Хельга Петерсон - Обними

Она закатила глаза. Круто развернулась, шелковый хвост лентой мотнулся в сторону. Это было последним, что Мэтт увидел перед тем, как створки окончательно сомкнулись.

Магазин одежды на углу Коммершл-стрит и Брашфилд-стрит занимал весь первый этаж в пять окон. Не торговый центр, где можно ходить бесконечно, но и не маленький винтажный магазинчик через дорогу. Капризного мужчину под шестьдесят одеть удастся. Наверное. Из вариантов был еще рынок Спиталфилдс, но Рита забраковала его как продуваемый сквозняками полигон. Еще можно было бы действительно поехать в какой-нибудь торговый центр, но мама захотела прогуляться.

Если мама хочет гулять — мама идет гулять.

Природа будто услышала молитвы троих заточённых в клетке людей. Сегодня на сером небе проступили совсем тонкие, совсем скромные лучи, но этого хватило, чтобы Дивья Шетти настроила миллион планов. Еще один день в четырёх стенах они все просто не выдержали бы, так что эту первую маленькую вылазку вполне можно назвать победой.

Рита подошла к деревянной двери на углу здания и распахнула. Отступила в сторону, освобождая проход.

— Пришли, — протянула она больше самой себе, чем кому-то.

Процессия торжественно проследовала внутрь.

— У-у! — раздался голос мамы. — Как здесь замечательно!

Она, похоже, вознамерилась при муже хвалить всё, что делает или предлагает дочь. За его спиной включать домашнего тирана, зато при нём делать всё, чтобы он не смел выказывать недовольство. Это хорошо или плохо? Рита никак не могла понять. Она дождалась, когда все отойдут от двери, не создавая преграду, и тоже вошла в магазин. Осторожно прикрыла дверь за собой. Мягкая ненавязчивая музыка заполнила пространство.

Дивья перебросила косу с одного плеча на другое и обернулась.

— Ну что, с кого начнём?

Будто у них огромный выбор. Мужской отдел или женский? Налево или направо? Рита повела плечом и расстегнула верхнюю пуговицу пальто.

— Решайте сами, одеть нужно вас, а не меня.

Мэтт отпустил ручки коляски и развернулся вполоборота. Одна светлая бровь чуть выгнулась, взгляд многозначительно прошёл по Рите сверху вниз. Что?

— Тогда поехали в мужской, — мама этот взгляд не заметила. — Ты не против, Виджу? — она склонилась над мужем и заглянула тому в лицо.

Он не будет против. Он смирился.

Отец тряхнул головой, как злой бульдог, взялся за колёса кресла и покатился налево: туда, где на многочисленных стойках и манекенах висели мужские вещи. Вообще-то для него утро началось вполне неплохо. Он даже был в нормальном настроении до того, как выяснил, что его собираются потащить за покупками. И ведь знал же, что ему нечего носить. Куртка Мэтта не в счёт. Нельзя настолько злоупотреблять его добротой.

Хотя больше, чем это делает Рита, злоупотреблять просто невозможно.

Она сцепила пальцы в замок перед собой и задумчиво проследила, как отдаляется кресло.

До какой степени отчаяния она была доведена вчера, когда решилась предложить Мэтту то, что предложила? Ужасное предложение съехавшей с катушек истерички. Но когда она опомнилась, было уже поздно. Наверное, так чувствуют себя алкоголики и другие заблудшие ребята, когда приходят на эти киношные собрания клубов. «Привет, меня зовут Амрита, и я истеричка». Кошмар. Стоять перед Мэттом голой было бы легче, чем выдавливать из себя те зарытые глубоко под землю признания. Да оно и было легче. Это только тело, причём достаточно красивое, чтобы его показывать… Но вчера она без особых раздумий показала Мэттью Ройсу кусочек чего-то такого, что никому видеть нельзя.

А впрочем, он и так уже видел несколько других кусочков. Может собой гордиться и начать складывать паззл…

— Похоже, он не очень счастлив, — раздался рядом с ухом тихий шелест.

Рита покосилась на выросшую рядом фигуру. Мама уже успела обойти их и двинулась за отцом. Нельзя оставаться с Мэттом наедине: Дивья Шетти умеет делать неправильные выводы. Рита пустилась ей вдогонку.

— А ты был бы счастлив, если бы две странные, напористые женщины заставили тебя идти на шоппинг? — обернулась она на ходу.

Широкие плечи в бомбере поднялись и опустились. На губах мелькнула улыбка.

— Они и так это сделали, — Мэтт сунул большие пальцы в карманы джинсов и неспешно двинулся за ней.

Каблук чуть не поехал на глянцевом кафеле, но Рита удержала равновесие.

Молодец. Попал в цель. Губы сами дрогнули в ухмылке, хотя вообще-то нужно бы покраснеть и стушеваться, ведь главный зачинщик здесь совсем не мама.

Утром, когда Мэтт уже закончил процедуры и мама приготовилась с ним попрощаться, Рита выскочила из кухни, чуть не расплескав чай на ходу.

— Он пойдёт с нами, — выпалила она.

Лицо Дивьи приняло удивлённое выражение.

— О, правда?

— Да-а-а… — протянула Рита. — Именно это мы вчера и обсуждали возле лифтов. Придумывали, куда лучше вас доставить и на чём. Решили, что если погода изменится, то пойдём пешком, и помощь профи не помешает…

Она замолчала, потому что дальше придумать ничего не успела. Приложилась к чашке, сделала огромный глоток. Мама за это время успела переварить информацию.

— А сами мы не справимся? — с сомнением спросила она и покосилась на Мэтта.

Тот продолжал сохранять полнейшую серьезность. Молча. Мог бы и помочь, господи!

— Но ведь мы пойдём пешком, — Рита запустила пальцы в волосы, отбросила с лица тёмные пряди. — Пороги, бордюры. А мы слабые женщины…

В этот момент губы Мэтта всё-таки дрогнули. Но он тут же поднёс к ним кулак и тихо кашлянул.

— Хорошо, я же не против, — мама подняла руки в жесте капитуляции. — Просто спросила.

И она гордо прошествовала в спальню к отцу. Мэтт проследил за её уходом, потом развернулся и медленно подошёл к Рите, прямо как сейчас, спрятав большие пальцы в карманы джинсов.

— Это так ты помогаешь? — шикнула она.

— Слабые женщины? — выгнул брови он. — Кто?

Ладно, с этим она перегнула.

— Будто ты не знаешь, что коляска со взрослым мужчиной весит тонну, — Рита на всякий случай выглянула у него из-за плеча и попятилась в кухню. — А у меня руки растут из задницы, если ты до сих пор не заметил.

Мэтт остался стоять на месте. Лазурь в глазах стала чуть глубже, на её дне затаилась ухмылка.

— Не заметил, — проговорил он. — А смотрел я очень-очень внимательно.

Рита моргнула, отогнала от себя это воспоминание. Простучала каблуками к первой попавшейся стойке с мужскими джемперами и запустила в неё руку. Наугад вытянула один. Зачем отцу джемпер? Незачем. Просто руки как обычно нужно куда-то деть. Дурацкая была идея нанять Мэтта еще и на подработку, дурацкая. Их «слон в комнате» растет и крепнет, и не трогать его, похоже, намерена только Рита. Мэтт же периодически подходит к животному и гладит по толстому боку.

Будто его вообще ничего не смущает.

— Амрития, — голос мамы ворвался в размышления сквозь мягкую музыку магазина.

Рита выдернула руку и развернулась. Мама стояла рядом со стойкой верхней одежды и держала в каждой руке по вешалке с курткой.

— Как тебе эти?

Две мужские парки качнулись в пальцах. Рыжая и чёрная. Достаточно длинные, чтобы закрыть почки и прочие органы, боль в которых отец будет не в состоянии почувствовать, если позволить им промёрзнуть.

— Симпатичные, — Рита сделала шаг по кафелю, приблизилась к родителям. — Но нужно примерять.

Отец издал недовольное «тпрф-ф-ф». Как ребенок!

— Давай, Виджу! — обернулась к нему мама. — Мы ради этого и пришли.

Её не замедлил просканировать тяжелый угрюмый взгляд из-под кустистых бровей. Снизу вверх, сверху вниз.

— Возьми любую и отстань от меня, — рявкнул отец, взялся за колёса кресла и поехал вдоль стойки. — Никто никогда не рассматривает одежду инвалида.

— Я не могу брать наугад! — мама повернулась и посмотрела ему в спину. — Вдруг будет мала?

— Значит бери на размер больше.

Как же с ним сложно. Всегда было сложно, а сейчас еще сложнее. Рита закатила глаза и скрестила руки на груди. Во всём виновата коляска. И дерево. И пометка «не справился с управлением». Раньше его хотя бы можно было заставить что-то надеть перед покупкой, но сейчас большая часть вещей покупалась наугад. Скорее всего это какой-то комплекс неполноценности. Пытаться влезть в одежду на людях с помощью жены или помощника наверняка не то занятие, которое поднимает самооценку.

Мэтт, всё это время стоящий в стороне, сделал шаг к Дивье. Пригнулся к её уху.

— Я мог бы помочь с примеркой, — пробормотал он.

Почти неслышно, но… слышно. Мама опустила взгляд на повисшие в руках куртки. Её аккуратные тёмные брови сдвинулись к переносице. Возможно, другая женщина обиделась бы, расстроилась, бросилась утешать нервного мужа. Но не эта женщина. Делать акцент на его болезни не было в её правилах даже когда отец только-только вернулся домой после больниц и реабилитаций.

Она вполне в состоянии дать ему затрещину так же, как дала бы стоящему на ногах.

— Не нужно, спасибо, — мама снова подняла парки и оценивающе их осмотрела. — Не хочет, и ладно.

— Не хочу, — тут же прокаркал голос с другого конца стойки. — Лучше пойди и найди что-нибудь для себя.

И коляска покатилась в сторону женского отдела. Добился своего. Легко и просто. Если бы не нужно было одеть еще и мать, этот шоппинг оказался бы одним из самых коротких в жизни Риты. Мама тем временем последний раз посмотрела на рыжую парку, пренебрежительно скривила губы и затолкала вешалку на место.

— Будет ходить в чёрной, — сообщила она и сорвалась с места вслед за креслом. — Эй, Виджу! А ну стой! Я буду это носить? Сам её катай, у тебя для этого целая телега есть!

Её ноги в пёстрых штанах быстро замелькали перед глазами. Вот он, подзатыльник. Не физический, но вполне ощутимый. Мэтт, стоящий рядом, негромко прыснул в кулак, и Рита перевела на него взгляд. В уголках его губ спряталась улыбка.

— Ты не могла получиться мягкой безропотной зайкой, — с серьёзным видом проговорил он.

Ха. Ха. Ха. Рита снова отвернулась к пёстрым штанам. Они уже были в другом конце магазина, мелькали возле ряда манекенов в платьях и пальто.

— Ни шанса, — выронила она и устремилась туда же.

За спиной послушно последовали шаги. Всегда рядом, за плечом, как ангел-хранитель.

Мама успела найти на вешалках два бомбера кислотных цветов, подошла к одному из зеркал и начала прикладывать к себе вещи.

— Как тебе? — она выгнула брови, поймав отражение Риты в зеркале.

Серьёзно? Салатовый и жёлтый? С металлическим переливом?

— Э-э-а, — Рита уставилась на поблёскивающую кнопку на кармане салатовой прелести. — Не хочешь взять что-то подлиннее? Хотя бы до середины бедра… — она запнулась, вскинула взгляд и заглянула матери в глаза. — Всё-таки сезон холодный, а ты не привыкла…

Отличная тактика. Вроде бы с заботой о ближнем… Мама сжала губы в тонкую линию. Не отличная? Она подняла куртки выше и развернула к себе. Оценивающе посмотрела на нижний край. Если она наденет любую из них, ткань закончится в районе талии, не дальше.

— М-да… — бросила Дивья. — Наверное, ты права. Но мне нужно что-то такое, что я смогу носить и дома.

Рита тихо выдохнула.

— Ты в любом случае не сможешь носить дома куртку с подкладкой, — нарочито спокойно заметила она. — Ни короткую, ни длинную.

— Действительно, — куртки отправились назад на стойку. — Тогда, может, я похожу в твоём пальто? — мама огладила драповые полы.

Да что с ними сегодня? Ладно отец, но мама абсолютно точно радовалась предстоящему шоппингу. Рита провела ладонью по натянутой на её талии ткани. Пальто на маме сошлось, но сидело не так хорошо, чтобы чувствовать себя в нём удобно.

— Тебе в нём тесно, — она убрала руку и осмотрелась в поисках других стоек с верхней одеждой. — Я заплачу, если ты переживаешь из-за денег…

— Не неси чушь! — оборвало её грубое рявканье.

Рита резко развернулась. Оказывается, отец подъехал к ним и сейчас прожёг её этим своим фирменным взглядом, от которого на шее сжимается свинцовая рука.

— Я пока еще могу купить жене одежду без посторонней помощи, — его губы плотно сжались, руки вцепились в колёса кресла так, что тёмные костяшки пальцев посветлели.

Сапёр наступил на мину. Плохой-плохой сапёр. В горле застрял шершавый камень, мешающий дышать. Рита подавила дрожь, заложила руки за спину и чуть отступила от зеркала.

— Конечно, — она негромко прочистила горло и камень оцарапал стенки. — Я знаю, что можешь.

Ответа не последовало. В тяжелом молчании продолжил смотреть прямо ей в глаза, и во взгляде не было ничего хорошего. Только не прикрытая агрессия. Кажется, над ними двумя образовался непроницаемый купол. Воздух начал сжиматься.