Я не обижался. Оля не могла спокойно находиться без Насти даже час. Сейчас лучше не устраивать истерик. Исполнится дочке хотя бы год, тогда будет самое время, я все равно большую часть времени провожу на работе. Поэтому если ребенок будет ко мне относиться лучше, чем к родной матери, это будет… неправильно.

Я мрачно глянул на лицо с темными кругами под глазами и потухшим взглядом, быстро плеснул ледяной водой.

Красавчик, ничего не скажешь. Бессонная ночь сделает ваш образ незабываемым. И так уже подчиненные шарахаются, а Соня, глядя на меня, только качает головой. Эх, хорошая девочка, жалостливая. Вечно то котенка подберет, то мужика.

Только вот выгляжу я и правда хреново, поэтому Сонин взгляд оправдан. Режиссером Данишевским можно пугать впечатлительных юных актрис.

Быстро побрившись, приняв душ и одевшись, я поцеловал сонных Олю и Настюшку и отправился на работу. Завтрак в горло не лез. Зато из головы не выходили мысли про Аню.

Фактически вчера я получил разрешение от жены. Значит, есть чем обрадовать и успокоить. Только вот, может, она спит?

Я глянул на часы. Рано еще. С одной стороны, как можно спать, зная, что твой ребенок так тяжело болен, с другой… никто не железный.

Позади раздались нетерпеливые гудки стоявших там машин. Я хмуро глянул на светофор. Черт, зеленый!

– Козлы, – все же тихо прошипел и рванул с места.

Утро определенно не задалось.

Рабочий день прошел наперекосяк. Соня в этот раз даже совала мне в руки стаканчики с травяным чаем вместо кофе, так как еще чуть-чуть возбуждения для нервной системы – и декорации полетят в разные стороны. Вместе с актерами. На меня косились, шептались, но тут же нервно вздрагивали, стоило заметить мой взгляд.

Было ощущение, что все кругом издеваются! Морды каменные, позы неестественные, дикция вообще такая, словно позабыли, чему их учили! Р-р-разорвал бы.

В какой-то момент чай Соньки все же подействовал. Я заново набрал Аню, третий раз за день, между прочим. Но в ответ почему-то летело, что абонент недоступен. Это неслабо озадачивало и напрягало. Неужто не зарядила? Или потеряла?

Работа снова брала в оборот, и все мысли перенаправлялись на нее. Однако после обеда я твердо решил, что съезжу в больницу и поговорю с врачом… Этим Игорем Сергеевичем. В конце концов, пусть расскажет, что да так. Не сразу же хватать Настюшку и тащить в больницу.

Мысли были вполне здравыми, поэтому на некоторое время я успокоился. Уже ближе к вечеру, когда почти все разошлись и Соня в очередной раз напомнила, что пора домой, я все же покинул съемочную площадку.

До больницы добрался быстро, а вот врача пришлось подождать – у него сидела пациентка. В какой-то момент я осознал, что начал переживать. Вот живешь обычной жизнью, радуешься, огорчаешься, решаешь проблемы, а потом раз – диагноз.

По позвоночнику пробежали мурашки. Стало вмиг как-то неуютно. Потому что пока я тут, девочка по имени Даша находится в боксе и терпит все лечебные процедуры. Именно терпит, потому что ни один ребенок не посчитает больницу чем-то приятным. Впрочем, взрослый тоже.

Дверь открылась, из кабинета вышла женщина, и на пороге появился врач. В первую минуту глянул на меня чуть удивленно, но потом указал кивком в кабинет.

– Добрый вечер. Проходите, пожалуйста.

– Добрый, – эхом отозвался я, осознав, что невольно робею перед ним.

Не как перед врачом, а человеком, который знает о моем ребенке неожиданно куда больше, чем я сам.

«А он молодой, – мелькнула мысль. – Наверно, наш с Аней ровесник».

Почему-то подумалось, что Игорь Сергеевич мог смотреть на Аню не просто как на мать больной девочки, а как на женщину. И от этого стало неприятно.

– Игорь Сергеевич, я хочу привезти свою… младшую дочь на анализы, – произнес я, сразу перейдя к сути вопроса. – Расскажите, как и что будет происходить…

Запнулся, ибо понял, что даже не имею понятия, как берутся анализы у маленьких детей, вряд ли так же, как у взрослых, просто у меня никогда не было необходимости разбираться в вопросе.

Игорь Сергеевич невозмутимо изложил все этапы, подсказал, когда лучше приехать. А потом вдруг внимательно на меня посмотрел и тихо сказал:

– Антон Андреевич, знаете… Я вижу ваши сомнения, Давайте, я покажу вам, ради кого это все… Вы ведь не знакомы с Дашей?

На меня волной накатил страх. Знакомства с дочерью я не планировал, мне даже представить было страшно – каково это. Подойди к ребенку и сказать: «Привет, я твой папа. Шлялся где-то десять лет. Извини».

Я помотал головой.

– Простите, но, наверное, это должна делать Аня. Как-то подготовить дочь… – Я понимал, что элементарно трушу, но все равно искал отмазки.

Игорь Сергеевич как-то мимолетно и совсем грустно улыбнулся.

– Я и не собирался вас знакомить. Просто хотел, чтобы вы посмотрели.

И я кивнул.

Ведь вправду, почему я бегаю от этого, будто черт от ладана? Потому что трушу и признаю это. Потому что сложно за пару дней принять то, что в твоей жизни теперь есть еще один родной по крови человек. Еще одна дочь, перед которой я уже испытываю чувство вины за то, что меня не было рядом десять лет.

Да мне просто в глаза ей стыдно смотреть…

Игорь Сергеевич указал мне на двери, а после мы вышли с ним в коридор. Долго куда-то шли под удручающе моргающими светильниками мимо палат, боксов, мимо других больных…

Детское онкологическое. Сколько же здесь было боли! Тугой ком застрял в горле и не давал продохнуть.

И все же я шел следом за доктором, пока он не остановился у палаты со стеклянной стеной. Внутри, спиной ко мне, лежала девочка, худенькая, скрутившаяся в позу эмбриона и смотрящая куда-то в окно.

Рядом с ней стояла медсестра в маске и регулировала лекарства в капельницах.

– Болезнь и препараты сильно ослабляют иммунитет, поэтому внутрь без маски нельзя, – прокомментировал доктор. – Обычно Даша много рисует, но сейчас из-за терапии сил становится меньше. Все же вы должны понимать: химия одно лечит, другое калечит, но медицина выбирает меньшее из зол.

Я скользил растерянным взглядом по собственной дочери, и внутри все замирало, а потом скручивалось в узел. Голос совести будто молотком стучал в ушах, крича: «А если бы ты не послушал тогда мать, никуда не поехал и нашел Аню? Вы все прояснили бы, тогда Даша могла бы жить с тобой, и возможно, никакой болезни бы не было»…

И тут же в противовес первому голосу начинал говорить второй: «Тогда и Насти бы не было. Ты можешь представить свою жизнь без Насти?»

Эти два противоборства буквально разрывали меня, но я ничего не мог с ними сделать. Нужно собраться, научиться с этим жить, вытащить Дашу из лап болезни, а дальше уже по обстоятельствам… Я боялся что-то загадывать, глядя на нее, казалось, такую одинокую во всем свете.

Хотя я не прав. Аня заменила ей меня.

– Кстати, а где ее мать? – спросил у доктора. – Я не смог до нее дозвониться.

– Не знаю, но сегодня еще не приходила, – ответил Игорь Сергеевич.

– Странно, – пробормотал я, терзаемый нехорошим предчувствием. – Не похоже на нее.

– Возможно, какие-то дела на работе, – предположил доктор.

Я же усомнился. Любовь Ани была слишком сильной, чтобы какая-то работа помешала ей не явиться к дочери.

И все же теперь я чувствовал особую причастность.

– Быть может, Даше что-то нужно? – спросил я. – Купить? Или какие-то деньги на лечение?

Игорь Сергеевич, нахмурившись, покачал головой, в это же время из палаты выходила медсестра. Она явно услышала мои слова и заметно оживилась.

– Добрый день, а вы родственник? – спросила она, подходя ближе.

Кивнул. Да, точно родственник. Хорошее слово, родная кровь есть, а вот отцом я пока не заслужил называться.

– У девочки закончились альбомные листы. Очень много рисует. Может, у вас будет возможность купить?

Я с горечью усмехнулся… Вот они, творческие гены, даже здесь и сейчас проявляются, только гордость во мне не просыпается, заглушенная грустью.

– Куплю, – ответил я. – Все куплю.

– Тогда поспешите, приемное время скоро закончится, – глянув на часы, поторопила медсестра и двинулась по своим делам.

А Игорь Сергеевич, взяв меня за локоть, отвел в сторону от бокса.

– Теперь вы поняли, ради кого нужно стараться? – спросил он.

– Да. Хотя я и раньше понимал, просто сейчас все лучше встало на свои места, – ответил я. – А сейчас простите, я должен купить дочери альбомы. Вы ведь передадите?

Доктор кивнул и улыбнулся уже совсем иначе.

– Конечно. А вы, главное, привезите вторую девочку на анализы, и тогда, возможно, выздоровление будет совсем не за горами.

* * *

Анна

Один день назад

Дождь лил весь день.

И так настроения никакого, все мысли направлены на Дашу, а тут еще голова болит и руку крутит. Лариска деликатно не задавала лишних вопросов, и я была искренне благодарна.

Заканчивая вычитку очередной статьи про десять способов соблазнить мужчину, только поморщилась. И верит же кто-то. Считает, что это правда. И отчаянно не хочет признать, что читают такие тексты потерявшие надежду женщины, старающиеся найти поддержку в советах доморощенных психологов и гадалок.

Я закрыла файл и вздохнула.

«А на что бы пошла ты, чтобы вернуть Антона?» – вдруг мелькнула шальная мысль.

И тут же пришли горечь и боль. Ни на что. У него своя семья: жена и дочь, мы с Дашей не нужны.

Почему-то в этот момент перехватило горло, я мотнула головой, прогоняя неприятные мысли. Нет, точно. Я не буду возвращаться Антона, но пойду на все, чтобы вылечить Дашу.

Мобильник зазвонил. Увидев имя Эдика на экране, я озадачилась. Казалось, что после разговора в парке он и забудет, как я выгляжу. Интересно, что он хочет?

Я взяла трубку, за окном громыхнуло так, что невольно подпрыгнула. Господи, надо быстрее добираться домой, а то стану в пробке – это ж кошмар какой-то!

– Аня, привет! – мягко начал Эдик. – Как ты себя чувствуешь? Как Даша?

Как ни странно, его голос подействовал на меня немного успокаивающе. Жалко только, что ничего особо хорошего я сказать не могла, поэтому снова прозвучала жуткая правда.

– Я тут… – Он запнулся, будто не знал, что сказать: – У меня всю ночь из головы не выходил из головы наш разговор. И, кажется, мне есть что предложить.

– Что? – чуть резче, чем следовало, спросила я, пытаясь попасть в рукав пиджака.

Весьма неудобно надевать вещь, зажав трубку телефона у плеча.

– Ты хочешь спасти Дашу? – спросил Эдик, и внутри все упало.

– Хочу, – сглотнув, хрипло шепнула я, голос предательски дрогнул.

– Тогда через час в кофейне возле твоего дома. У меня есть что рассказать.

Все время до назначенного я провела, будто на иголках, даже не заметила, как добралась до дома. Все время смотрела на часы в телефоне. Боже, неужели он что-то узнал? Или… невероятно, конечно, но уговорил Антона?

Я металась по квартире, хоть и прекрасно понимала, что делу это не поможет. Надо собраться, успокоиться и идти в кофейню. Пусть рано, зато точно не пропущу Эдика. Да и он тогда не опаздывал, может быть, и в этот раз тоже… Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он был пунктуальным человеком!

В кофейне было немноголюдно. Я заняла место за столиком, оставила заказ так быстро, что официант не успел толком ничего предложить. Просто кивнула на первый названный напиток, которым, кажется, оказался эспрессо.

Дождь лил, но уже не так. Черт, еще четверть часа. Я готова была сгрызть ногти, от нервов спокойно сидеть не получалось. Золотистые стрелки часов, словно в насмешку, почти не двигались.

Запах принесенного кофе дурманил, немного отвлекал от сумбурных мыслей. Я уже готова была позвонить Эдику, как открылась входная дверь и он показался на пороге. Такой спокойный и невозмутимый, будто знал что-то такое, что и правда мне поможет.

Когда он сел за столик, я тут же отмахнулась от всех попыток вести светский разговор.

– Расскажи, что ты придумал?

Он на секунду заколебался, но потом кивнул, словно сам себе:

– Аня, послушай. У меня есть один знакомый, в общем, он решает такие проблемы, как у тебя. У меня была знакомая, и он ей помог. Незаконно, но помог.

Дальше я напряженно слушала его рассказ, ловя каждое слово. На короткие минуты сумела даже немного отстраниться от своей беды, проникнувшись горем подруги Эдика. Только у той бывший муж сына выкрал и не отдавал. Ни полиция, ни органы опеки ничего не могли сделать. А какой-то таинственный знакомый – смог.

– Что значит «незаконно»? – переспросила я.

– Я не знаю, как это, – честно признался он. – Но сделал же. И все наладилось. Он умеет уговаривать людей, убеждать их, если нужно. Любыми способами.

Намек на жену Антона был столь прозрачен, что я даже ощутила холодок по спине. Вот только ради дочери хоть в ад…