– Да, – стонет она.

– Скажи мне, что это единственный член, которого ты хочешь, – приказываю я.

– Это... единственный... я хочу, – выкрикивает она, когда я всасываю ее клитор,

мой язык бьет по нему, двигаясь вверх-вниз.

Из-за ее слов мой член готов взорваться. Я встаю, со спущенными на бедра

штанами и направляю свой член к ее киске. Стискиваю зубы из-за отчаянной нужды, пока

скольжу членом вперед и назад вдоль ее киски.

– Эта киска моя, – рычу я, толкаясь в нее. Ее ноги дрожат, когда она с громким

стоном кончает.

Я застываю, пока мой член сжимают толчки ее оргазма. Она ощущается такой

невероятной, что я едва могу сдержать свое собственное освобождение. Мои руки

сжимают ее бедра, и я начинаю двигаться. Деревянная дверь трясется от силы, с которой я

толкаюсь своим членом в ее киску.

– Никогда, – я врезаюсь в нее. – Бля, – я продвигаюсь глубже. – Не забывай, – я

выкрикиваю последние слова, когда кончаю в ее сладкую тугую киску. Я хочу вечно

оставаться внутри нее.

Просыпаться с Ланой в моих руках… это для меня впервые. Впервые, не только с

Ланой. Я никогда прежде не проводил с женщиной всю ночь. Я не был в отношениях со

старшей школы. В колледже я трахал случайных женщин, женщин, которые знали, на что

шли. Когда я жил в Нью-Йорке, то был членом клуба, где мог удовлетворить все свои

сексуальные аппетиты. Когда переехал сюда, то не стал искать новый клуб, и теперь

надеюсь, что Лана примет все мои склонности, касающиеся секса. Я улыбаюсь. Мой

драгоценный ангел прекрасно справилась прошлой ночью.

Глядя на множество красных отметин, которые оставил на ее груди и шее, я

чувствую прилив гордости, от того как хорошо она со всем справилась. Лучше, чем я себе

представлял. Я знаю, что она никогда не делала раньше кое-что из того, что мы делали

ночью. По крайней мере, она не ушла посреди ночи. Это хороший знак.

Мои пальцы нежно откидывают волосы с ее лица. От нее захватывает дух;

буквально. Иногда, когда я на нее мою смотрю, у меня сжимается грудь, мое дыхание

останавливается, а сердце переполняет любовью, которую я к ней чувствую. А еще,

чувствую непреодолимое желание ее защитить.

А кто защитит ее от меня?

Я представляю для нее бòльшую опасность, чем кто-либо еще. Я не хороший

человек, и она заслуживает кого-то намного лучше. Я делал ужасные вещи. Вещи, из-за

которых меня бы уже посадили за решетку, если бы знали, что я все еще жив. Есть столько

всего, что она обо мне не знает; мне придется раскрыть так много секретов, чтобы мы по-

настоящему смогли быть вместе.

Но есть риск, что как только она узнает, кто я на самом деле, и все, что я сделал,

то никогда не захочет снова меня видеть. Все вероятности, конечно же, против нас. Они

кажутся непреодолимыми. Но я буду драться, как проклятый, чтобы ее удержать. Я

достаточно эгоистичная сволочь, чтобы в первую очередь думать о себе. Я ее хочу. Она

мне нужна. Но нет ни малейшего шанса, что я когда-либо буду ее достоин.

Я могу утешить себя, думая о том, что хорошие вещи постоянно случаются с

плохими людьми. Кармы не существует. Это вымышленное понятие, в которое верят люди,

чтобы обманываться, думая, что всем воздастся.

Я не обманываю себя, думая, что я – совершенно другой человек. Я знаю, что

отличаюсь от большинства. Но из-за Ланы работаю над тем, что бы быть лучшим

человеком; может быть, этого будет достаточно.

На данный момент, она здесь, в моих руках, и это все, что имеет значение.

Наблюдаю за тем, как веки Ланы медленно поднимаются, ее движения

захватывают все мое внимание. Мне нужно знать, какого цвета будут ее глаза после ночи,

проведенной со мной.

Наконец, глаза Ланы широко открываются. Она не уклоняется от моего взгляда.

Встречает его с небольшой улыбкой на соблазнительных губах. Голубые. Этим утром ее

глаза голубые. Мой член твердеет. Я никогда раньше не видел, что бы ее глаза становились

такого цвета. Я достаточно тщеславен, чтобы представить, что это связано с

многочисленными оргазмами, которые я ей доставил с помощью своего языка и члена.

– Доброе утро, – улыбаюсь я. Моя голова опирается на руку, пока локоть

упирается в матрас, когда я смотрю на нее сверху вниз. Ее темно-рыжие волосы

рассыпаны веером на белой наволочке. Простынь едва прикрывает вершинки ее грудей.

Она ложится на бок, поворачиваясь ко мне лицом, одна рука покоится под щекой, а другая

удерживает на месте простынь.

– Доброе утро, – Лана улыбается, ее щеки заливает румянец. Могу точно сказать,

что она думает обо всех тех вещах, что мы делали прошлой ночью. Я вижу это в ее глазах.

Мне хочется стащить с нее простынь и показать ей, насколько великолепно заниматься

сексом утром после пробуждения, но я не хочу переусердствовать. Прошлой ночью я был

с ней груб.

Нежно провожу тыльной стороной пальцев по ее щеке.

– Мы действительно собираемся это делать? – спрашиваю я, когда меня омывает

волна сомнения. Что если она передумала?

Она медленно кивает головой.

– Да, – шепчет она.

Охваченный счастьем, я хватаю Лану и пристраиваю на себе. Мои руки плотно

сжимаются вокруг нее, и прячу лицо в изгиб ее шеи.

– Ты только что сделала меня счастливее, чем я когда-либо был, – с хрипотцой

говорю я, прижимаясь губами к ее шее.

Ее руки движутся вверх, чтобы чувственно пробежаться по моим волосам. Мои

глаза закрываются. Хотелось бы мне, что бы мы находились в нашей собственной

безопасной зоне, куда бы никогда не смогла порваться реальность, чтобы уничтожить то,

что мы строим. Хочу, что бы этот момент никогда не заканчивался.

Она смотрит на меня сверху вниз, ее лицо заливается румянцем, когда она

скользит своей влажной киской туда-сюда по члену. Приятно знать, что я влияю на нее так

же, как и она на меня. Последние тридцать минут я был твердым, как гребаная скала. Я

издаю стон, когда она поднимается на колени, а затем опускается на мой член, вбирая его в

свою тугую киску.

Мои руки сжимают ее бедра, а пальцы впиваются в ее светлую кожу.

– Объезжай меня медленно, ангел, – шиплю я сквозь зубы. Я готов взорваться от

открывающегося мне вида: Лана сидит верхом на мне, раскачиваясь и крутя своими

бедрами.

Когда руки Ланы движутся вверх, чтобы обхватить свои груди и сжать соски, я

чуть не слетаю с катушек.

– Бля, – я стискиваю зубы. Я скольжу рукой вниз, чтобы потереть ее клитор. Она

стонет и откидывает назад голову. Я наблюдаю за тем, как она теряет себя в этом моменте,

и это производит ошеломляющий эффект. Она – самое красивое, что я когда-либо видел:

ее спина изогнута, ее губы раскрыты, она явно испытывает удовольствие, объезжая мой

член.

Мои пальцы работают над клитором, кружат вокруг и трут его, пока ее бедра

раскачиваются все быстрее, подводя нас обоих все ближе и ближе к освобождению.

Мои бедра поднимаются навстречу ее движениям, свободной рукой я нежно

провожу по ее позвоночнику, прежде чем зарыться в ее волосы, чтобы обхватить

основания ее шеи. Когда я тяну ее за волосы, ее голова откидывается назад, и она

задыхается.

– Тебе это нравится? Тебе нравится немного боли, ангел? – спрашиваю я. Мне

нравится, как она реагирует на мое прикосновение.

– Да,– говорит она хриплым голосом. Ее глаза затуманены, их наполняет страсть.

Я тяну ее за клитор, слегка пощипываю и сжимаю его между большим и

указательным пальцами. Она стонет.

– Я знаю, что тебе нужно, – моя рука отпускает ее волосы и скользит вдоль шеи,

чтобы обхватить ее плечо. Я тяну Лану вниз, пока вонзаюсь в нее так сильно, как могу. –

Кончи для меня, ангел. Я хочу посмотреть, как ты кончишь вокруг моего члена.

Ее ногти впиваются в мою грудь, когда ее киска стискивается. Ее рот

раскрывается.

– Зак, – стонет она.

– Посмотри на меня, – приказываю я, нуждаясь в том, что бы увидеть ее глаза.

Голубые.

Я толкаюсь так глубоко, как могу, изливаясь в ее тугую киску.

Апельсиновый сок ощущается сладостью на моих вкусовых рецепторах, но он не

такой сладкий, как девушка, сидящая напротив. Ничто не может быть слаще ее киски. Я

улыбаюсь и ставлю стакан на стол, в шести дюймах слева от тарелки. У меня такая

привычка с тех пор, как я был ребенком. Я помню, как пролил свой напиток за ужином, и

мой отец надрал мне за это задницу. И тогда я понял: если стакан ставить достаточно

далеко от тарелки, то я не смогу задеть его рукой.

– Из-за чего ты улыбаешься? – спрашивает Лана.

Я тянусь через стол и беру ее за руку.

– Я просто счастлив, что ты здесь со мной, и что даешь нам шанс быть вместе.

Официантка нас прерывает, ставя наш заказ перед нами.

– Спасибо, – бормочет Лана, а затем накалывает на вилку кусочек яйца.

– Как идет работа? – спрашиваю я.

– Мне нравиться работать в «К.Д. Инвестигейшнс». Кайл с Дереком хорошие

парни и с ними легко работать.

– А что тебе больше всего нравится в твоей работе? – я накалываю на вилку

небольшой кусочек блинчика и макаю его в кленовый сироп.

– Больше всего удовольствия я получила, когда работала над воссоединением

давно потерянного брата и сестры. Они пятнадцать лет друг друга не видели. Это было

действительно волнующим и трогательным.

– Я никогда не делал ничего по-настоящему удивительного, вроде этого. Моя

работа не приносила мне такого удовлетворения. Но хорошо оплачивалась. Когда-нибудь,

я хотел бы узнать, каково это, делать что-то бескорыстно, – я провожу рукой по волосам. –

Я просто не знаю, буду ли когда-нибудь таким парнем, – смотрю на Лану и обнаруживаю,

что она наблюдает за мной. – Хотя, хочу им стать.

Я очень близок к тому, чтобы полностью обнажить свою душу. Надеюсь, что она

видит это.

– Я думаю, что ты в прекрасном месте твоей жизни. Ты можешь делать все, что

хочешь, и прямо сейчас не должен останавливаться на чем-то одном, – успокаивает она

меня. – Расскажи о своей семье, – она застает меня врасплох.

Я не хочу говорить о своей семье, но знаю, что не могу этого всегда избегать.

– Мой отец не был хорошим человеком. Он был жесток по отношению к моей

матери и ко мне. Самое худшее досталось моей матери. Я не помню времени, когда он не

был зол, – я смотрю в глаза Ланы. Она слушает, на ее лице нет никакого суждения. – Я

постоянно просыпался ночью под звуки того, как отец бил мать. Он говорил ужасные

вещи. Называл ее шлюхой, – я кривлюсь, – говорил ей, что она могла бы продавать себя за

деньги незнакомым людям, тогда, по крайней мере, зарабатывала бы себе на жизнь, –

провожу пальцами по волосам. – Я никогда никому не говорил об этом раньше, – мой

голос дрожит. – Я не люблю об этом говорить.

Она кладет руку поверх моей руки. Одно простое прикосновение Ланы дает мне

мужество, чтобы продолжить.

– Я лежал в своей постели, слушал звуки их борьбы и просто снова и снова

молился о том, что бы он остановился. А затем молился, что бы он не зашел в мою

комнату и не начал бить уже меня, – я сжимаю переносицу. – Я чувствую себя виноватым

за то, что скрывался в своей комнате, когда должен был защищать маму, – меня заливает

холодным потом, лишь от мысли о моем отце. Я прикладываю ладонь ко лбу. – Он не бил

меня, пока я не стал старше. Он имел обыкновение делать и другие вещи, чтобы наказать

меня, – мои глаза опускаются на наши руки. Ее кожа светлая, по сравнению с моей.

Неповрежденная и деликатная. Лана во всех отношениях полная моя противоположность.

– Он тушил об меня свою сигару, – я прикусываю нижнюю губу и прикладываю