— Позвольте мне об этом судить. Эрит взял Оливию за подбородок и заставил поднять голову. К его восхищению, она не отвела, глаза, храбро встретив его взгляд.

— И вам не любопытно узнать, каково нам будет вместе? Все та же ироничная усмешка скользнула по ее губам.

— Особы моей профессии довольно быстро лишаются любопытства, милорд.

— Тогда примите вызов, потому что вы женщина, способная меня укротить. Было бы малодушно сложить оружие прежде, чем мы успели схватиться друг с другом. Насколько я заметил, вы запугали горсточку молокососов и вьете из них веревки. Так испробуйте ваши чары на более сильном противнике. Почему бы вам, не поставить на колени ужасного графа Эрита, это исчадье ада?

Оливия насмешливо фыркнула.

— Вы убеждены, что добиться этого мне будет так же трудно, как долететь до луны?

— Но мне очень хотелось бы посмотреть, как вы попытаетесь, Оливия. Вы еще не устали от легких побед?

— Вы думаете, что много знаете о мужчинах, деливших со мной постель?

— Истинный спортсмен не отказывается от состязания.

— Если вы сейчас скажете, что готовы вспрыгнуть в седло и скакать, клянусь, я дам вам пощечину.

Эрит снова рассмеялся. С каждым мгновением он все больше восхищался этой женщиной.

— Я никогда не позволил бы себе подобной грубости, мисс Рейнз.

— О да, вы ведь образчик благопристойности, — сухо парировала Оливия.

— Не всегда. Надеюсь, вы разрешите мне это продемонстрировать. — Эрит чуть помедлил. Днем раньше он не поверил бы, что ответ на следующий вопрос будет так для него важен. Не поверил бы даже час тому назад. — Так до завтра?

Оливия надменно вскинула голову. В глазах ее светился вызов.

— До завтра.

Глава 3

Остановившись на повороте изящной резной лестницы, Оливия посмотрела вниз, в холл. Наступил вечер, и лорд Эрит только что прибыл в ее новое обиталище — прелестный маленький особняк вблизи Ридженс-парка.

Граф стоял внизу, на выложенном черно-белой плиткой полу. Этот дьявол был по-настоящему красив. Он передал дворецкому трость и шляпу, его густые темные волосы сверкали в мягком свете ламп.

В вечернем костюме он выглядел великолепно. Черный сюртук и брюки, белоснежная сорочка, высокий галстук. Вышивка на его сером шелковом жилете отливала серебром в сиянии светильников. Он поднял голову, глядя на тонкую фигуру, застывшую на лестнице, и серые глаза его вспыхнули голодным огнем.

— Оливия. — В звучном низком баритоне графа слышалось злобное торжество. В его позе читалось самодовольство обладателя. Собственника. Владельца дома, владельца самой Оливии. Охваченная гневом, она высоко вскинула голову, хотя желудок ее свело в тугой узел.

«К черту нерешительность. Помни, кто ты такая и кто он, — сказала себе Оливия. — Эрит всего лишь мужчина. Чем он может тебя удивить? Все, что случится этой ночью, тебе уже знакомо до оскомины». Оливия знала: когда начнется скучный старый танец, до которого так падки мужчины, она легко войдет в роль, давно ставшую для нее привычной. И все же рука ее сжала перила так крепко, что костяшки пальцев побелели.

Дворецкий незаметно удалился, оставив господ одних. Оливии пришлось приложить усилие, чтобы скрыть дрожь в голосе:

— Милорд.

— Простите, что опоздал. Семейные неурядицы.

Оливия удивленно нахмурилась. К чему эти извинения? Эрит платит ей за ожидание и вправе устраиваться как ему удобнее.

— Не важно.

Оливия возвышалась над Эритом, словно Джульетта на балконе, беседующая с Ромео. Промелькнувшая мысль оставила кислый вкус во рту. Ни Оливия, ни граф не были юными невинными созданиями, пылающими страстью. Они не были влюбленными. Истинная любовь между мужчиной и женщиной так же нереальна, как полные вожделения нарисованные боги Перри. Оливия хорошо усвоила этот урок, долгие годы, исполняя прихоти своих покровителей.

Эрит не сводил с нее неподвижного взгляда. Этот жадный взгляд обжигал ее кожу, словно лижущие языки пламени. В нем читалось безмолвное желание. Оливия не сказала бы, что в этом взгляде не было страсти. По крайней мере, страсти приземленной, плотского вожделения. Оливия слишком часто видела это выражение на лицах мужчин, чтобы ошибиться.

Она призвала на помощь то холодное спокойствие, что всегда служило ей опорой, когда приходилось развлекать любовников. Но к ее ужасу, ей никак не удавалось справиться с собой. Ее душили гнев и страх. Ее ладонь, опиравшаяся на сверкающие перила красного дерева, взмокла, стала липкой.

Быть может, это бесцеремонные поцелуи Эрита лишили ее мужества? Из-за них прошлой ночью ей снились кошмары, от которых она проснулась в холодном поту.

Возможно, ей не по себе, оттого что долгие месяцы она обходилась без любовника? В последнее время перерывы между ее связями неуклонно становились все длиннее. Лондонский свет объяснял ее разборчивость желанием поднять себе цену, но в действительности в ее поступках не было расчета. С каждым годом Оливии становилось все мучительнее делить постель с мужчинами.

А может, великой Оливии Рейнз настало время сложить оружие и положить конец крестовому походу против мужчин? У нее достаточно денег, и, видит Бог, она устала от этой пустой жизни. Устала неимоверно.

Но прежде придется пережить эту ночь, чтобы сохранить за собой репутацию холодной покорительницы сердец. А затем и остальные ночи, пока она не подчинит лорда Эрита своей воле и не отбросит, как пустую ореховую скорлупку.

Покончить с этой постылой игрой было чертовски соблазнительно, но Оливия собиралась уйти со сцены с триумфом. Она не сбежит, трусливо поджав хвост, как побитая собака. Нет, она одержит очередную победу над любовником и покончит с прошлым в сиянии славы. Этого требует ее гордость.

Повисло неловкое молчание, наполненное темными потоками желания и сопротивления. Оливия заставила себя заговорить первой.

— Вы подниметесь?

— С удовольствием.

Она старалась не придавать значения тому, как Эрит произнес слово «удовольствие». Его голос звучал очень низко. Мягкий и звучный, он заставил ее сердце взволнованно затрепетать.

Взметнув юбками цвета жженого сахара, она повернулась и зашагала вверх по лестнице. Готовя Оливии достойный прием, Эрит заказал у ее любимой портнихи изысканные туалеты. Должно быть, он потратил целое состояние, чтобы получить платья так быстро.

Оливия шла, не оборачиваясь, слыша за собой шаги графа. Размеренную тяжелую поступь. Куртизанку охватила дрожь: неумолимый шум шагов, будто бездушный стук печати, закреплял права Эрита на нее.

Она задержалась у закрытой двери. Граф подошел так близко, что она могла различить его запах — легкий аромат чистого тела и сандалового дерева. Холодный пот выступил у нее на затылке, под волосами, уложенными в высокую прическу. Оливия стояла к графу спиной, боясь показать свою уязвимость.

Должно быть, она сошла с ума. Она не испытывала такого страха, оставаясь с любовником, с тех пор как была еще юной девушкой. Боже, если она не возьмет себя в руки, то окажется совершенно беззащитной. А Оливия знала по собственному горькому опыту, как обращаются мужчины с беззащитными женщинами.

Она попыталась выровнять дыхание, проклиная предательскую дрожь. Эрит был достаточно умен, чтобы заметить мельчайшее проявление слабости.

Он был врагом. Как и все мужчины.

«Смелее, Оливия».

Расправив плечи и приняв бесстрастный вид, она обернулась к Эриту.

— Слуги приготовили прекрасный ужин.

Эрит не улыбнулся, его лицо выражало решимость.

— Позже.

Его заносчивость распалила гнев Оливии. Наконец-то, слава Богу, в ней вновь пробудилась опасная сирена, прославленная куртизанка, а не испуганный ребенок, оставшийся в далеком прошлом.

— Мы не животные, милорд, которые бездумно спариваются в поле, не соблюдая ритуалов. Любовная связь — произведение искусства.

— Черт возьми, вы несете полнейшую ахинею, мисс Рейнз.

Оливия раздраженно вздохнула.

— Таковы мои правила, лорд Эрит. Будет ужин, беседа, возможно, немного музыки, затем я удалюсь к себе, чтобы совершить необходимые приготовления, а вы придете и получите свое удовольствие. Удовольствие, которого прежде не давала вам ни одна женщина.

— Хвастливое обещание. — Похоже, слова Оливии не произвели впечатления на графа.

Проклиная про себя этого циничного дьявола, Оливия понизила голос до соблазнительного шепота, похожего на мурлыканье.

— Вас ждет упоительное наслаждение, о котором вы не помышляли даже в самых безудержных мечтах, если вы уступите моему желанию и позволите мне самой все устроить.

Оливия толкнула дверь, не особенно надеясь, что ее щедрые посулы убедили графа. Дверь бесшумно распахнулась, открывая взгляду комнату, залитую золотым сиянием свечей. В воздухе витал густой аромат гиацинтов, фрезий и цветущей вишни. Весенние цветы в вазах источали головокружительный аромат, придавая оттенок невинности свиданию, далеко не невинному. На красном китайском лаковом буфете теснились блюда с закусками — щедрый холодный ужин. Рядом в ведерке со льдом охлаждалась бутылка шампанского.

Стараясь держаться как можно увереннее, Оливия вошла в будуар, ожидая, что граф последует за ней. В глубине комнаты виднелась приоткрытая дверь в спальню, где среди цветов простиралась широкая кровать, уже застеленная простынями.

Оливия остановилась посреди будуара и обернулась к лорду Эриту. Ее прямая спина, вздернутый подбородок и твердый взгляд выражали полнейшую невозмутимость. Граф стремительно переступил порог, но не остановился. Крепко сжатые челюсти, насупленные брови и сверкающие глаза выдавали решимость одержать верх над строптивой любовницей.

Оливия и не подумала отступить, хотя Эрит шел прямо на нее. Лишь в последний момент, когда, казалось, граф вот-вот ее растопчет, она слегка попятилась.

Осознав, что этот невозможный мужчина все же заставил ее спасовать, она резко остановилась. Но Эрит все наступал, словно задался целью сбить ее с ног. Оливия неохотно сделала шаг назад, потом другой.

С каждым шажком дверь в спальню позади нее становилась все ближе.

— Что вы делаете? — холодно спросила Оливия.

— Глупый вопрос, мадам. — В голосе Эрита звучала такая беспощадная жесткость, что у Оливии по спине поползли мурашки, а волоски на коже встали дыбом. Она и прежде догадывалась о темной стороне натуры графа, но теперь, оставшись с ним в доме наедине, отчетливо поняла, что Эрит намерен поступать, как ему вздумается, не спрашивая ее согласия.

Разумеется, он не собирался считаться с ее желаниями. Ведь он заплатил целое состояние за ее тело, а она приняла условия сделки.

— Милорд, я сказала вам, чего хочу, — возразила Оливия с прежней властностью в голосе. Она сделала попытку ускользнуть в сторону, но Эрит тотчас протянул руку, загораживая ей путь к отступлению.

— Да, сказали.

Оливия стиснула зубы, борясь со страхом и гневом.

— Я не… — Она попробовала увильнуть в другую сторону, но граф мгновенно встал перед ней, образуя заслон. — Черт возьми, милорд, я не овца! Прекратите меня пасти!

Уголки губ Эрита дрогнули в усмешке.

— Если вы настаиваете.

Ей бы следовало знать, что бросать Эриту открытый вызов не лучший путь достигнуть своей цели. Оливия с ужасом заметила, как сузились его глаза, а рот сжался в жесткую линию. В следующее мгновение граф легко оторвал ее от пола и подхватил на руки, всколыхнув облако желтого шелка.

Впервые увидев Эрита в салоне Перри, Оливия отметила, что этот человек очень силен физически. Но только теперь, когда он поднял ее на руки, словно куклу, она поняла, какова его истинная мощь. Вздувшиеся буграми мышцы на его груди и руках казались твердыми как камень.

От Эрита исходил жар, словно от раскаленного кузнечного горна.

— Опустите меня! — сдавленным голосом потребовала Оливия. Ее душил гнев.

— Нет. — Эрит наклонился и куснул ее за шею. Оливия вскрикнула, но не отболи, а от унижения. Собственная беспомощность приводила ее в ярость.

— Я ждал этого с первой минуты, как только вас увидел. — Граф стремительными шагами направился к открытой двери в спальню.

— Но это случилось всего лишь позавчера, — возмутилась Оливия, силясь вырваться.

— С тех пор прошла целая вечность. — Усилив хватку, Эрит отнес Оливию к кровати. — Прекратите извиваться, черт возьми. Вы же знаете, что я не причиню вам боли.

— Откуда мне знать? Вы ведете себя как дикарь. — Оливия закинула руку Эриту на шею и с силой дернула за темные кудри, закрывавшие высокий галстук. Она ожидала, что густые вьющиеся волосы графа будут на ощупь жесткими, но они оказались мягкими как шелк.