Элизабет Хойт - Обольстить грешника

Она посмотрела на него расширившимися глазами:

— Нет. О нет! Маус так привязан ко мне. И он никогда никого не кусал.

Джаспер усмехнулся:

— Значит, я имел честь оказаться первым.

— Что вы с ним сделаете?

— Пусть пока немного остынет.

И снова ее лицо оставалось непроницаемым. Он догадывался, как много значила для нее эта собачонка: возможно, в этом мире она была ее единственным другом, хотя он понимал, что жена ни за что в этом не призналась бы.

— Где вы его достали?

Она долго молчала, он подумал было, что так и не получит ответа.

Мелисанда вздохнула:

— Он был одним из щенков, найденных в конюшне моего брата. Старший конюх хотел утопить их — сказал, что у них тут достаточно крысоловов. Он положил щенков в мешок, а другой конюх пошел за ведром воды. Я вошла в конюшню, когда щенки как раз выбрались из мешка. Они бросились в разные стороны, и люди с криками бегали за ними, стараясь поймать этих несчастных. Маус сразу же подбежал ко мне и зубами ухватился за подол моего платья.

— Так вы его спасли, — подвел итог Джаспер. Она пожала плечами:

— А что мне оставалось делать. Боюсь, Гарольд был не очень доволен.

Да уж, можно не сомневаться: ее занудливому брату едва ли нравилось иметь собаку в своем доме. Но Мелисанда, надо думать, не обращала внимания на его жалобы и просто делала то, что считала нужным, и бедному Гарольду, в конце концов, пришлось уступить: его жена была чрезвычайно настойчива, когда принимала какое-нибудь решение.

— Вот мы и приехали, — тихо проговорила она.

В размышлениях он не заметил, как они подъехали к дому.

— Я распоряжусь, чтобы лакей внес Мауса в дом. — Он поймал ее взгляд, чтобы она могла убедиться в его непреклонности в этом деле. — Не выпускайте его и не трогайте, пока я не скажу, что он уже не опасен.

Она кивнула с серьезным и величественным видом королевы. Затем повернулась, не дожидаясь его помощи, вышла из кареты, и не спеша, стала подниматься по ступеням. С поднятой головой, расправленными плечами и прямой спиной, она, как ни странно, казалась Джасперу очень соблазнительной.

Он нахмурился, неслышно выругался и последовал за женой. Может быть, он и выиграл этот раунд, но почему-то чувствовал, будто потерпел позорное поражение.

Маус заливался лаем.

Мелисанда поморщилась, когда Салли воткнула шпильку в ее волосы. Лай звучал приглушенно, потому что доносился из помещения, находившегося тремя этажами ниже. Вейл запер Мауса в небольшой каменной кладовке рядом с погребом. Маус начал лаять сразу, как только его заперли. Вероятно, понял, что его не скоро отсюда выпустят. И с этой минуты лаял беспрерывно до самого вечера. Время от времени он умолкал, как бы прислушиваясь, не спешат ли к нему на помощь, но, разочарованный в своей надежде, снова начинал лаять. И с каждым разом его лай становился громче прежнего.

— Шумный песик, не правда ли? — заметила Салли. Ее не особенно расстраивал этот лай.

Может быть, слуги не так чувствительны, как она, думала Мелисанда.

— Его никогда раньше не запирали.

— Тогда это пойдет ему на пользу. — Салли воткнула еще одну шпильку и отступила, придирчиво осматривая свою работу. — Мистер Пинч говорит, что скоро сойдет с ума от этого лая.

Это прозвучало так, будто ее камеристку радовал этот факт.

— А лорд Вейл вернулся? — спросила Мелисанда.

— Да, миледи. Полчаса назад. — Салли начала прибирать на туалетном столике. Мелисанда встала и прошлась по комнате. Неожиданно Маус перестал лаять, и она затаила дыхание.

Но он залаял снова.

Вейл запретил ей приближаться к терьеру, но она не представляла, как долго еще сможет выдержать страдания Мауса.

В дверь постучали.

— Войдите. — Она повернулась и посмотрела на дверь. Появился Вейл. Хотя он вернулся совсем недавно, но, судя по влажным волосам, успел умыться и переодеться.

— Добрый вечер, моя возлюбленная жена. Не хотите ли вместе со мной навестить узника?

Она расправила юбки и кивнула:

— Да, пожалуйста.

Он отступил в сторону, и она пошла вниз по лестнице, слыша лай, становившийся по мере их приближения все громче.

— Я беру на себя смелость попросить вас об одном одолжении, миледи, — сказал Вейл.

— О чем именно?

— Я хотел бы, чтобы вы не вмешивались в наши с Маусом отношения и позволили обращаться с ним так, как я считаю нужным.

Она сжала губы. Маус признавал только ее одну. Что, если терьер снова укусит Вейла? Ее муж казался великодушным человеком, но она чувствовала, что его терпение не бесконечно.

— Мелисанда?

Она повернулась к нему. Он стоял на лестнице, ожидая ее ответа. Его бирюзовые глаза блестели. Она судорожно кивнула:

— Как вы желаете.

Он шагнул с последних ступеней и, взяв ее за руку, направился к кухне.

В коридоре, который вел в помещения для слуг, было довольно темно. Наконец, пройдя этот длинный коридор, они дошли до кухни. Это было просторное помещение, одну сторону которого занимал большой камин с выложенной кирпичом аркой. Два окна, выходившие на задний двор, пропускали достаточно света, чтобы днем в кухне было светло. А сейчас свечи поддерживали угасающий, падавший из окон свет.

Кухарка, три посудомойки, несколько лакеев и дворецкий были заняты приготовлением обеда. Когда они вошли, кухарка уронила ложку в горшок с кипевшим супом, а остальные застыли на месте. Снизу доносился лай Мауса.

— Милорд? — заговорил Оукс.

— Я не хочу мешать вам, заниматься своими делами, — сказал Вейл. — Я пришел сюда только из-за собаки моей жены. Пинч, — позвал он.

Камердинер, сидевший у камина, поднялся со своего места.

— Ты нашел мясные обрезки?

— Да, милорд, — ответил мистер Пинч. — Кук была очень добра и дала мне немного говядины, оставшейся после ужина. — Он вынул завязанный в узелок носовой платок.

Мелисанда кашлянула.

— По правде говоря… Вейл взглянул на нее:

— Да, моя дорогая?

— Если это для Мауса, то он любит сыр, — извиняющимся тоном проговорила она.

— Преклоняюсь перед вашими знаниями. — Вейл повернулся к кухарке, которая хлопотала над своим супом. — У вас найдется кусочек сыра?

Кухарка присела:

— Да, милорд. Энни, принеси из кладовой ту головку сыра.

Посудомойка убежала в соседнюю комнату и вернулась с головкой сыра чуть меньше ее собственной. Она положила ее на кухонный стол и осторожно развернула салфетку, в которую сыр был завернут. Кухарка взяла острый нож и отрезала кусок.

— Столько годится, милорд?

— Вполне, миссис Кук. — Вейл улыбнулся женщине, и ее щеки порозовели. — Я навеки у вас в долгу. Ну а теперь, мистер Оукс, покажите мне подвал.

В сопровождении дворецкого они прошли через кладовую и оказались у двери, которая открывалась на короткую лестницу, ведущую в полуподвал.

— Берегите голову, — предупредил Вейл Мелисанду. Сам же он, спускаясь по этим ступеням, согнулся почти вдвое. — Спасибо, Оукс. А теперь можете нас оставить.

Дворецкий явно почувствовал облегчение.

Подвал был выложен холодным сырым камнем. По его стенам тянулись полки, заставленные всякими видами пищи и вина. В одном углу находилась небольшая деревянная дверка, за которой томился Маус. Услышав их шаги по лестнице, он перестал лаять, и Мелисанда представила, как он стоит за этой дверью, склонив набок голову.

Вейл посмотрел на Мелисанду и приложил к губам палец. Она кивнула, крепко сжимая губы. Он усмехнулся и немного приоткрыл дверь. В щель мгновенно высунулся черный носик. Вейл присел на корточки и отщипнул кусочек сыра.

— Ну, сэр Маус, — тихо сказал он, протягивая ему сыр, — вы обдумали ваши прегрешения?

Носик дернулся, Маус очень осторожно взял из руки Вейла сыр и исчез.

Мелисанда ожидала, что Вейл войдет в эту комнатку и заберет собаку, но он сидел на корточках и терпеливо ждал, как будто у него на этом свете не было других дел.

Прошло несколько секунд, и черный беспокойный носик показался вновь. На этот раз Вейл держал сыр так, что песик не мог до него дотянуться.

Затаив дыхание, Мелисанда ждала. Маус был ужасно упрямым, но он обожал сыр. Песик носом толкнул дверь. Теперь человек и собака смотрели друг на друга. Первым сдался Маус, он вышел и взял у Вейла второй кусочек сыра. Но тотчас же попятился на несколько шагов и, отвернувшись, с жадностью съел сыр. Теперь Вейл держал сыр на открытой ладони. Маус осторожно подошел и, поколебавшись, взял следующий кусочек.

Пока он его жевал, Вейл, едва касаясь, погладил собаку по голове. Казалось, Маус отнесся к этому спокойно или просто ничего не заметил. Вейл достал из кармана длинный тонкий кожаный ремень. На одном конце его была петля. Когда Маус подошел за следующей порцией, Вейл ловко накинул петлю ему на шею так, что она надежно, хотя и не туго облегла его шею, и дал ему еще сыра.

К тому времени, когда был съеден весь сыр, Маус позволял Вейлу гладить все его маленькое тельце. Вейл встал и похлопал себя по бедру:

— Тогда пойдем.

Он повернулся и пошел из подвала. Маус бросил озадаченный взгляд на Мелисанду, но поскольку он был на поводке, то был вынужден идти за Вейлом.

Мелисанда удивленно покачала головой и последовала за ними. Вейл прошел через кухню и вышел из дома через черный ход. Здесь он ослабил поводок настолько, чтобы Маус мог сделать свои дела.

Затем смотал поводок и улыбнулся Мелисанде:

— А теперь поужинаем?

Ей оставалось только кивнуть. Благодарность переполняла ее душу. Вейл приручил Мауса, показал свою власть над собакой, и все это, не причиняя боли терьеру. Она знала очень мало мужчин, которые бы снизошли до этого. Для того, что сделал он, требовались ум, терпение и немалая доля сострадания. Сострадание к собаке, которая только что утром укусила его. Если бы она уже не любила его, то полюбила бы сейчас.

Маус лежал под столом у ног Джаспера. Поводок был намотан на его запястье, и он каждый раз натягивался, когда терьер предпринимал бесплодные попытки подойти к своейхозяйке. Сейчас он лежал, положив голову между лап, и время от времени издавал трагические вздохи. Джаспер чувствовал, что больше не может сдержать улыбку. Он понял, почему Мелисанда любила это маленькое существо. Маус обладал неимоверной притягательностью.

— Вы намерены снова отсутствовать этой ночью? — спросила Мелисанда, сидевшая напротив него.

Она смотрела на него поверх бокала своими затуманенными и таинственными глазами. Он передернул плечами:

— Возможно.

Джаспер уставился на ростбиф, который резал на своей тарелке. Она действительно хочет знать, почему он всегда уходит из дома и не возвращается до раннего утра? Или просто думает, что он где-то пьянствует? Мрачные мысли. Особенно теперь, когда его не привлекают игорные притоны и балы, которые он посещал когда-то каждый вечер. Но еще сильнее он ненавидел черные ночные часы.

— Вы могли бы остаться, — сказала Мелисанда.

Он взглянул на нее. Ее лицо было спокойно, она неторопливыми движениями разламывала и мазала маслом булочку.

— А вы хотели бы, чтобы я остался? — спросил он. Она подняла брови, не отрывая взгляда от булочки.

— Возможно.

Он почувствовал, как напряглись мышцы его живота только от этого одного, чуть насмешливого слова.

— А что мы будем делать, моя милая жена, если я останусь с вами?

Она пожала плечами:

— О, существует многое, чем бы мы могли заняться.

— Чем же, например?

— Можем играть в карты.

— Вдвоем? Не очень интересная игра.

— Шашки или шахматы? Он поднял бровь.

— Мы могли бы поговорить, — спокойно продолжала она. Джаспер отхлебнул вина. Днем он ухаживал за ней, но почему-то мысль о возможности провести вечер в разговорах с ней смущала его. Его демоны бывали особенно свирепы по ночам.