– Трекс, ты считаешь, что в Неваде не возникнет неприятностей из-за случившегося здесь? – спросил Тревис. – Но это здорово ударит по людям, проживающим в горах, и гораздо сильнее, чем ты себе это представляешь. Этот проклятый город расколется, одни перейдут на сторону Севера, другие – Юга.

– Я слышал, в Калифорнии у «Рыцарей» много сторонников, – заметил Трейс.

Тревис кивнул.

– Да. Из того, что я слышал, их действительно много. И в Бейкерсфилде, и в Сан-Франциско. Их полно и в Виргиния-сити.

Евгения посмотрела на Тревиса.

– Надеюсь, ты не связан с ними? – в темных глазах промелькнул страх. – Тревис, не связывайся сними. Они причиняют только зло.

Тревис улыбнулся.

– Мама, я не связан с «Рыцарями», – он сжал ее руку. – Не волнуйся.

– Ничего не могу с собой поделать, – Евгения покачала головой. – Ничего. Они очень опасные люди, типа твоего… – она не закончила предложение, но все присутствующие поняли, что мать хотела сказать «типа твоего отца».

– Думаю, мои корабли сослужат мне хорошую службу, я стану возить продовольствие, – заметил Трейнор. Он развалился на обитом парчой диванчике, перекинув длинную ногу через резной подоконник.

– Да, тебе здорово удавалось водить за нос власти, после этого провести янки – раз плюнуть, – Трекстон подмигнул Трейсу.

Трейнор прищурился и сел прямо.

– Ты назвал меня пиратом, старший брат?

– Пиратом? – Трекстон рассмеялся. – Нет, МЛАДШИЙ брат, не пиратом. Предпринимателем.

– Мне это нравится, – заметил Трейнор, улыбнулся и выпятил грудь вперед. – Предприниматель. Черт, мне это нравится. Я проложу свой путь прямо под носом у янки.

– Они организуют блокаду, – возразил Трейс. Трейнор пожал плечами.

– Но не смогут заблокировать каждый порт, черт побери, и им не удастся остановить каждый корабль, прибывающий в порт. Особенно мой.

Мужчины ухмыльнулись. Евгения хранила молчание, лицо превратилось в трагичную маску. Тревис посмотрел на Трекстона.

– Трекс, а ты что?

– Я тоже уезжаю на рассвете. Необходимо удостовериться, что на ранчо все идет своим чередом.

Как только покончу со своими делами, вступлю в ополчение, если до этого дойдет дело.

– Ты считаешь, Техас перейдет на сторону Конфедерации? – спросил Трейнор.

– Техасцы никогда не испытывали большой любви к Вашингтону, – заметил Трекстон. – И к его политикам.

Евгения вопросительно посмотрела на старшего сына, то же самое сделали остальные. В прошлом уехали все, а Трейс остался. Евгения молилась, чтобы так было и на этот раз.

Трейс посмотрел в глаза матери.

– Если Луизиана отделится, мама, а я в этом не сомневаюсь, и призовут вступить в армию, я пойду. Ты это знаешь.

Евгения закрыла глаза и откинулась назад, плечи поникли.

Линн остановилась на последней ступеньке лестницы, пальцы вцепились в перила, а слова Трейса эхом отдались в голове.

Призовут вступить в амию, я пойду… Призовут вступить в армию, я пойду… Призовут вступить в армию, я пойду…

Она почувствовала, что не может дышать, что сердце нарушило свой привычный ритм и замерло, застыло от страха. Ноги задрожали, угрожая подкоситься, а на глаза навернулись слезы. Линн заставила себя сдвинуться с места и вошла в гостиную.

– Что случилось? – встревоженно спросила она, сцепив перед собой руки, чтобы унять дрожь.

– Началась война, – сообщил Трейс, посмотрел на нее и в тот же миг понял, что никого не любил сильнее, чем эту девушку. Темно-синее платье подчеркивало голубизну глаз, делая их похожими на бездонные омуты любви.

Она заглянула ему в глаза долгим взглядом. Страх все глубже проникал в ее душу. Линн нашла его, нашла мужчину, с которым хотела провести остаток своей жизни, мужчину, которого полюбила всем сердцем, а теперь могла потерять… из-за войны.

– Нет, – прошептала Линн. В единственном слове отразилась вся боль, из глаз полились слезы, а сердце разрывалось на части. – Нет, – она, не обращая внимания на присутствующих, бросилась через комнату прямо в объятия Трейса. – Я не вынесу, если потеряю тебя, – она тихо заплакала, уткнувшись головой ему в грудь. – Не вынесу…

Обняв Линн, Трейс прижался губами к ее макушке.

– Дорогая, тебе не придется, не придется, – он тоже расчувствовался из-за ее заботы. – Обещаю.

Когда Линн подняла голову и посмотрела в лицо Трейсу, по ее щекам текли слезы. Он стал ее миром, сердцем, и все остальное не имело никакого значения – ни убийство его отца, ни облако подозрений, которое все еще висело над его головой, ни даже тот факт, что они с Белль так и не приблизились разгадке, кто убийца, и остались на том же месте, что и в день их приезда в Новый Орлеан.

Не выпуская Линн из объятий и крепко прижимая к груди, Трейс повернулся и вывел ее в галерею, затем в сад.

– Белль, я должен буду пойти. Ты это знаешь. Линн положила руки ему на грудь.

– Трейс, я не перенесу, если с тобой что-то случится.

Его губы накрыли ее рот, нежный, легкий поцелуй превратился в страстный и требовательный. Линн обвила его шею, а Трейс прижимал ее к своей груди, словно хотел, чтобы она растворилась в нем, и они слились в единое целое.

Когда он, наконец, оторвался от нее, то обнаружил, что ему предстоит самое трудное дело в жизни, но Трейс хотел этого.

– Белль, – прошептал он, целуя ее в шею. – Выходи за меня замуж. Я люблю тебя больше всего на свете, – Трейс выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз. – Ты выйдешь за меня замуж?

Радость заглушила все остальные чувства. Линн улыбнулась сквозь слезы.

– Да, – тихо ответила она и притянула к себе его голову.

Стоя в тени галереи, Трекстон наблюдал за братом и девушкой, сжимавших друг друга в страстных объятиях. Он чувствовал ноющую пустоту внутри живота, а грудь начинала теснить ярость. Глаза горели, в горле стоял ком, и он отчетливо понимал, что необходимо срочно убраться отсюда. Трекстон резко повернулся и зашагал в гостиную. Евгения сидела в комнате одна.

– Пойду собирать вещи, – голос Трекстона звучал сердито и раздраженно.

– Трекстон, Трейсу она нужна больше, чем тебе, – тихо сказала Евгения.

Трекстон остановился.

– Знаю, мама. Знаю. Все в порядке. Трейс хочет жениться. Ему нужна жена. А мне – нет.

– Ошибаешься, – возразила Евгения и взяла сына за руку. – Тебе в жизни тоже нужна любовь, но ты сильнее Трейса. Ты встретишь другую женщину, – она посмотрела в сторону открытой двери, выходившей в сад. – После смерти Майры Трейс сторонился людей. Был таким холодным и бесчувственным. Замкнулся в себе и не хотел видеть никого постороннего. Белль все изменила, вернула его самому себе, и не знаю, что произойдет, если она вдруг отвернется от него. – Евгения улыбнулась и снова взглянула на сына.

Глядя на мать, Трекстон вдруг понял, какой усталой она выглядела, какой хрупкой и постаревшей.

– Мама, – он сел рядом. – Ты себя хорошо чувствуешь?

Евгения улыбнулась, но в глазах светилась не радость, а печаль.

– Со мной все в порядке, сынок, – она похлопала его по руке. – Однако эта война беспокоит меня. Я не хочу терять ни одного из своих мальчиков.

– Мама, этого не произойдет, – заверил Трекстон и криво улыбнулся. – Мы пережили нашего отца, сможем пережить и войну. В любом случае, она долго не продлится. Сомневаюсь, что Линкольн считал нас способными на ответный удар, но теперь, когда мы это сделали… – Трекстон пожал плечами. – Черт, конечно, война может разразиться, или, по крайней мере, сражение. Англия с Францией, скорее всего, станут на сторону Юга – они слишком много имеют с нашего хлопка. Евгения снова взглянула на дверь в сад.

– Надеюсь, сынок, ты прав, – она тихо вздохнула. – Я искренне надеюсь, что ты прав.

Трекстон встал.

– Мама, мне нужно собирать вещи. Я скоро спущусь, – он взбежал по лестнице и направился в свою комнату. Если бы не мать, его не было бы здесь уже через несколько минут, но он не мог так с ней поступить. Теперь Белль получит, что хотела, – мужа. Богатого мужа. Только бы она оставалась верной Трейсу. Эта мысль возбудила и вызвала образ обнаженной Белль, лежавшей под ним, их тела двигались в едином ритме. Будь все проклято! Ему следовало держаться от нее подальше. Как можно дальше. Трекстон достал из комода свои рубашки и запихнул в седельную сумку. Может быть, когда он вернется домой, то съездит в город и навестит Рози. Она всегда была рада его видеть, пока у него в кармане имелась золотая монета в десять долларов.

Трекстон стукнул кулаком по комоду. Он не собирался дожидаться утра, чтобы уехать. Просто не мог. Придется уехать прямо сейчас, до того как эта проклятая страсть к Белль снова возьмет верх и он совершит что-нибудь, о чем потом пожалеет. Он и так уже сожалел о слишком многом. Мать не поймет. А может, поймет? Он попрощается со всеми, воспользуется предлогом, что ночью ехать прохладно, и уберется отсюда ко всем чертям. Закончив укладывать вещи, обвел взглядом комнату. Скорее всего, он сюда больше никогда не вернется. Не стоит возвращаться в «Шедоуз Нуар» после того, как здесь навсегда поселится Белль. Ничего хорошего из этого не выйдет. Трекстон закрепил кобуру, застегнул на бедре тонкий кожаный ремешок и вложил револьвер. Белль Сент-Круа оказалась самой упрямой, самой самодовольной и дерзкой женщиной из всех, с кем он имел несчастье столкнуться. У нее сильный характер, она упряма и – Трекстон перекинул седельную сумку через плечо – страстна, как сама дьяволица.

За последние восемь лет Белль оказалась единственной женщиной, благодаря которой Трекстон испытал чувство, умершее в нем, как он считал, навсегда, чувство, которое убила Джульетта. И теперь эта женщина собирается выйти замуж за Трейса, поэтому Трекстон не может и не должен возвращаться в «Шедоуз Нуар». Он не может доверять самому себе, когда она рядом. Ни сейчас, ни вообще никогда. Когда она поблизости, его охватывает единственное желание – стиснуть ее в объятиях, прижаться губами к ее рту, сорвать одежду и заняться любовью.

В его теле вновь вспыхнуло желание, Трекстон выругался про себя и рывком распахнул дверь. Та с грохотом ударилась о стену. Спотыкаясь, он заковылял по коридору к лестнице.

Пропади все пропадом. Ни к чему такие мучения. Не нужно ему это, он этого не хочет, и, черт возьми, не собирается терпеть. Мать, при желании, может приехать к нему в Техас, или он сам приедет, остановится в «Сент-Луи», но сюда не вернется никогда. Трекстон никогда больше не вернется в Шедоуз Нуар. Не сможет сделать этого из-за Трейса.

Глава 27

Наконец страх за сестру побудил Белль к действию. Она сняла с крючка у двери плащ, набросила его на плечи и вышла из номера. И зачем только ждала так долго?

Белль торопливо спустилась по широкой лестнице отеля. Вестибюль наводнили толпы мужчин, громко и горячо обсуждая войну, которая, они не сомневались, вот-вот должна начаться. Под высоким куполообразным из разноцветного стекла потолком витали облака сигаретного дыма, а в воздухе повис тяжелый запах алкоголя. Белль пробила себе путь сквозь толпу и с облегчением вздохнула, обнаружив швейцара на своем посту у двери.

– Мне нужна карета, – задыхаясь, проговорила она.

Тот кивнул и посмотрел по сторонам, но кареты нигде не было видно. Швейцар снова взглянул на Белль.

– Я пошлю одного из посыльных приготовить для вас экипаж отеля, мисс. Вы можете подождать?

– Да, я подожду, – Белль начала расхаживать по тротуару.

Спустя десять минут подкатил экипаж и остановился перед входом, из него выпрыгнул посыльный. Белль с надеждой взглянула на швейцара, и тот жестом указал ей на экипаж.

– У меня нет никого, кто бы мог отвезти вас, мисс, – извиняющимся тоном произнес он.

Белль кивнула.

– Я справлюсь сама, – она оперлась на руку швейцара, и тот помог ей сесть в экипаж. – Благодарю вас, – девушка взяла вожжи и стегнула по крупу лошади. Та побежала рысью. Улицы были практически пустынны, через несколько минут она выехала за пределы города и быстро покатила по Ривер-роуд, которая освещалась только бледным светом луны.

Куда ушел отец? Белль задавала себе этот вопрос с того момента, как пришла в тюрьму, но так до сих пор и не нашла ответа. Она не сомневалась, что в Натчез он не вернется. Если власти решат, что его необходимо вернуть в тюрьму, то прежде всего будут искать в Натчезе и на плантации Сорбонтэ, и отцу это отлично известно. Куда же он мог пойти?

Вдруг Белль подумала, что знает ответ. «Рыцари». Могут ли они его прятать? Не они ли помогли ему бежать? У «Рыцарей» отец занимал пост генерала, это она выяснила из дневника Браггетта. Очевидно, он приехал в Новый Орлеан по делам организации, но Белль никогда не поверит, что он приехал убить Томаса Браггетта. Показались въездные ворота в поместье «Шедоуз Нуар». Белль натянула вожжи, поворачивая лошадь. Часть пути она проедет по подъездной дороге, затем оставит экипаж под одним из раскидистых дубов и пойдет до дома пешком. Если повезет, то проберется в комнату Линн незамеченной, хотя теперь это не имело значения.