— Но мы смогли вытянуть только два имени — Аттеридж и Варлей. — Джулиан подумал о человеке, которому он только что проиграл деньги. Выиграй Эггерс больше, может, с большей охотой посплетничал бы с Дарегейтом и Джулианом. — Мне интересно, не один ли из них подарил кольцо подруге Софи? Аттеридж бывал в аббатстве. Варлей тоже, я почти уверен в этом. — Рука Джулиана сжалась, когда он заставил себя вспомнить имена из бесконечного списка побед Элизабет.

Дарегейт притворился, будто не обратил внимания на скрытый смысл его слов, и вернулся к сути предмета.

— По крайней мере начало положено. Или Аттеридж, или Варлей могли быть теми, кто подарил кольцо подруге твоей жены.

— Проклятие! Мне все это не нравится, Дарегейт. Я знаю одно: Софи ни в коем случае не должна надевать кольцо. Мне надо непременно уничтожить его.

Но это, как подсказал ему внутренний голос, создаст еще больше проблем между ним и Софи. Она очень привязана к черному кольцу.

— Вот с этим я полностью согласен. Теперь, когда мы понимаем его значение, она не должна его больше надевать. Но Софи даже не догадывается, что означают символы перстня. Для нее это просто кольцо на память. А ты собираешься ей рассказать, какая жуткая тайна заключена в нем?

Джулиан мрачно покачал головой:

— Тот, кто носил кольцо, состоял в тайном клубе, члены которого заключали пари, кто сможет наставить рога самым высокопоставленным членам общества. Нет уж, черт побери, она и так нелестного мнения о мужчинах.

— Неужели? — с интересом спросил Дарегейт. — Тогда вы с женой очень подходите друг другу. Твое мнение о женщинах тоже, прямо скажем, не восторженное. И кажется, ты женился именно на той, которая отвечает тебе взаимностью.

— Довольно, Дарегейт. У меня есть дела поважнее, чем препираться с джентльменом, чье мнение о женщинах полностью совпадает с моим. В любом случае Софи совеем не похожа на других дам.

Дарегейт посмотрел на друга, слегка улыбнувшись в темноте:

— Да, конечно. Я уже начал сомневаться: понимаешь ли ты это сам? Охраняй ее как следует, Рейвенвуд. В нашем кругу целая свора волков, жаждущих получить наслаждение, сожрав ее.

— Этого никто не понимает лучше меня. — Джулиан выглянул в окно кареты. — Где ты хотел бы выйти?

Дарегейт пожал плечами:

— У Брука. Признаюсь, у меня появилось желание выпить сразу после того, как мы покинули этот притон. А ты куда направишься?

— На поиски Софи. Сегодня вечером она должна быть у леди Даллимор.

Дарегейт засмеялся:

— И вне всякого сомнения — в центре внимания. Твоя жена стала законодательницей мод. Прогуляйся по Бонд-стрит или загляни в любую гостиную, и ты увидишь, что половина молоденьких женщин, которые попадутся тебе на глаза, очаровательно небрежны — или ленточка висит, или шляпка набекрень, или шаль тащится по полу. Это весьма мило, но я должен сказать, что никому, кроме Софи, не идет такая небрежность.

Джулиан улыбнулся:

— Потому что она не делает этого нарочно. Этот стиль для нее естественный.

Через четверть часа Джулиан уже пробирался сквозь толпу бального зала леди Даллимор в поисках Софи. Дарегейт был прав. Он с удивлением заметил, что большинство молодых женщин поработали над своим туалетом: у каждой было что-то не в порядке — цветы в прическе съехали под опасным углом, ленты распущены до пола, шарфы вот-вот готовы упасть с плеч…

И он сам едва не наступил на веер, болтавшийся на длинной тонкой нитке, привязанной к запястью владелицы…

— Привет, Рейвенвуд! Ты ищешь графиню?

Он оглянулся и увидел барона, мужчину средних лет, с которым когда-то обсуждал военные новости.

— Добрый вечер, Тарп. Да, я ищу леди Рейвенвуд. Ты не видел ее?

— Как ее не увидеть, мой мальчик, только посмотри. — Осанистый барон повел рукой в сторону переполненного танцевального зала. — Невозможно шагу сделать, чтобы не наступить на шарф, ленту или прочие финтифлюшки. Кстати, я и сам перебросился парой слов с твоей женой. Она дала мне рецепт стимулирующего средства, которое, по ее мнению, поможет моему желудку. Тебе дьявольски повезло с женой, Рейвенвуд. Она до старости сохранит тебе здоровье. А может, подарит дюжину сыновей.

При этом замечании Джулиан сжал губы. Он не был уверен, что Софи родит ему столько сыновей по доброй воле. Она вовсе не торопится оказаться привязанной к детской кроватке.

— А где ты видел ее в последний раз, Тарп?

— Она танцевала с Аттериджем. — Добродушное лицо Тарпа сморщилось. — Кстати, это повод для размышления. Не очень-то хорошая компания для твоей графини, смею заметить. Не тебе объяснять, кто такой Аттеридж. Настоящий повеса. Я на твоем месте сразу бы пресек его ухаживания.

Джулиан почувствовал, как внутри у него все похолодело, Как Аттериджу удалось привлечь внимание Софи? Но еще важнее, зачем ему это понадобилось.

— Я прослежу. Спасибо, Тарп.

— Пожалуйста. — Лицо барона посветлело. — Поблагодари свою графиню за рецепт, хорошо? Я хочу попробовать ее средство. Один Бог знает, как мне надоело питаться картошкой и хлебом. Так хочется снова зубами вцепиться в отменный кусок мяса.

— Я передам.

И Джулиан направился к танцующим, пытаясь найти Аттериджа. Но увидел не его, а Софи. Она как раз собиралась выйти в сад. Уэйкот явно намеревался последовать за ней.

Когда-нибудь — и очень скоро, пообещал себе Джулиан, — придется разобраться с Уэйкотом.


Сад был прекрасен, Софи слышала, что это гордость лорда Даллимора. В других обстоятельствах она любовалась бы им при свете луны. И этими тщательно постриженными зелеными изгородями, и террасами, и клумбами…

Но сегодня вся эта зелень будто нарочно мешала ей найти Аттериджа. Всякий раз, обойдя заросли, она обнаруживала себя в тупике. И чем дальше она уходила от дома, тем труднее было что-то различить в темноте. Софи попадались парочки, оставившие танцевальный зал, чтобы уединиться.

«И куда подевался этот Аттеридж?»— раздраженно спрашивала она себя. Сад не так уж и велик, чтобы заблудиться в нем. Потом Софи подумала, почему он искал уединения. Ответ явился сам собой. Мужчины типа Аттериджа наверняка назначают в саду тайные свидания. Какая-нибудь неопытная девица наслушалась его гладких льстивых речей и решила, что влюблена. Если Аттеридж соблазнил Амелию, уж она постарается, чтобы ему не удалось поймать в свои сети Корделию Бидл или другую столь же невинную наследницу.

Она подхватила юбки, приготовившись обойти маленькую статую Пана, гордо стоявшего посреди цветочной клумбы.

— Не слишком-то благоразумно бродить здесь в одиночестве, — выходя из темноты, сказал Уэйкот. — Женщине нетрудно заблудиться в таком саду.

Софи вздрогнула и повернулась. Неподалеку стоял виконт. Ее невольный испуг сменился гневом.

— Милорд, прекратите преследовать меня.

— Но ведь это единственная возможность поговорить с вами наедине.

Уэйкот шагнул вперед, его белокурые волосы серебрились в свете луны, а черная одежда, которую он так любил, придавала его облику загадочность.

— Сомневаюсь, что нам есть о чем поговорить наедине, — сказала Софи, стискивая веер. Ей не хотелось оставаться с глазу на глаз с Уэйкотом, Предупреждение Джулиана звучало у нее в ушах.

— Вы ошибаетесь, Софи, нам как раз есть о чем поговорить. Я хочу, чтобы вы знали правду о Рейвенвуде и Элизабет. Я поведаю вам правду.

— Мне уже известно все, что должно быть известно, — ровным голосом ответила Софи.

Уэйкот покачал головой. Его глаза блестели в темноте.

— Никто не знает всей правды. А вы меньше всех. Если б вы хотя бы догадывались обо всем, вы не вышли бы замуж за графа. Вы такая милая, нежная, — и добровольно отдались в лапы такого чудовища, как Рейвенвуд?!

— Я прошу вас немедленно прекратить этот разговор, лорд Уэйкот.

— Пусть поможет мне Бог, но я не могу остановиться. — Голос Уэйкота стал резче. — Не думайте, что я начал бы разговор, если бы мог сдержаться. Если бы все было так просто… Я не могу не думать о случившемся с Элизабет. Видения преследуют меня. Это съедает меня живьем. Я мог бы ее спасти. Но она мне не позволила. ~~ Впервые Софи начала понимать, что, каковы бы ни были чувства Уэйкота к Элизабет, они не были столь легкомысленны или поверхностны, как казалось на первый взгляд. Уэйкот явно страдал, и естественный порыв — выразить ему свое сочувствие — заставил ее шагнуть к нему и дотронуться до его руки.

— Тише, не надо себя обвинять. Элизабет была легковозбудимой. И все жители Рейвенвуда знали об этом. И что бы ни случилось — все в прошлом. Не терзайте себя.

— Он погубил ее! — Голос Уэйкота звучал глухо. — Именно он сделал ее такой. Элизабет не хотела выходить за него замуж. Ее заставила семья. Ее родители думали только о титуле Рейвенвуда и его деньгах. И совсем забыли о ее чувствах. Они не понимали ее нежной натуры.

— Пожалуйста, милорд…

— Он убил ее! — Голос Уэйкота стал громче. — В самом начале это было не очень заметно… Он делал ей мелкие пакости. А потом вел себя с ней все хуже. Она говорила мне, что несколько раз он бил ее плеткой, точно она лошадь, а не хрупкая женщина.

Софи торопливо покачала головой и подумала, что хотя частенько она сама вызывала гнев мужа, но он никогда не применял силу, чтобы отомстить.

— Нет, я не могу в это поверить.

— Однако это правда. Вы же не знали ее, какая она была раньше. И как изменилась после замужества. Он всегда пытался запереть в клетку ее дух и погасить ее внутренний огонь. Она боролась единственным возможным способом — не поддавалась ему. Но, стараясь освободиться, она сходила с ума и порой казалась совсем дикой.

— Но все говорят, она была не просто дикая, а сумасшедшая, — тихо сказала Софи. — А если это и правда, то очень печальная.

— Он сделал Элизабет такой.

— Однако вы не можете осуждать Рейвенвуда за ее болезнь. Сумасшествие — это в крови, милорд.

— Нет, — стоял на своем Уэйкот. — Ее смерть — дело рук Рейвенвуда. Она могла бы жить, если бы не он. И он заслуживает мести за свое преступление.

— Какой вздор! — возмущенно проговорила Софи. — Ее смерть — случайность. Вы не должны бросаться такими обвинениями. Вы знаете, что подобные заявления способны принести вам неприятности.

Уэйкот покачал головой, будто хотел освободиться от тумана. Казалось, его глаза потухли. Он провел рукой по волосам:

— Послушайте меня, Софи. Я, конечно, выгляжу глупо, распинаясь тут перед вами.

Сердце Софи потянулось ему навстречу, когда она догадалась, что заставляет его бросать эти дикие обвинения.

— Вы, наверное, очень-очень любили ее, милорд.

— Больше жизни, — проговорил Уэйкот усталым голосом.

— Мне очень жаль вас, милорд. Очень жаль. Это все, что я могу вам сказать.

Виконт слабо улыбнулся:

— Вы добры, Софи, очень добры. Я начинаю верить, что вы действительно понимаете меня. Я не заслужил вашей доброты…

— Да, Уэйкот, ты, конечно, не заслужил. — Голос Джулиана, точно лезвие ножа, прорезал ночь.

Он вышел из-за кустов, снял руку Софи с рукава Уэйкота. Бриллиантовый браслет блеснул на запястье, когда он властным движением взял свою жену под руку.

— Джулиан, пожалуйста! — воскликнула Софи, испуганная его грозным видом.

Он не обратил на нее никакого внимания. Кроме виконта, для него сейчас никого не существовало.

— Моя жена питает слабость к тем, кто, по ее мнению, испытывает боль. Но я больше никому не позволю воспользоваться этой слабостью. И тем более тебе, Уэйкот. Ты понял меня?

— Да. Спокойной ночи, мадам, благодарю вас. — Уэйкот грациозно поклонился Софи и крупными шагами удалился в темноту сада.

Софи вздохнула:

— Джулиан, не было никакой необходимости устраивать сцену.

Джулиан выругался про себя, увлекая ее к дому:

— Нет необходимости устраивать сцену? Софи, ты не понимаешь, что я вот-вот потеряю терпение. Я, кажется, ясно сказал, что не хочу видеть тебя рядом с Уэйкотом.

— Он вышел за мной в сад. А что я должна была делать, по-твоему?

— А почему ты, черт побери, одна выходишь в сад? — вопросом на вопрос ответил Джулиан.

Софи молчала. Не могла же она сказать, что хотела выудить из лорда Аттериджа побольше информации.

— Было очень жарко в зале, — нашлась она, пытаясь сочинить что-то правдивое, чтобы не краснеть от собственной лжи.

— Ты должна знать, что нельзя уходить одной. Где твой здравый смысл, Софи?

— Ох, милорд, я начинаю подозревать, что брак может оказать неблагоприятное воздействие на удивительную способность мыслить здраво.

— Это не Хэмпшир, чтобы свободно бродить, где тебе вздумается.

— Да, Джулиан.

Он застонал:

— Когда ты говоришь таким тоном, я понимаю, что кажусь тебе занудой. Софи, я понимаю также, что читаю тебе слишком много нотаций. Но ты сама вынуждаешь меня делать это. Почему ты всегда попадаешь в такие ситуации? Может, хочешь доказать мне, что я не имею права контролировать поступки своей жены?