— Мама, скажи, пожалуйста, что ты не веришь в эти бредни! — в отчаянии воскликнул граф Норкрофт. Не может быть, чтобы он один видел нелепость россказней о родовом проклятии.

— Не могу, сын мой, — улыбнулась графиня. — Впервые я услышала предание о проклятии от своей матери задолго до твоего рождения. Но она не особенно вдавалась в детали, а ведь они очень важны в таких делах, не правда ли, лорд Дамливи?

— Еще как важны, — кивнул шотландец. — Кто предупрежден, тот вооружен.

— Вот именно, — улыбнулась ему леди Норкрофт и продолжила: — Несколько лет назад ваша бабушка, леди Макдэвид, написала мне об этом, мы обменялись несколькими посланиями, но в конце концов я ей сообщила, что не буду побуждать сына жениться ради снятия проклятия, в которое не верю.

— Вот видишь, ты же не веришь в это проклятие.

— Я не верила тогда, мой дорогой, хотя леди Дамливи привела такой убедительный аргумент, как несчастная судьба многих ее родственников, ставших жертвами трагических обстоятельств, несчастного случая, внезапной болезни. Со временем я о нем почти забыла, как вдруг несколько дней назад за ужином та давняя история вновь всплыла у меня в памяти. Можешь считать это обстоятельство удачным совпадением или курьезным фактом — все зависит от того, что ты хочешь в нем увидеть. Но, конечно, когда я узнала правду…

— Какую правду? — В голосе Оливера появились подозрительные нотки.

— О Кэтлин.

— Ты хочешь сказать, мама, что знала, кто она?

— Вы знали? — не веря своим ушам, воззрилась на графиню Кэтлин.

— Да. Мне помог ваш браслет с амулетом, моя дорогая, — на нем ваш геральдический девиз, — спокойно пояснила леди Норкрофт.

— Extremis malis, extrema remedia, — напомнил Дамливи. — «Для крайнего зла крайние меры».

— Прошу прощения, милая Кэтлин, — с виноватой улыбкой добавила графиня. — Я ничего вам не сказала, потому что мне показалось, что вы с Оливером лучше узнаете друг друга, если над вашими головами не будет висеть дамоклов меч родового проклятия.

— Я не верю ни в какие проклятия, — повторил Оливер.

— И я не верила поначалу, и другие тоже, — заметила леди Норкрофт.

— Моей племяннице тоже потребовалось несколько лет, чтобы поверить, — вставил Дамливи.

— Молчи, дядя, это его не касается, — потребовала Кэтлин.

— Напротив, касается, и самым непосредственным образом, — резко ответил Оливер. — Вы должны рассказать мне все. Пока же я знаю только то, что вы, Кэтлин, приехали в Англию с целью заманить меня в ловушку и женить на себе.

— Заманить в ловушку? — ахнула Кэтлин.

— Фи, как грубо, — пробормотала графиня.

— И воспользовались для этого какой-то глупой полузабытой легендой…

— Детали которой канули в Лету, — кивнул головой Дамливи.

— Как и положено, — усмехнулась леди Норкрофт.

— Может, хватит это повторять? — прикрикнул на них Оливер и снова повернулся к Кэтлин: — Очевидно, симуляция амнезии была частью вашего плана, не так ли?

Он опрокинул в рот остатки виски и резко, со стуком, поставил стакан на поднос.

— О Господи! — выдохнула графиня.

— Вы думаете, я притворялась? — воззрилась на него Кэтлин.

— Я не знаю, что думать. — Он скрестил руки на груди и стоял, сверля ее глазами. — Сегодня вы сообщили мне, что все вспомнили, и вот я узнаю, что вы приехали сюда специально, чтобы женить меня на себе. Как после этого верить вашим словам?

— Во-первых, я не собиралась женить вас на себе. — Она решительно расправила плечи, и Оливер заметил, что в ее глазах вспыхнули гневные огоньки. Не слишком ли сильно он ее задел? Впрочем, какая разница, он сам очень зол, и кто скажет, что у него нет для этого оснований? — Мне казалось, вы достаточно хорошо меня узнали, чтобы так не думать.

— Я узнал Кейт, а не леди Кэтлин! — отрезал Оливер, хотя в глубине души сознавал, что перед ним все та же его Кейт. Но ведь она дурачила его, как мальчишку! Он совершенно запутался в своих чувствах.

— Он уже не знает, чему верить, и его нельзя за это винить, — подал голос шотландец. — Расскажи ему все до конца, девочка моя.

— Неужели есть еще что-то, что мне следует знать? — хмыкнул Оливер и потянулся к стакану, который уже услужливо наполнял Дамливи. — С нетерпением жду новых откровений.

— Тогда слушайте, дальше все было уже проще, — продолжала Кэтлин. — Мы с тетей Ханной поехали в Лондон…

— Тетя Ханна? Еще один персонаж этого фарса? — не удержался Оливер.

— Леди Фицгивенс, — уточнила Кэтлин.

— Та самая, которая привезла вас сюда под видом потерявшей сознание незнакомки? Да вы устроили настоящий заговор, чтобы мной манипулировать!

— Чтобы заманить вас в ловушку, как вы выразились, — поправила она.

— Это одно и то же.

— Так вот, мы приехали в Лондон, чтобы встретиться с вами, даже не представляя себе, как это сделать. В Лондоне мы узнали, что вы в своем загородном поместье, что ограничивало нашу свободу действий.

— Вы могли бы просто прийти сюда, сделав вид, что не знаете, кто я такой.

— Тетя предложила отправиться на прием к лорду Дарлингтону, — не обратив внимания на реплику Оливера, продолжала Кэтлин. — Мы прибыли поездом в Норкрофт, и следующее, что я помню, — как очнулась в вашем доме.

— Позабыв даже собственное имя, — хмыкнул граф.

— Я действительно потеряла память. Ханна предлагала мне притвориться, но я сразу отвергла эту глупую идею.

Оливер посмотрел в глаза Кэтлин — похоже, она говорила правду. Ах, если бы он мог ей поверить…

— Наверное, тетя что-то со мной сделала, — добавила Кэтлин.

— Вы хотите сказать, что она столкнула вас с платформы?

Кэтлин посмотрела на дядю. За окном послышался отдаленный удар грома.

— Нет, — переведя взгляд на графа Норкрофта, сказала она. — Это могло быть колдовское заклинание.


Глава 17


— Заклинание? — удивленно поднял брови Оливер.

— Да, — подтвердила Кэтлин. Хоть она и не верила в колдовство, ей показалось, что она обязана защищать то, во что верили ее близкие.

— Не знаю, за какого идиота вы меня принимаете, но я все-таки не настолько глуп, чтобы верить в россказни о колдовстве, — возмутился граф.

— Непредвзятость, сын мой, — нравоучительно заметила графиня. — Помнишь, что я говорила?

— Давайте обсудим все спокойно, с позиции здравого смысла, — предложила Кэтлин.

— Я и так совершенно спокоен и всегда руководствуюсь здравым смыслом, — огрызнулся Оливер.

— Мне кажется, что на сегодняшний вечер достаточно обсуждений. — Леди Норкрофт встала. — Уже поздно, день был очень длинный, так что предлагаю всем отдохнуть. Продолжим завтра. Пойдемте, лорд Дамливи, я покажу вам вашу комнату.

— Нет, пусть он отправляется в гостиницу, — запротестовал Оливер.

— Почему, сын мой? В доме полно свободных гостевых комнат, к тому же лорд Дамливи — дядя Кэтлин и в этом качестве уже почти член нашей семьи.

— Я очень благодарен вам за гостеприимство, миледи, — поклонился шотландец.

— Нет, он не член нашей семьи, — сердито возразил граф. — Ни он, ни леди Кэтлин. Я не собираюсь жениться из-за какого-то глупого предания.

— Вот вам и непредвзятость, — буркнул Малькольм.

— Ты, наверное, забыл, что написано на гербе Норкрофтов, Оливер? — выразительно посмотрела на сына графиня.

— Veneratio, prosapia, officium, — с досадой ответил тот. — «Честь, семья, долг». Но я все равно на ней не женюсь.

— Никто не заставляет тебя идти под венец прямо сейчас. — Леди Норкрофт повернулась к гостье и взяла ее руки в свои. — Еще раз прошу вас простить меня за то, что я скрыла ваше имя. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Признаться, я и сейчас так думаю.

— Мы все стараемся поступать наилучшим образом, — ответила Кэтлин, — хотя наши добрые намерения не всегда приводят к желаемому результату.

— Все будет хорошо, я уверена, — сказала графиня, прямо глядя ей в глаза.

— Я вижу, эта история тебя не очень расстроила, мама, — сердито заметил Оливер. — Если ты веришь в проклятие, значит, должна верить и в то, что род Норкрофтов прекратится и с нами произойдет что-то ужасное?

— Наш род прекратится, если ты не женишься на леди Макдэвид, сынок. Что до второго, то оно уже произошло, — проговорила графиня, и ее глаза погрустнели. Кэтлин подумала, что такая женщина сделает для своей семьи все, что в ее силах, независимо от того, верит она в родовое проклятие или нет. Если для кого-то долг перед родными и был превыше всего, так это для нее. — Мы все обсудим завтра. Доброй вам ночи.

Малькольм подошел к племяннице и поцеловал ее в щечку.

— Я очень рад, что ты в добром здравии, дорогая, — сказал он, понизив голос. — Не спускай глаз с Норкрофта. Сдается мне, он не такой идиот, как кажется.

— Я все слышу, — возмущенно фыркнул Оливер. — И я вовсе не идиот!

Леди Норкрофт вздохнула и повернулась к Дамливи:

— Пойдемте, милорд.

Тот кивнул и послушно последовал за ней в коридор.

— Как вы относитесь к приключениям? — донесся оттуда голос графини.

Малькольм что-то сказал в ответ и рассмеялся, но этих слов Кэтлин и Оливер уже не расслышали.

— Каков этот Дамливи… — раздраженно заметил граф.

— Осторожно, он мой дядя.

— Ему, наверное, тоже нельзя доверять.

— Как мне?

Оливер промолчал.

— Я так и думала, — сказала она и, пройдя мимо него к столику, налила себе еще виски — ей хотелось заглушить поднимавшуюся откуда-то изнутри противную дрожь. — Значит, вы больше не уверены в нашем безоблачном будущем?

— Согласитесь, то, что я сегодня услышал, весьма неожиданно.

— А что вы ожидали услышать?

— Что-то более реальное, приземленное…

— Заурядное?

— Да, именно заурядное — про обычную семью и про разные обстоятельства.

— Приключения не бывают заурядными. — Кэтлин подняла стакан, словно желая выпить за его здоровье.

— Знаю, знаю. Но у меня никогда не было никаких приключений, вам любой скажет. Я разумный, ответственный человек, с которым никогда не случается ничего необычного.

— Как и я. По крайней мере я была такой прежде.

— Но вы же верите в родовое проклятие, — скептически заметил Оливер.

— Я поверила не сразу, — ответила Кэтлин, осторожно подбирая слова. — Меня заставила жизнь. Я вышла замуж за Кеннета Макдэвида по любви, но наше счастье продлилось всего год. Не знаю, вышла бы я за него, если бы знала тогда о проклятии. Меня мучает мысль, что он погиб только потому, что стал моим мужем, заняв ваше место…

— Чепуха! Смерть — обычное дело. При чем здесь какое-то проклятие?

— Вы так считаете? Тогда скажите, много ли людей на вашей памяти погибли от того, что их завалило скатившимися с телеги бочками с виски, которые, казалось, были надежно привязаны веревками?

— Действительно, случай необычный, — неохотно признал граф.

— Так вот, после гибели Кеннета бабушка и рассказала мне о проклятии, но тогда я ей не поверила. Но первый же мужчина, к которому я во время своего вдовства начала питать симпатию, упал с крыши. Его снесло порывом ветра.

— Чистая случайность. С какой стати его понесло на крышу, да еще в плохую погоду?

— Погода стояла ясная и абсолютно безветренная. — Кэтлин сделала большой глоток из стакана. — Потом в другого джентльмена попала молния.

— Тоже обычное дело.

— И снова при совершенно ясном небе. А следующий, джентльмен…

— Признайтесь, много их у вас было?

В голосе графа отчетливо слышалась ревность, и Кэтлин воспрянула духом — это был хороший признак.

— Я потеряла мужа девять лет назад, и все эти томительные годы была одна, — ответила она, взглянув в глаза Оливеру. — До вчерашней ночи.

Он тяжело вздохнул и попросил:

— Продолжайте, пожалуйста.

— Так вот, следующий мой поклонник утонул в ручье, поскользнувшись на камне. Причем ручей был очень мелкий. Когда эти достойные господа встретили свою безвременную кончину, они уже считались моими женихами. Боюсь, именно это и решило их судьбу. После смерти Уильяма я начала подозревать, что в мою жизнь вмешиваются какие-то высшие силы.

— Уильям — это тот, который утонул? Кэтлин кивнула.

— Я поняла, что мое нежелание взглянуть правде в глаза приведет к новым жертвам, — продолжала она. — Единственный мужчина, который может на мне жениться, — это вы, Оливер.

— Позвольте, есть же логическое объяснение…

— Нет, никакого логического объяснения нет. Ну хорошо, вы считаете смерть четверых достойных претендентов на мою руку трагической случайностью. Но вы никогда не задумывались, почему мы с вами — единственные молодые представители наших семей? Почему за пятьсот лет наши генеалогические древа не только не разрослись, а почти засохли? И еще, мои родители и ваш отец умерли совсем молодыми.