— О боже, о чём вы говорите! — порывисто встревает маменька в разговор, жалея дочь. — Николя, она наш ребёнок. Житейская мудрость в тебе должна возобладать.

Почувствовав её поддержку, Таня ринулась в новую атаку.

— Но… послушайте! Папа, это не справедливо, вы сами обещали, вы всегда обещали, что я по своему выбору выйду замуж. Нельзя ломать мой характер, так вы меня загоните в вечную зависимость от кого-нибудь, наперекор здравой логике.

Видно обида его была не маленькой, если отец продолжал выговаривать:

— Такого сраму натерпелся, врагу не пожелаю, ты мерзавка, разбила мне сердце и опозорила меня… Ступай вон с глаз. Ты просто истеричка. — Заложив руки за спину, он быстрыми шагами мерил залу.

Барон посмотрел на него с изумлением. «Пора бы уж и угомониться, с чего в самом-то деле развоевался. Опять же прогоняя не ушёл сам, значит игра, но девочка не понимает этого и вне себя от горя. Ещё несколько минут и она потеряет сознание». Серж милосердно вмешался, чтобы положить конец её страданиям.

— Ну вот что князь, — не выдержал Серж, отправляя жену за свою спину, — перестаньте орать и ругаться, при чём на собственную дочь. Тем более ваш пыл не к месту, ведь мы попросили прощения. Мы венчаны. Да, пришлось тайно с уводом, но вы сами виноваты. И ваши упрёки неуместны, потому как до этого я никого не похищал и опыта в таком деле, ровно, как и в женитьбе не имею. Княжна моя судьба, я не мог её отдать тому квадратному бородачу. Это было бы не справедливо не только по отношению ко мне, но и к ней. Нам решительно ничего от вас не требуется. Но ваша дочь и я уважительно относимся к вам и вашему роду, поэтому и пришли. Нам, безусловно, будет горько осознавать то, что вы так с нами поступили, и отказали нам в любви и прощении, но мы примем это и переживём.

Изумлённый князь поджал губы и отвернулся. Отзываться он не спешил. На его лице было написано: «Безусловно он прав, но какой наглец». Княгиня, постояв в раздумье, подошла к нему и, пошептавшись, смерив их тёплым взглядом, вышла. «Интересно, чем она его достала?» — раздумывал, утешая жену Серж. А разгадка была проста. Княгиня первый раз за всё время супружества, припугнула возможностью отказать ему в ложе. Такого он не ожидал. Был убеждён: страстные поцелуи жены всегда к его услугам. Вернулась она со старой иконой. Алексей, поймав взгляд барона, подмигнул. Княгиня подала знак, чтоб подошли. Таня была счастлива. «Отец всегда так, сначала кричит, а потом добреет». — Шептала она. Серж, спрятав улыбку, чмокнул её в щёчку. Ему что, лишь бы она была довольна. Их благословили и простили. И потекла будняя, почти спокойная жизнь. Таня хозяйничала в доме. Помня, как это делала мама, контролировала служанок натирающих до зеркального блеска полы, начищающих столовое серебро, а также выбивающих подушки и ковры. Заглядывала на кухню, откуда доносились соблазнительные запахи. Так, по крайней мере, не надоедая мужу, она пока не скучала. Они почти каждый день выезжали. Слушали оперу и были заворожены музыкой. Любовались восхитительными ярусами люстр. И, разумеется, теми кто сидел рядом. Принимали приглашения правда не все и приглашали сами тоже не всех. С особым интересом посещали художественные выставки. Развлекались на многолюдных балах. С удовольствием наблюдали за маршами военных. Их брак, наделавший много шума и привёдший в изумление общество, оказался событием из событий. Ни больше ни меньше! О нём говорили много и везде. Когда у них не было особых планов на вторую половину дня, они укладывались на кушетку и читали вслух или просто шли гулять.

Глава 29

Шумела в полную силу весна и цвела точно сумасшедшая вишня. Из садов за каменными заборами шаловливый тёплый ветерок несёт по улицам цветочный запах. Гудят пчёлы, и выводит свою жуткую песню шмель. Узкие улочки совершенно засыпаны белыми лепестками. Таня любила бродить в ту пору по ним. Серж занимался своими доходными делами, иногда ради дела или забавы, пропадая в Английском клубе. Она не перечила и не требовала его присутствия рядом каждую минуту. Разве она не понимала, что молодому мужчине необходимо какое-то время иметь свою отличную от её жизни. Сама она, с его согласия разумеется, тоже наносила визиты родне и знакомым. Таня видела клуб издалека и опять же Серж рассказывал… А раз, переодев её в мужское платье, взял с собой. Тут уж она всё рассмотрела. Вход в него сторожат каменные львы на воротах особняка. Клуб не всегда посещали ради времяпровождения. Там можно было услышать последние новости, почитать газеты, а так же потолковать со знающими людьми о политике и заграничных известиях. В прихожей обязательно вывешивался список, кого лишали права посещения. Наказывались в первую очередь те, кто не заплатил за билет. Штраф был огромен. Так что все эмоции выплёскивались тут. В самом же клубе царила роскошь и мёртвая тишина. Кроме «инфернальной», где кипела азартная игра на наличные. Время от времени играющие взмахом руки подзывали лакеев, которые бесшумно вырастали перед господами. Лакей исчезал и рядом с игральным столом появлялся сервированный столик. Старые господа любили сидеть на диванах и наблюдать за происходящим издалека или дремать. Нет, Таня не могла на мужа пожаловаться. Он устраивал её во всём, кроме того противного места с камелиями. Правда в последнее время стала чувствовать, что барон отдаляется от неё: он позже обычного стал возвращаться из клуба, чаще его посещать. Был как-то неестественно спокоен. То чувство, что в связи с этим гнуло её, трудно было выразить словами. Она не могла знать, что Серж нарочно стал часто задерживаться в клубе, тяня время в ожидании, когда Таня выбьется из сил его ожидаючи и уснёт. Ему всё тяжелее и тяжелее было с ней находиться рядом. Да он чтоб спасти её пошёл на риск, рассчитывая на свои силы, но их остаётся всё меньше и меньше. Чтоб уберечься от соблазна владеть этим прекрасным цветком, он и держал себя от неё вдалеке. Ухитряясь не оставаться с ней наедине, он держался, но страдал. Напрасно он думал, что Таня наивна и не в курсе его хитрости. Вот и в этот вечер, она, помаявшись дома, оделась и, приказав приготовить карету, решила ехать к нему в клуб, вызвать Сергея и поговорить, дома у неё это не получается. Но смелости хватило только доехать до каменных львов охраняющих вход. Постояв не вдалеке, но, так и не решившись на такой шаг, повернула назад. Теперь она была уверена, что их брак идёт к распаду, что она связала его по рукам и ногам, а ему, конечно же, нужна свобода. Он порядочный, честный и добрый пожалел её, а она обрадовалась и восприняла всё всерьёз. Проезжая мимо церкви, где шла вечерняя служба, попросила остановить. Решив, что может сейчас её душе полегчает от возможности выплакаться перед иконой Спасителя или Божьей матери, она, выбравшись из кареты, отправилась туда. У ворот совершенно не было нищих. Лишь одна сухонькая, маленькая старушка стояла с протянутой рукой. Таня, было прошла её, собираясь подать по выходу из церкви, но потом раздумала и вернулась опустив ей в руку золотой.

— Помолись за рабу божью Татьяну и раба божьего, мученика Сергея.

Старушка подняла к ней лицо и на Таню глянули совершенно бесцветные глаза. И сама она вся была какая-то бесцветная. Что волосы, выбившиеся из-под платка, что рука, взявшая деньги. «Ни дать ни взять доброе привидение».

— Это очень много, сударыня. Вы наверняка ошиблись. — Остановил её такой же бесцветный, как и она сама голос.

— В самый раз. Непомерна велика моя печаль. Она не то чтоб гнула меня, просто беда в том, что тот груз не позволяет жить…

— Не печалься, княжна, твоя ноша не так тяжела, — глядя ей в глаза, проговорила чудная старушка. Пока Таня гадала, откуда женщина знает, что она княжна, та продолжала. — Вы можете наслаждаться счастьем, когда он двуногий, но ни в коем случае, не подпускай его к себе, когда он на четырёх ногах. Проклятие хозяйничает в собаке, но оно бессильно для человека. От человека родится только человек.

Таня закрыла руками лицо и всхлипнула, а когда она убрала ладони, нищенки не было перед ней. «Что она такое сказала? Ведь она что-то важное сказала?» — пыталась вспомнить княжна, ставя свечи и кладя поклоны перед иконами. Свечи вспыхнули ярко и ровно, капли воска, спеша и перегоняя дуг друга, потёкли к основанию. «От человека родиться человек. Не подпускать к себе, когда он на четырёх ногах…» Точно так она и сказала. Значит, все его страхи напрасны. Этот разговор не может быть совпадением. Это не сумасшествие. Она сказала именно про Сержа. Бог мой, я сегодня же могу стать его и родить ему ребёнка. Она так и сказала. «От человека родится человек». Выходит, оборотень получается в этом роду только, когда женщину использует собака. «Господи спасибо. Пресвятая дева, ты сжалилась надо мной, услышав мои мольбы». Не продолжительно помолясь, возбуждённая неожиданной встречей, спешно пройдя площадь перед церковью, торопливо забравшись в карету, она приказала ехать домой. Таня спешила. Потом весь вечер придумывала, как подступиться с разговором к Сержу, но так ничего и, не придумав, решила действовать старым женским способом, то есть напролом. Самой всё придумать и исполнить, чтоб он ну уж никак не смог отвертеться. «Для этого необходимо приготовиться», — немного успокоившись, решила она для себя и тут же заказала себя ванную с травами, приняв которую занялась своим видом. Перемерила несколько сорочек, но ни одной не осталась довольна. Тогда решилась обойтись вообще без неё. Так надёжнее. Накинув тонкий халат, забралась в постель, обхватив колени руками, принялась ждать барона. Час уходил за часом, а его всё не было. Как не приказывала себе не спать и дождаться, сон сморил. Очнулась от прохлады. Халат не грел, а лежала она, надеясь его дождаться, поверх одеяла. Соскользнув на пол, на цыпочках, прошла в его спальню. Открыла дверь спальни в спешке, не постучавшись и не раздумывая, подбежала к кровати. Серж был дома, спокойно похрапывая в кровати. Сбросив халат, она нырнула к нему. Серж по привычки прижал её к себе. Но вскоре руки, коснувшись её жаркого тела, полыхнули огнём и он, открыв глаза, изумлённо пробормотал:

— Что случилось? В чём дело, любовь моя?… Что с тобой?… Чем я могу служить тебе?…

Но Таня, с наполненными безумным счастьем глазами, не дав ему говорить, захватив губы в плен, ворвалась в его рот поцелуем. А потом выбухнула восторгом:

— Можешь, можешь… В сущности, я совсем немного знаю о таких вещах, но полагаю, что у нас всё будет чудесно…

Барон бросил взгляд на её невменяемое от счастья лицо и, наконец, сообразил о чём речь. Неприятные мысли проносились одна за другой в его испуганной голове. Но он воспринял эту обескураживающую её выходку с заметным самообладанием.

— Не надо торопиться, любовь моя, с выводами… Мы обсудим это в более спокойной обстановке.

— Серж, нет, нет, ты ничего не понял, — в новом порыве страсти бросилась она к нему.

— Ты с ума сошла, — вырвался из её объятий он. — Мы ж договорились, я не уступлю. Марш на свою кровать.

Но Таня засмеялась и, сбросив одеяло, прильнула к нему вновь. Её горячая и чистосердечная речь полилась на него водопадом:

— Серж, нам очень повезло, что я встретила её. Ты можешь любить меня совершенно безбоязненно. Лишь один запрет существует для тебя. Ты не должен прикасаться ко мне, будучи на четырёх ногах, то есть доберманом. От человека рождается человек, сказала мне она. Серж, очнись. Проклятие оборотня действует только для доберманов. Я хочу, чтоб ты любил меня и не ходил больше в тот дом. Или ты совсем не хочешь меня?!

Обалдевший от такого натиска барон тёр виски.

— Я — я в растерянности, — запинался он, бросая взгляд на её лицо. — Ты меня совсем с ума свела. Что твой маленький язычок такое болтает, и с каких источников ты такое путаное объяснение взяла на вооружение? — отстранившись от её горячего шёпота, пришёл в себя он, пытаясь удержать её руки на безопасном расстоянии от себя и не смотреть на голое тело жены.

Таня, захлёбываясь от восторга, объясняла:

— Мне чудная старушка у церкви сказала, я её не спрашивала, она сама сказала и тут же исчезла. Клянусь тебе Серж, так и было. Что ж ты за Фома неверующий такой. Она так слово в слово и сказала. Серж, я тебя так ждала. Я хочу быть твоей немедленно.

Таня впервые видела его таким неуравновешенным и даже злым. Разговор пошёл не по тому руслу, что мыслился ей: думала, обрадуется, расспросит, расцелует…

— Ты сама это придумала, — заявил он. — Я же предупреждал, что будет не легко. Я не знаю, что делать с тобой. Мне невыносима сама мысль, но раз ты так хочешь, давай, я куплю тебе любовника…

Лучше бы он этого ей не говорил!

— Серж, что ты говоришь… Как гадко. Я хочу быть только с тобой, и мы можем быть счастливы вместе. Прекрати упрямство. — Она, воспользовавшись его промедлением, прижалась вновь к его сильному телу, осыпав поцелуями.