Ирина Мазаева - Обмен женихами

Эти разговоры и Леночке, и Катьке были неприятны. Поэтому Дуську в такие моменты они старались не слушать. А когда в их жизнях появились Коленька и Феденька, то общение с Дульсинеей Андреевной и вовсе свелось к двум-трем встречам в месяц.

– Уж теперь-то нам действительно повезло! – думали обе. – С этими кавалерами все получится самым наилучшим образом.

Но почему-то ничего не получалось.

Коленька не любил Дуську, но хорошо относился к Катьке. И время от времени они собирались вчетвером – он, Леночка, Катька и Феденька – либо у Катьки, либо выбирались куда-нибудь отдохнуть. Совместных разговоров было мало: в основном Коленька сразу забывал про присутствие дам и начинал общаться исключительно с другом. Девушкам же тоже всегда было о чем поговорить.

Катька была на три года младше подруги, и с ней Леночка чувствовала себя взрослой и мудрой. Говорили же они поначалу о том, как все прекрасно сложилось в их жизни. Они, две подруги, встретили двух друзей. Причем и между Коленькой с Феденькой были те же три года разницы. Как старший, Коленька выбрал себе старшую из подруг, Леночку. А Катька с Феденькой тоже нашли друг друга.

Феденька в отличие от своего друга не обладал столь яркой и запоминающейся внешностью. Он был блондином, ростом пониже, голосом потише и весь как-то поспокойнее. Феденька был молчалив, скрытен, все время думал о чем-то своем, потаенном. Но при этом, как казалось Леночке, всегда внимательно следил за происходящим: наблюдал за ней, за Катькой и даже за Коленькой. Феденька был на редкость уравновешенным. Его было трудно вывести из себя. Более того, он сам в любой момент мог кого угодно успокоить, утихомирить и примирить. Леночке он казался скучным и неинтересным.

То ли дело ее Коленька! Он был активным, напористым, громким и уверенным в себе. Яркая, глянцевая, хорошо и надолго запоминающаяся картинка. Он всегда галантно поднимал тост «За дам!», в любом споре мог легко убедить всех в своей правоте и был бесспорным лидером их небольшой компании.

К тому же Коленка в свои двадцать восемь был уже совершенно взрослым человеком, что называется мужиком, с безаппеляционными высказываниями, четкими жестами и строгими принципами. А в Феденьке, как казалось Леночке, много еще было детского и непосредственного. На фоне солидного и серьезного Коленьки Феденька не просто выглядел ребенком, а порой даже дурачком. Иногда Леночке было даже чуть-чуть неудобно перед Катькой, которой достался не такой красивый и уверенный в себе мужчинка, как ей. Хотя, похоже, это Катьку как раз и устраивало. В их союзе именно Катька была безусловным лидером. Она командовала – Феденька исполнял. Она желала – Феденька осуществлял ее желания. Ей надоедало – Феденька переставал существовать. «Интересно, – думала Леночка, – Катька запрещает Феденьке видеться с друзьями?» Со стороны было похоже, что запрещает. Но по Феденьке ничего определенного сказать было нельзя: он всегда был спокоен, приветлив и общителен.

Катька, казалось, тоже была совершенно довольна сложившимися между ними отношениями. Леночке иногда даже становилось мучительно завидно их идиллии...

Тем более что их отношения с Коленькой потихоньку накалялись. Леночка изо всех сил пыталась сдержать внутреннее давление, не дать ему вырваться, что-нибудь придумать, как-нибудь подретушировать. Уж очень ей не хотелось поверить в то, что сказка может оказаться совсем не такой красивой, как ей казалось поначалу.

Катализатором, как обозначила бы происходящее химик Катька, стала Дуська.

– Милая ты моя, разуй глаза, – сказала она Леночке как-то прямо. – Как этот твой герой-любовник с тобой обращается?! Что значит – «не общайся с Дуськой, она мне не нравится»? Кто он такой, чтобы запрещать тебе что-то?

Они сидели в кафе после работы. Дуська активно разглядывала мужиков, покачивая туфелькой, а Леночка – строго глядя в чашку с кофе.

– Но ты ему не нравишься... – мямлила она.

– Может, я и тебе уже разонравилась?

– Нет, что ты, что ты! Я без тебя жить не могу, ты – моя лучшая подруга!

– Но ты готова не общаться со мной, потому что кто-то тебе это запрещает?

– Но, Дусенька, милая, я не знаю, что делать.

– То есть ты готова признать, что этот твой Коленька имеет право решать, с кем тебе общаться, а с кем нет? – поставила вопрос ребром Дуська.

– Нет, конечно, но я так не хочу ругаться с ним по этому поводу... Ты же знаешь, мужики не любят склочных баб. Мне проще с ним не спорить. Когда я с ним не спорю, он такой милый, такой нежный...

– То есть ты готова закрывать глаза на его попытки управлять твоей жизнью, диктовать свои условия, контролировать тебя? Ты уже два раза отказалась от похода в театр со мной. Три раза – от нашего любимого совместного шопинга. И четыре раза – от похода в ночной клуб.

– В клуб – это не из-за него, – вяло сопротивлялась Леночка. – Просто мне самой там нечего делать: у меня же есть Коленька.

– Который сам с тобой никуда не ходит. Сидит вечерами или за компьютером, или перед телевизором и тебя никуда не пускает. Когда ты последний раз была в солярии, у косметолога, в SPA-салоне?

– Мне не за чем, он говорит, я и так красивая... Да и дорого там. И правда, зачем деньги тратить?

– У тебя зарплата меньше стала, что ли? Раньше это не было дорого, а сейчас вдруг стало? Не ври сама себе, дорогая. Знаешь, что я тебе скажу? Вот ты ему позволяешь командовать собой, а ведь дальше будет еще хуже. Если тебе что-то не нравится – нельзя молчать об этом. С мужчиной – как с кошкой. Она один раз запрыгнула на стол – ты ей ничего не сделала. Точнее, сделала вид, что так и надо, это нормально. Значит, кошка и второй раз запрыгнет на стол. Сожрет всю колбасу. Или, скажем, рыбу. Ты снова промолчишь. А потом дойдет до того, что она тебе и в миску нагадит, и будет считать, что так и должно быть.

– Ну кошка-то тут при чем? – Леночке разговор был неприятен.

– Да так же и мужик! Он один раз тебе что-то запретил – ты промолчала. Второй раз куда-то не пустил – ты не пошла. Условный рефлекс закрепляется: мужик решает, что ему это разрешено. А потом, гляди, и в миску нагадит.

– Но...

– Никаких «но»! – перебила Дуська. – Запрыгнула кошка на стол – сразу за шкирку и на пол. Еще раз запрыгнет – снова за шкирку и на пол. Надо разграничить территории. Договориться о приемлемом для обоих поведении. И она поймет, что так делать нельзя. И больше не посмеет. Смотри, дальше с твоим Коленькой будет только хуже. Скоро он тебя совсем запрет в четырех стенах. Ему же так удобно: чтобы женщина сидела дома, кормила его, обстирывала, всегда была под рукой, если секса захочется. И ему наплевать на тебя, как личность, на твои потребности, интересы. Скоро ты в этой своей миленькой квартирке на стенки лезть будешь.

– Ну если я уж совсем на стенки лезть буду – возьму и пойду с тобой в ночной клуб! – решительно сказала Леночка, которая, к сожалению, шкурой чувствовала, что к этому все и идет.

– Ага, сейчас. Кошка уже привыкла, что можно прыгать на стол и съедать все, что там находится. Если ты теперь попробуешь ей это запретить, то она воспримет запрет как нарушение своих прав, нарушение вашего с ней договора. Все, стол уже стал ее территорией. На которой ей можно и есть, и гадить. Твой Коленька скоро уже совсем не будет способен к диалогу. Конечно, с его точки зрения, ты уже приняла правила игры. Он привык, ему так удобно. А тут вдруг – бунт. С его точки зрения, это будет бунт против него. И он ответит тебе агрессией на агрессию.

Леночке страстно хотелось сказать, что все это неправда, что Коленька ее любит, что он ее поймет, но будучи девочкой умной, она понимала, что Дуська во многом – ох как во многом! – права.

Коленька был «мужиком» в самом ужасном смысле этого слова: он считал, что всегда прав, считал, что его слово – закон, считал, что женщина на то и женщина, чтобы всегда слушаться мужчину. Леночка не могла этого не замечать. Стоило его, как кошку, погладить против шерсти – попытаться с чем-то не согласиться, высказать свою точку зрения, сделать что-то по-своему – кошка выпускала когти. И уже не любовь и нежность светились в глазах возлюбленного... Леночке в такие минуты вообще страшно было поднять на него глаза.

– А что же делать? – спросила она, тем самым признавая, что проблема существует.

– Ну... – задумалась Дуська, – за шкирку и на пол уже поздно. Попробуй поговорить с ним. Но не сейчас, как придешь, а когда эта проблема снова всплывет.

Проблема всплыла максимально быстро.

– Снова с Дуськой встречалась? – в лоб спросил Коленька, едва Леночка переступила порог.

Как он это столь моментально вычислил, было непонятно. У Леночки все внутри похолодело. Но, пораскинув тщательно промытыми Дуськой мозгами, она поняла, что нужно действовать.

– Дуська – моя подруга. И ты не имеешь права мне запрещать с ней видеться, – сказала она, раздеваясь в прихожей и стараясь прямо на Коленьку не смотреть.

– Мне она не нравится. Чтобы больше с ней не встречалась. Я тебе уже говорил об этом, но ты, видимо, с первого раза не понимаешь. Иди, на завтра что-нибудь приготовь – дома есть нечего, – с этими словами он удалился в комнату.

Леночка рванулась было на кухню, вспомнив, что, и правда, на завтра ничего не было, но усилием воли удержала себя на месте. И пошла вслед за ним в комнату.

– Нет, я хочу поговорить об этом! – от волнения голос ее не слушался, и получился едва ли не визг; Леночка покраснела. – Я хочу видеться с Дуськой. Не смей мне запрещать! С кем хочу – с тем и вижусь!

Коленька, уже сидевший за компьютером, с удивлением обернулся на нее:

– Что? Ты решила покричать? – По его лицу скользнула усмешка. – А я-то так радовался, какая ты у меня спокойная, ласковая, а ты такая же истеричка, как все бабы.

– Это ты все начал! – И Леночка действительно сорвалась: она чувствовала себя одновременно пристыженной, униженной и оплеванной. – Ты на меня наехал ни за что ни про что. Я что, где-то с мужиками гуляю? Напиваюсь? Я просто после работы с подругой в кафе зашла кофе выпить! А ты... ты... Ты совсем обнаглел, указываешь мне, с кем я могу общаться, а с кем нет!

И вышла ужасная сцена.

Леночка сидела у Дуськи на кухне и плакалась ей в жилетку. Точнее, в небесно-голубой махровый халатик. Дуська сочувственно слушала и красила ногти огненно-рыжим лаком.

– И после этого всего знаешь, что он мне сказал? Он мне сказал: не нравится – уходи, тебя никто не держит. Я ушла и хлопнула дверью так, что в подъезде штукатурка осыпалась.

– А с чего это ты должна была уходить? – Дуська изумленно подняла красивую бровь.

– Как? – растерялась Леночка. – Ведь квартиру он снимает, он оплачивает. А я в ней – никто.

– Как это никто? Квартиру он снял не для себя – для вас двоих. Живете вы фактически как семья. И ты такой же равноправный член семьи, как и он.

– Ну... – Леночка в ужасе поняла, что и здесь она была неправа. – Ну просто мне противно было с ним оставаться. – И радостно добавила: – И это ты во всем виновата! Ты меня надоумила начать скандалить. А я говорила, что мужики склочных баб не любят.

– То есть я виновата во всех твоих бедах... – задумчиво повторила за ней Дуська и полюбовалась накрашенными ногтями. – И ты пришла высказать мне все, что думаешь. Слить на меня весь негатив после вашего скандала. Если я – такая плохая, может, и правда, не стоит со мной общаться? Слушайся своего Коленьку. Он весь такой из себя хороший, всегда во всем прав. И ты вся такая ни в чем не виноватая. Вам хорошо будет вместе.

– Ладно, прости, – буркнула Леночка, отстраняясь и утирая слезы. – То есть ты хочешь сказать, что я во всем виновата? Что же я, по-твоему, сделала не так?

– А все, – Дуська перешла к педикюру. – Зачем ты на него сразу напала? Запомни, никогда нельзя никого обвинять. Нужно говорить про себя. Пришла бы и сказала в ответ на его наезд: «Милый, когда ты так говоришь, я чувствую себя не личностью, а вещью. Мне приятна твоя тревога обо мне, твоя забота, но я уже взрослый человек и сама способна решить свои проблемы. А когда ты мною командуешь, мне кажется, что ты меня не любишь, мне становится грустно и больно...» Примерно что-то в таком духе.

– Какая разница, он бы меня все равно снова послал бы. На кухню, – вздохнула Леночка.

– Хорошо, – откликнулась Дуська, – он послал тебя на кухню. Что нужно сказать?

– Что?

– Тебя устраивает, что он тобой командует?

– Нет.

– Так и скажи ему об этом! Только сразу. Он тебе: «Иди на кухню». Ты ему: «Не командуй мной». Только ровно, спокойно и желательно без эмоций. Когда ты пресекаешь какие-либо действия, которые ему неприятны, всегда говори без эмоций. «Не командуй» – это просто информация. Ты доносишь до его сведения, что не нужно тобой командовать. И все. А не вымещаешь на нем все недовольство от его командирского тона.