара речи леди Каринта стояла, совершенно раздавленная величественностью Изольды.

Изольда ответила командиру отряда, совершенно игнорируя женщину.

– Мой брат присвоил себе мое место в замке, – объяснила она. – Он выдает себя за нового лорда Лукретили. Я не хочу, чтобы он узнал о моем намерении обратиться за помощью к сыну моего крестного отца. Вот почему мы поехали через Венецию. Вот почему мы назвались чужим именем.

– А кто сын вашего крестного отца, миледи? – почтительно спросил капитан.

– Он – граф Влад Тепеш Третий, из Валахии, – с гордостью объявила Изольда.

Капитан и все стражники поспешно сняли шляпы при упоминании имени одного из величайших командующих армиями христианского мира – человека, защитившего свою страну, Валахию, от неудержимого напора Оттоманской империи – и пусть он был оттуда вытеснен, но, несомненно, еще добьется победы. – Вы – крестница великого графа? – переспросил капитан.

– Да, – подтвердила Изольда. – Как видите, я – женщина довольно влиятельная. – Она сделала еще шаг к центру гостиной и смерила леди Каринту презрительным взглядом. – Эта женщина – сводня, – сказала она прямо. – Она содержит распутный дом с азартной игрой и проститутками. Она хвастается собственной аморальностью и разругалась со мной, когда я отказалась участвовать в ее разврате.

Муж леди Каринты освободился от ее цепкой руки и, повернувшись, воззрился на нее.

– Думаю, это хорошо известно всем, кроме вас, сударь, – мягко сказала ему Изольда. – Ваша жена мало чем отличается от обычной шлюхи. Она поссорилась со мной, потому что я отказалась впустить ее ночью к нам в дом и провести в спальню этого молодого человека, моего домочадца, за чье духовное благополучие я отвечаю. Она хотела переспать с ним, предложила уплатить за это драгоценностями или обещанием прикрыть мое собственное отсутствие или знакомством с каким-нибудь любовником. Она сказала, что превратит его в свою игрушку, попользуется во время карнавала, а в пост его бросит.

Описание этого греха заставило брата Пьетро перекреститься. Лука не мог оторвать глаз от Изольды, сражающейся за них всех.

– Она врет! – прошипела леди Каринта.

– Когда я отвергла эти предложения с презрением, эта женщина на меня набросилась, – твердо добавила Изольда.

Леди Каринта прошла через комнату и, держа руки на поясе, злобно уставилась на Изольду.

– И я снова отвешу тебе оплеуху! – пообещала она. – Заткнись или пожалеешь.

– Мне очень жаль, что приходится все это говорить, – ледяным тоном продолжила Изольда и бросила взгляд на брата Пьетро, словно вспоминая его слова о том, что даме не следует самой себя защищать. – Благородной даме не следует открывать столь постыдные тайны, благородной даме не следует пачкать свои уста такими словами. Однако порой благородной даме приходится защищать себя и свое доброе имя. Я не допущу нападок со стороны этой старой шлюхи. Я не позволю себя царапать и бить такой суке. – Она отвела в сторону вуаль, ниспадавшую с ее головного убора, и продемонстрировала капитану свои расцарапанные щеки. – Вот что она сделала со мной сегодня днем из-за того, что я отвергла ее омерзительные предложения. Я не допущу, чтобы на меня нападали в моем собственном доме. А вам не следует выполнять ее распоряжения. Любые обвинения от такой персоны ничего не значат.

– Конечно же, нет! – отозвался он, полностью убежденный ее словами. – Милорд, – обратился он к мужу леди Каринты, – вы не увезете эту женщину домой? Мы не можем принять ее разоблачений этого семейства, так как она явно имеет с ними личные счеты. А эта дама, – тут он поклонился Изольде, стоявшей с видом королевы, – эта дама вне подозрений.

– А она принимает фальшивые монеты, – негромко добавила Изольда, – и играет на них.

– Мы уходим, – решил муж леди Каринты. Изольде он поклонился очень низко. – Я глубоко сожалею из-за этого недоразумения, – проговорил он. – Просто недоразумение? Нет нужды заходить куда-то дальше? Мне бы не хотелось, чтобы наше имя называли графу, вашему родственнику. Мне бы не хотелось, чтобы столь великий человек плохо обо мне думал. Мне так жаль, что мы оскорбили – ненамеренно оскорбили…

Изольда величественно наклонила голову:

– Вы можете идти.

Капитан повернулся к брату Пьетро и Луке.

– Я прошу прощения, – сказал он. – Конечно же, никакого ареста. Вы вольны ходить, куда пожелаете.

Он еще раз низко поклонился Изольде. Она стояла совершенно неподвижно, пока он уводил стражников из комнаты. Все молча ждали, пока сапоги не протопали по лестнице, после чего громко хлопнула входная дверь.

Воцарилась глубокая тишина. Изольда повернулась к брату Пьетро и посмотрела на него, словно ожидая укоров в чрезмерной вольности. Брат Пьетро промолчал, изумляясь этой обретшей неожиданную власть девушке, которую он прежде видел жертвой обстоятельств: цепляющуюся за крышу во время потопа, оплакивающую смерть отца.

– Я буду защищать себя, – заявила она решительно, – от нее или от кого-то еще. Отныне и впредь я намерена бороться за свои права.

* * *

Фрейзе энергично и молча греб, устремляя лодочку по каналу, пока Ишрак, которая скорчилась на носу и чуть дрожала в мокром платье, не сказала, глядя назад:

– За нами никого.

Тогда он сделал перерыв и снял с себя плотную бумазейную куртку.

– Держи, – сказал он. – Накинь на плечи.

Она чуть было не отказалась, но потом все-таки взяла и закуталась в нее.

– Ты похожа на утопшего крысенка, – сказал Фрейзе с улыбкой.

Она не ответила.

– На вымокшего мышонка, – предложил новый вариант Фрейзе.

Она отвернулась.

– Чертовски здорово нырнула, – честно признался он. – Смело.

Ишрак чуть наклонила голову – словно победитель, готовый принять лавровый венок.

– Я замерзла, – призналась она. – И очень сильно ударилась о воду. Даже дыхание перехватило.

– Больно? – спросил он.

Ответом стала упрямая улыбка.

– Не очень.

Они пробрались по лабиринту узких каналов к еврейскому кварталу и медленно плыли вдоль стены гетто, пока Ишрак не сказала:

– Должно быть, здесь. Это именно их ворота. Они на углу.

У алхимиков не было гондолы, так что ворота оказались закрыты: две кованые створки были заперты на засов. Ишрак уже собралась дернуть за цепочку колокольчика, подвешенного у ворот, когда Фрейзе предупреждающе поднял руку и сказал:

– Послушай!

Они услышали, как кто-то колотит в дверь, выходящую на улицу, а потом до них донесся крик:

– Откройте, именем закона! Именем дожа требуем открыть дверь.

– Опоздали, – коротко бросил Фрейзе. – Наверное, добрались до менялы, а тот сказал, что получал монеты отсюда.

Ишрак прислушалась к настойчивому стуку.

– Стражники еще не вошли, – сказала она. – Мы могли бы помочь им скрыться.

Не говоря больше ни слова, Фрейзе подогнал лодку к воротам, а Ишрак потянулась вперед, пытаясь сдвинуть тяжелую задвижку вверх, однако от ее усилий лодку только отводило в сторону. Вконец раздраженная, она сошла с лодки и, цепляясь за узорчатую створку и упираясь босыми ногами в решетку, изо всех сил толкнула задвижку, которая поддалась. Оказавшись между неподвижной створкой и той, что медленно начала открываться, Ишрак оттолкнулась от закрепленной половины и, качнувшись, повисла над холодной водой.

Фрейзе подвел лодку к открывающимся воротам, и Ишрак забралась на нос и, повернувшись, стала смотреть, как их суденышко подходит к причалу. Спрыгнув, она приняла канат и закрепила его на вделанном в стену кольце.

Теперь шум стал слышен яснее: стук в дверь разносился по каменной кладовой и проникал через деревянный люк.

– Похоже на налет, – заметил Фрейзе. – Десять человек? Или, может, восемь?

Он осторожно толкнул люк, который открывался в кладовую. Он чуть поддался, образовав щелку, в которую Фрейзе заглянул.

– Они заперли дверь на улицу, – сообщил он. – Но мне слышно, что люди дожа уже ее ломают.

Фрейзе выдернул люк из пазов и, подпрыгнув, просунул голову и грудь в низкий лаз, а потом протиснулся внутрь. Когда он выпрямлялся, в доме что-то шумно упало. Развернувшись, Фрейзе увидел, как в дверь вбегает Джасинта, а следом за ней – ее отец. Оба несли охапки рукописных свитков, а у нее в руках была еще и шкатулка с бумагами.

При виде внушительной фигуры Фрейзе и открытого люка Джасинта отшатнулась, но в следующее мгновение уже узнала его.

– Слава богу, это ты! – воскликнула она и сунула ему бумаги. – Нельзя, чтобы это им досталось, – пояснила она. – Их никто не должен видеть. Это тайна.

– Садитесь в лодку, – отрывисто приказал Фрейзе, забрасывая бумаги в люк. – Она ждет у вашего причала.

– Надо принести…

От входной двери доносился мерный мощный стук: стражники начали бить в нее тараном, намереваясь сломать. Драго Накари поспешно собирал какие-то стеклянные бутылочки, передавая их через люк Ишрак, которая неаккуратно складывала их на дне лодки.

– Идем! – крикнул Фрейзе юной красавице, которая пристраивала небольшие коробочки для пряностей одну на другую, чтобы все унести. – Дверь не выдержит! Идем, иначе вы потеряете все!

Она метнулась к люку и передала коробочки Ишрак. Драго Накари уже пролез в люк и сел на весла.

– Идем! – приказал он ей.

– Дитя! – крикнула она.

– Дитя? – переспросил Фрейзе, ужаснувшись.

С громким треском входная дверь разлетелась от очередного удара тараном, а потом раздались крики стражников, оказавшихся у запертой двери кладовой. Джасинта протащила табурет по каменному полу и вспрыгнула на него, чтобы дотянуться до самой верхней полки. Она потянулась к стеклянному колпаку, под которым раньше Фрейзе с Ишрак видели маленькую мышку рядом с горящей свечой, а потом, при следующем визите, голое существо, похожее на ящерицу.

– Это…

Она не успела договорить: дверь, ведущая на кухню, распахнулась и стражники дожа ворвались в кладовую. Один из мужчин набросился на девушку, обхватил за колени и повалил на пол.

Стеклянный колпак вылетел у нее из рук и разбился на полу. Молодая женщина закричала, пытаясь вырваться. Она извивалась, словно змея, так что с нее слетел чепец и густые темно-рыжие волосы упали на плечи. Фрейзе схватил стражника сзади и стащил с нее, так что оказался лицом к Джасинте, которая выбралась из рук стражника. На глазах у Фрейзе произошло преображение: длинные растрепанные пряди стали совершенно седыми, увядшее лицо осунулось, веселые карие глаза потухли, прикрытые дряблыми веками, а сморщенные губы растянулись над беззубыми деснами. Она хрипло завопила.

На секунду все застыли, ужаснувшись, а потом стражник с испуганным криком выпустил ее и оттолкнул от себя – отпихнул, явно испытывая сильнейший страх. Как только он ее отпустил, она пролезла в люк, извиваясь, словно белоголовая змея, спустилась на причал, влезла в лодку – и Драго с Джасинтой исчезли.

– Боже правый! – выдавил из себя стражник. – Ты видел? Видел это?

Фрейзе не ответил: он был так потрясен, что лишился дара речи. А потом он увидел содержимое стеклянного колпака, который так отчаянно пыталась унести Джасинта. Среди осколков разбитого стекла оказалось маленькое существо. Сначала он решил, что это ящерица, только светлая и розовая. Потом ему показалось, что это котенок, с которого они жестоко содрали шкурку, оставив истекать кровью. А потом он разглядел это яснее. Крошечное создание поднялось на задние лапки, протянуло к нему ручонки – и тихий тонкий голосок сказал:

– Помоги! Помоги мне!

В кладовую вбежали остальные стражники и начали ломать раму люка, ведущего на причал. Среди разлетающихся осколков и тяжелого топота сапог малюсенькое существо заметалось в страхе и снова окликнуло Фрейзе:

– Помоги!

Сострадание оказалось сильнее отвращения, и, содрогаясь от ужаса, Фрейзе наклонился к маленькому зверьку, оказавшемуся ростом с ладонь. Он напоминал безупречно сложенного обнаженного мужчину, но его миниатюрное голое личико искажала гримаса страха, а на лбу серебром было написано «ЭМЕТ».

Фрейзе не смог заставить себя дотронуться до него, но, сдернув с головы шляпу, положил ее на пол. Малыш отважно прыгнул и оказался в шляпе, словно рыба в сачке. Фрейзе замотал головой, ужасаясь и недоумевая.

– Что мне с тобой делать? – прошептал он.

Тихий, словно вздох, ответ был таков: