Я провожу пальцами по холодному стакану виски, мои губы приподнимаются. Я подношу каштановую жидкость ко рту, удивляясь тому, какой я сбитый.

Я фыркаю на следующую фотографию, где я передаю Эмму - Яну.

— Начинай тренироваться, парень, — сказал я. Мне пришлось попросить священника о тайм-ауте, когда он заявил:

— Вы можете поцеловать невесту.

— Это потребует моего полного внимания, — сказал я, подмигнув Хейлз. С Эммой, которая находилась в «хороших руках», я вернулся к Хейлз, поднял ее на руки так, чтобы ее губы достигли моих и поцеловал ее, мою жену.

О, лицо доктора Грейс, наблюдающим за нами, было образом, который должен был быть повешен в пантеоне в категории лучших моментов.

— Спасибо, Хейлз, — прошептал я ей на ухо.

— За что? — спросила она, краснея и ликуя, как и я.

— За то, что ты такая, — сказал я, прижавшись лбом к ее лбу, чувствуя благодарность за то, что она моя.

Она чуть не задушила меня своим ответом: смертельным объятием и умопомрачительным, обжигающим поцелуем.

Ты везучий ублюдок, Старк. Все в ней — это то, чего я хочу, что мне нужно. Никто никогда не проникал так глубоко внутрь. Никто не понимает меня лучше. Никто не читает меня и не отпускает, когда мне это нужно, как Хейлз. Она идеальна, она все — чего я даже не знал, чего я хотел, и многое другое.

Она самая крутая женщина на планете, не говоря уже о сексуальности, черт возьми. Она также единственная женщина, которая бесит меня и заставляет меня хотеть ее одновременно.

Я должен был сделать что-то правильное в этой жизни, чтобы встретить ее, чтобы получить их обеих: Хейлз и Эмм.

Я откидываюсь на спинку стула, делаю еще один глоток виски и втягиваю в рот кубик льда. Я раскалываю кубик на кусочки и смотрю на заклеенные коробки, стоящие вдоль стены.

Это происходит.

Это была идея Хейли; мы начали играть с ней через несколько месяцев после рождения Эммы. Мы только недавно решили пройти через это. Впервые в жизни мне потребовалось много времени, чтобы принять решение. Черт, я никогда не давал идее так много места в своем уме. Меньше чем через неделю мы покинем наш дом Сан-Франциско, где целый год будем в Баха.

Грандиозный план состоит в том, что я буду управлять компанией, летая туда и обратно, когда это необходимо, и Хейлз сосредоточится на ее иллюстрациях, что она уже давно хотела сделать. Она хороша в этом, и я подталкивал ее к тому, чтобы перейти на следующий уровень.

Оставить компанию в руках Криса — это то, с чем я почти могу жить. Может попытаться жить... пока он доказывал, что заслуживает доверия. Он действительно доказывал. Я думаю, что могу доверять ему как управляющему директору. Со мной на заднем плане.

Мои губы тут же дергаются, когда я думаю о презрении и легком раздражении Хейлз, когда она увидела мое расписание на следующие несколько месяцев. Она так чертовски сексуальна.

Я опрокидываю в себя остатки виски, которое к этому времени стало светлее от растаявшего льда, и возвращаюсь в постель, проходя мимо комнаты Эммы.

Я стою над ее колыбелью, наблюдая за ее умиротворенным личиком в тусклом свете кроличьего ночника, который заставляет меня внутренне фыркать. Если бы кто-то сказал мне два года назад, что у меня в доме будет чертова лампа в виде кролика, я бы подумал, что они либо сильно пьяны, либо сильно невменяемы.

Я осторожно кладу руку на покрывало, прикрывающее ее грудь, и жду, когда почувствую мягкий подъем. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Эмму, и выхожу из ее комнаты, оставив дверь полуоткрытой.

Я делаю следующие несколько шагов, думая о Хейлз; скользнув в нашу кровать, я поворачиваюсь, чтобы обнять ее. Она наклоняется ко мне. Я целую ее божественно пахнущие волосы и притягиваю ее ближе, точно туда, где она должна быть.

Моя Хейли.


Конец.