— В жизни, — поспешно пояснил граф. — Я не имел в виду ничего другого.

— Не волнуйтесь, я нисколько не обиделась. Я прекрасно осознаю свой уже далеко не юный возраст, хотя искушенность вызывает сомнения.

Она оглянулась на дверь, потом снова посмотрела на графа и спросила:

— А у вас, Оливер, честные намерения?

— Они само воплощение честности, — усмехнулся он. — А вот мои желания — их полная противоположность.

— Как и мои, — смело глядя ему в глаза, сказала Кейт.

Она открыла дверь и вышла в коридор навстречу щебетавшим о чем-то своем сестрицам Фэрчайлд.

Граф подумал, что хотя докучливое внимание кузин иногда очень раздражает, у этого явления есть и хорошая сторона: пока Джен занята преследованием Кейт, у нее просто нет времени на Беркли.

А что касается самой Кейт, то она чем-то явно озабочена. Чем? Боится неизвестности за свое будущее? Но разве есть на свете что-то, что может их разлучить?

К собственному удивлению, теперь Кэтлин была даже благодарна барышням Фэрчайлд за то, что те не дают ей и Оливеру оставаться наедине. В этих условиях она просто не могла рассказать любимому правду о себе — большая удача, потому что пока она еще не очень понимала, как это лучше сделать.

Меряя шагами свою комнату, она думала о том, в какое сложное положение попала. Вчера она хотела признаться Оливеру, что память вернулась, но появление девушек сорвало ее попытку. Сегодня в библиотеке слова признания уже готовы были сорваться с ее губ, как вдруг решимость ей изменила. Это было особенно обидно потому, что Кэтлин всегда считала себя храброй женщиной. Разве не поехала она в свое время из Шотландии в Англию, чтобы выйти замуж за человека, которого прежде даже никогда не видела? Но то дело прошлое. Теперь же при мысли о том, как изменится выражение лица Оливера, когда он услышит правду, ее охватывал такой страх, какого она еще никогда не испытывала, ведь она рисковала потерять самое дорогое.

Ах, как ей нужен сейчас совет, сочувствие… Жаль, что Ханны нет рядом. Глупая колдунья по крайней мере придумала бы какой-нибудь план — пусть нелепый и без всяких шансов на успех, но это было бы лучше, чем ничего.

Из тягостных раздумий Кэтлин вывел стук в дверь. «Наверное, кузины», — решила она. Несносные девчонки скорее всего хотят убедиться, что Оливер не у нее. Господи, даже в собственной комнате они не дают ей покоя!

— Да, войдите, — пригласила Кэтлин, с трудом сдерживаясь.

На пороге появилась леди Норкрофт.

— А я все удивлялась, куда вы исчезли, милочка, — сказала она, прикрывая за собой дверь. — Чем вы занимаетесь в своем уединении?

— Размышляю, пытаюсь разобраться в своих чувствах…

— Относительно моего сына?

— По большей части.

Графиня села на стул и внимательно посмотрела на гостью.

— Каковы ваши намерения?

— В том-то и проблема — я не знаю, что делать.

— Вам нужен план.

— Конечно, — грустно усмехнулась Кэтлин. — Но у меня его нет.

— С другой стороны, бессмысленно что-то планировать, пока к вам не вернулась память.

Кэтлин кивнула.

— Однако нужно быть готовым ко всевозможным случайностям, — продолжала ее сиятельство. — Я не могу допустить, чтобы вы и Оливер потеряли то, что обрели.

— Не понимаю вас, — пробормотала Кэтлин, садясь в кресло.

— Не притворяйтесь, дорогая. Я видела, что Оливер хотел вас поцеловать, когда вы танцевали — подумать только, под носом у матери! Он никогда не вел себя столь легкомысленно. Я заметила: когда вы оба в комнате, возникает ощущение, что должно произойти что-то необычайно важное, значительное, вокруг вас словно сгущается воздух. Вы — судьба Оливера, моя дорогая.

— Судьба?

— Или суженая, предназначенная ему пятьсот лет назад.

У Кэтлин екнуло сердце. Неужели она знает? Нет, не может быть.

— Я вас не понимаю.

— Все вы понимаете, — махнула рукой леди Норкрофт. — Не забывайте, я полна секретов, которые, кстати, умею очень хорошо хранить. Я знаю не только кто вы, но и зачем вы здесь.

— Тогда поделитесь своими знаниями со мной, пожалуйста, — попросила Кэтлин, стараясь ничем не выдать своего панического состояния — сейчас не время паниковать. К тому же тон графини свидетельствовал о том, что она готова стать союзницей своей странной гостьи.

— Что касается вашего происхождения, дорогая, то сам Бог послал вас сюда, услышав мои молитвы.

— Вот как?

— Да, да. Вы даже не представляете себе, как долго я ждала, что появится женщина, на которую мой сын будет смотреть такими глазами.

— Вы сказали, что я была ему предназначена пятьсот лет назад.

— Правда? Я преувеличила, конечно. Должно быть, слышала где-то это выражение, и оно мне понравилось. Я с таким же успехом могла сказать не пятьсот, а тысячу, миллиард лет назад.

Кэтлин вздохнула с облегчением: любимая фраза ее бабушки в устах леди Норкрофт — совпадение, хоть и странное, но всего лишь совпадение.

— Понимаете, совпадений не бывает, — заметила графиня, словно читая ее мысли. — По правде говоря, поиском подходящей пары для сына я озаботилась не очень давно, всего два-три года назад. Просто, когда ждешь, время тянется очень долго. И вдруг в Норкрофт являетесь вы — прямо магия какая-то.

— Магия? — Кэтлин сглотнула подкативший к горлу ком.

— Да, магия, — кивнула графиня. — Вы в нее верите, моя дорогая? Впрочем, ничего не говорите. Как глупо спрашивать, ведь у вас амнезия. Причем, кажется, я уже вас об этом спрашивала. Должно быть, вопрос почему-то запал мне в память. Вы просто не можете помнить о столь абстрактных вещах.

— Конечно, нет.

— И не беспокойтесь о том, что произойдет, когда вы вновь обретете память, милая. — Графиня встала со стула. — Никакие заклинания и чары в мире не сравнятся с магией любви, потому что это единственная истинная магия.

— Может ли она быть истинной, если в ее основе лежит ложь? — спросила Кэтлин, тоже вставая.

— Милая, ложь может быть разной, как и магия. Часто любимых обманывают ради их спокойствия и безопасности. А бывает и ненамеренный обман — когда человек сам не знает, что обманывает.

— Но намеренный и ненамеренный обман бывает трудно различить, не так ли?

— Да, но разница все-таки есть. Кроме того, иногда приходится совершать неблаговидные поступки из чувства долга или ради какого-то доброго дела.

Леди Норкрофт замолчала, пытаясь подобрать нужные слова, и добавила:

— Я уверена, что вы просто созданы для Оливера. Если вы считаете, что мой сын — тот, кто вам нужен, то поступайте, как вам подсказывает сердце. У нас, женщин, много способов добиться своего.

— Вы так считаете?

— Разумеется, дорогая, — усмехнулась графиня. Она повернулась было к дверям, но вдруг остановилась и вытащила из кармана браслет Кэтлин. — Простите, я забыла вернуть вам эту любопытную вещицу. Мне понадобилось некоторое время, чтобы перевести выгравированную на амулете надпись. Весьма впечатляет — коротко и ясно, и очень к случаю. — Она вложила браслет Кэтлин в руку и сжала ее. — Кстати, все уже собрались в гостиной. Не хотите присоединиться?

— С удовольствием, — сказала Кэтлин, глядя ей в глаза. — У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность.

— Это я вам благодарна, моя дорогая.

И ее сиятельство вышла из комнаты. Кэтлин посмотрела ей вслед. Похоже, графиня только что дала ей разрешение соблазнить Оливера, используя для этого любые средства. Увы, Кэтлин не могла похвастаться богатым выбором, ведь у нее не было даже собственного гардероба. Кроме того, очевидно, графиня не имела в виду брак. По светским законам вдова Кэтлин, хоть и не имевшая связи с мужчиной после смерти мужа, уже не считалась настолько целомудренной, чтобы ее семья могла настаивать на браке с соблазнителем.

Но самое главное, Оливер, узнав правду, мог от нее отказаться. До сих пор она его не обманывала, но поверит ли он ей? На его месте самой Кэтлин было бы трудно поверить. И еще. В своих чувствах к Оливеру она была уверена, но вот его чувства? Не влечет ли его к ней прежде всего тайна, которая ее окружает, желание испытать что-то новое, необычное? Ведь до тех пор, пока неизвестно ее семейное положение, Кэтлин для него — запретный плод. Не пропадет ли у графа интерес к этому плоду, когда правда выплывет наружу? Мужчины часто страстно желают того, что не могут получить.

Кэтлин решительно расправила плечи. Что ж, пусть она не в силах предугадать, как отреагирует граф на ее признание, но она не намерена до конца своих дней строить предположения на этот счет. Она полюбила его, когда не помнила ни своего имени, ни истории с родовым проклятием. Обрести любовь даже один раз в жизни очень трудно, а дважды — почти невозможно, поэтому упускать свой шанс на счастье с Оливером ни в коем случае нельзя, потому что он может быть последним.

Мужчины вроде Оливера никогда не пойдут на такой серьезный шаг, как брак, ради спасения от какого-то полузабытого родового проклятия. Зато они — рабы своих желаний и с радостью принимают то, что им не навязывают.

Она стиснула в руке браслет, и в ладонь врезалась круглая пластинка амулета. Кэтлин не потребовалось смотреть, что там выгравировано, она и так помнила короткую емкую фразу, которой не придавала значения прежде, но зато сейчас восприняла как руководство к действию.

Extremis malis, extrerna remedia[6].

Глава 14

Оливер откинул покрывало и вылез из постели. Какая нелепость столько времени мучиться, час за часом лежать без сна, уставившись в темноту, и томиться по Кейт…

Он нашел на столике спички и зажег газовую лампу. После появления в Норкрофт-Мэноре прекрасной незнакомки это была уже далеко не первая его бессонная ночь, но, пожалуй, самая мучительная — скоро рассвет, а он так и не сомкнул глаз. Отчаявшись уснуть, он нашел халат и надел его поверх ночной рубашки.

Если так и дальше пойдет, то он определенно сойдет с ума! Графиня и слуги с головой ушли в подготовку завтрашнего бала, из-за чего теперь некому было присмотреть за Джен и Беркли. Если Оливер будет искать уединения с Кейт, то Джен, несомненно, сделает то же самое со своим кавалером. Этого допустить никак нельзя, решил граф, очень уж Беркли напоминал ему себя самого в двадцать пять лет.

Но что делать? Оливер не виделся с Кейт со вчерашнего утра и невыносимо скучал по ней. Не то чтобы он совсем не встречался с Кейт, напротив, они виделись за игрой в крокет после полудня, потом за обедом, вечером вместе со всеми слушали игру младших кузин на фортепьяно. Но эти встречи только заставляли Оливера страдать и томиться еще больше, потому что он не мог ее обнять.

Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным, таким зависимым от могущественных сил, неподвластных человеку. Жизнь Оливера всегда была предсказуемой, в ней все происходило так, как он ожидал. Дела в поместье шли прекрасно, управляющий отлично справлялся со своими обязанностями, Холлингер, кухарка и другие слуги работали споро, но без суеты. Как-то само собой предполагалось, что со временем когда-нибудь на балу или на светском рауте, как это обычно происходило с людьми его положения, Оливер встретит женщину своей мечты.

Разве он мог предположить, что влюбится в потерявшую сознание незнакомку, которую принесут в его дом? Однако действительно ли Кейт та женщина, которая ему нужна? Оливер совсем не был в этом уверен. Но с того момента, как она открыла глаза, его влекло к ней неудержимо — в этом было что-то роковое. Похоже, его сердце уже сделало выбор, но он не спешил принимать окончательное решение, пока не выяснится, могут ли они с Кейт быть вместе. Его удерживал страх неизвестности.

Но бездействие просто сводило Оливера с ума — он не привык сидеть сложа руки, когда положение требовало действий. Сколько можно ждать, когда к Кейт вернется память? Чего доброго, в Норкрофт явится ее муж и предъявит на нее права. Нет, надо что-то делать.

Оливер подошел к графинчику с бренди, который появился в его комнате после приезда кузин, и налил себе бокал. «Надо не забыть поблагодарить Холлинге-ра за внимание», — подумал он. Старый слуга обладал даром предугадывать желания хозяина, что опять же было вполне логично.

Но какие действия Оливер мог предпринять? Поначалу казалось, что все образуется само собой, даже доктор сказал, что память может вернуться к Кейт в любой момент, но время шло, миновала целая неделя, а память не возвращалась, что не помешало ему по уши влюбиться в женщину, которую он совершенно не знал. Он сделал глоток бренди. Нет, это неправда, он знает Кейт. Детали ее жизни, которых она не помнит, конечно, важны, но самое главное — он уверен, что понимает свою любимую.