— За имение, наследство и деньги. Не догадываясь и не предполагая о моей тайне, идя на хладнокровное убийство, он понял, что убив меня, будет владеть всем моим имуществом. Раненый я нашёл в себе силы застегнуть ошейник и, превратившись собакой, уйти. Он ничего не понял, а мне оказалось так гораздо проще спастись, нежели человеком. Спасибо вы нашли и приютили.

Она сокрушённо и медленно покачала головой, прижимая ладони к сердцу. Но непонимание и раздумье сменило любопытство. Именно так она смотрела на него — с большим любопытством.

— Я совсем запуталась, — потёрла она для картинки виски. — Ты действительно плохо выглядишь и рана вон на тебе, хотя не удивительно.

— У вас перестали дрожать руки, значит, вы думаете головой, — накрыл он её пальчики своей ладонью. Таня пыталась выдернуть, но у неё это плохо получилось. — Я не обижу вас, не волнуйтесь так. Отплачу добром за добро.

Серж надеялся на её сговорчивость и помощь, хотя иголки сомнения тоже кололи: «А если она всё же заупрямится?»

Дрожь действительно прошла, уступив место любопытству. «Интересно, кто этот симпатичный и такой таинственный незнакомец?» — подумала она, напуская на себя максимум равнодушия. Ведь кем-то в этом мире он есть?! Так устроены женщины — любопытство пересиливало страх. Сразу же, как только, более — менее, её сердце и голова успокоились, она принялась рассматривать его. Благородное лицо, жесты, говор… Решительно его не стоит бояться.

— Я знаю многих молодых людей, у меня имеется старший брат, но вас никогда не встречала ни в салонах, ни на приёмах, вы чужой…

— Ни на балах… Я ж вам, сударыня, говорил, что учился и обитал в Европе. Пока жив был отец, мы жили уединённо, не выезжая из поместья, стараясь держаться подальше от Москвы и света. Позже я выехал в Германию.

— Откуда же берутся… оборотни?

— На генетическом уровне. Отец был им. Прекратить это можно только одним способом. Нам нельзя иметь связь с женщиной.

— Почему? — захлопала она глазами.

— Чтоб не иметь последствий, то есть детей. А он не удержался. Очень любил мою мать. Она была не свободна… В результате вместо того, чтоб мучения рода на себе прекратить, он оставил после себя продолжение — меня.

У Тани непроизвольно вырвалось:

— Господи, как страшно и должно быть обидно…

— Я переживу, зато буду последним. Поэтому и говорю вам, меня не стоит бояться. Помоги мне, детка, достань одежду и спрячь у себя, пока я не поправлюсь окончательно и сориентируюсь в происходящем около моего имени и состояния.

Его откровенность и горячность с которой это было сказано успокоила. А его обращение «детка» даже умилило. Но княжна ещё колебалась. Придумывала на чём бы его поймать и к чему бы прицепиться. Спросила то, что первым пришло на ум:

— Вы крещёный? Хотя я, наверное, глупость спросила.

Ответ последовал без промедления.

— Крещёный.

— Как же это возможно? — пылко воскликнула она.

— Запросто, меня крестили сразу же после рождения. Я объяснял вам, княжна, никто не знал и надеюсь не узнает…

Таня сдалась. Чего ей в самом деле лезть на стену, если Бог его принял.

— Хорошо, тут у папа, есть кое какая одежда, правда, вышедшая из моды и ещё охотничий костюм. Халат тоже найду, только он такой тёплый, хотя, позволь, кажется, есть ещё один шёлковый.

— Отлично. Кое — каким гардеробчиком буду обеспечен, — расплылся в улыбке он.

Но она, придав своему голосу суровый тон, спустила его с небес на землю.

— Вам, сударь, придётся выполнять мои условия, — заявила она.

Он с покорой сложил руки на покрытой коричневыми волосами груди.

— Сударыня, с моей стороны было бы не вполне порядочно выставлять ещё и свои рога… Я заранее принимаю всё. И поскольку мы друзья, прошу перейдём на «ты».

— Принимается. Теперь мои условия. Первое, — спать придётся в моей комнате, чтоб не пригналась сюда маменька. Это будет мой конец. Второе, — выходить вы… ты из неё будешь только доберманом. А сейчас скажи мне, как твои раны?

— Почти зажило всё, как на собаке, — пошутил он.

— Голова в таком кавардаке совсем не помощник, завтра продумаю, куда тебя спрятать. — Пообещала она, укладывая гудящую головушку на подушку. «Интересно, какого цвета его глаза, у добермана были жёлто — коричневые, какие же у него?»

— Прошу не бойся… — долетел шёпот до её ушей.

— Вот ещё, я и не боюсь. Откуда такое проклятие на ваш род? — не выдержала всё же она приподнимаясь на локоть. Его красивое лицо с насмешливыми глазами в лунном свете выглядели мистически. Она зажмурилась. Лучше не смотреть. Так спокойнее.

— Это давняя и долгая история, я тебе когда-нибудь позже расскажу. Спасибо за то, что поверила и оставила. — Сергей смотрел на девушку, и ему почему-то очень хотелось, чтобы её непосредственность и вера в чудо продолжалась, хотя бы ещё немного.

— Время покажет, правильно или ошибочно было моё решение, — заявила она по — стариковски мудро.

Он обрадовано воскликнул:

— Таня, ты чудо.

Она промолчала. Он не торопил, вернее не смел торопить с разговором. Таня поняв, что он намолчался псом и сейчас жаждет поговорить, но не решается её утруждать, решила прекратить игру в молчанку. Она, разглаживая перед собой одеяло и стараясь смотреть тоже перед собой, а не туда, куда косили её глаза, прошептала:

— Ты свёл меня сегодня своим сюрпризом с ума.

Серж, смотря на неё в упор, но пряча улыбку, отшептался:

— Прости, но я сопротивлялся, как мог, а ты сама, свет мой, отстегнула ошейник.

Княжна промолчала. Что правда, то правда. Так оно и было. Не дождавшись ответа, он вздохнул.

— Отвернись, а то я не усну, — попросила она.

Она думала, что он будет оправдываться, а оно вот что…

— Если не увижу твоё лицо, не усну я, и опять же моей вины в том нет, ты сама приучила, — заявил он.

— Это как понимать? — подскочила она на подушке.

Он, сверкая белозубой улыбкой, объяснил.

— Спать в обнимку.

Она обрадовалась темноте. Сквозь тёмный бархат ночи он не видит краски на её лице.

— Тогда мне след, надеть на тебя опять ошейник и отправить на подстилку… — стараясь говорить ровно, прошептала она.

— Уговорила. Поворачиваюсь спиной.

— И на полметра не приближайся.

— Как жестоко.

— Серж…

Отбросив игру, он сделался совершенно серьёзным.

— Договорились, ягодка.

«Бедный, бедный молодой человек… Но самый замечательный из всех мужчин, обладающий самыми лучшими манерами, самый сдержанный и самый добрый», — засыпая думала она.

Разбудил её стук в дверь и бормотание за оной. Таня долго не могла понять и вспомнить, что произошло и почему она спит в объятиях этого красивого сильного мужчины. Девушка, не торопясь отзываться, разглядывала его ровное лицо, длинные пушистые ресницы и покрытую светлыми чуть рыжеватыми волосиками мощную грудь. «Никакой бы другой породой он быть не мог. Только доберманом». — Пронеслось в голове. — «Интересно, какие у него ноги и вообще рост. Так лёжа не очень определишь. Учитывая размеры пса, должен быть не малым». Сообразив, что он под одеялом голый, она покраснела и скоренько отодвинулась.

— Не стучите, я поднимаюсь, — прокричала она девкам, охаживающим кулаком дверь. — Принесите мне завтрак сюда и побольше.

По тому, как дёрнулись его ресницы, она поняла, что он проснулся, но тянет время, ожидая её реакции и действий. Сегодня она чувствовала себя с ним спокойнее и доверчивее. Вчерашнее общение сняло напряжённость, а мучительное раздумье нашло выход. Она уже поругивала себя, что могла думать о нём в плохом свете.

— Серж, просыпайся, не хитри, — провела она пальчиком по небритой щеке, тут же быстренько отдёрнув, испугавшись своего порыва. — Пока умоемся, нам принесут завтрак. Ты побудешь в спальне, я никого сюда не пущу. Прикажу, пусть накроют в комнате. Как только выйдут, я запру дверь и позову тебя.

— Не буду же я сидеть за столом голый, — ухмыльнулся он.

— Это необязательно. Я сейчас достану халат папа. Сама любила заворачиваться в него и поэтому он тут. Только отвернись, я встану.

— Княжна, не смешите меня, я видел вас всю и всяко.

Ей нечем было крыть.

— Это, правда, нахальные глаза добермана преследовали меня всюду, я предположить не могла…, но будем считать это понарошку, отворачивайся, иначе останешься без халата. Больше я не попадусь на твои фокусы.

— Уже не смотрю. Поторопитесь.

Достав халат и бросив его ему, она ушла к тазику с кувшином умываться.

— Давайте помогу, — раздалось сзади.

Она, обернувшись на такой приятный голос, подняла голову. Над ней навис Серж. «А глаза всё-таки зелёные с жёлто — коричневым ободком, — промелькнуло в голове. — Рост же опять только на такого Геракла и потянет».

— Спасибо и с добрым утром. Я обо всём на свете забыла сегодня и даже об уроках вежливости, — пролепетала она, передавая кувшин из дрожащей руки ему.

— Вы сегодня просто обворожительны. И ваш наряд вам к лицу.

Потом умывался он, а она поливала воду на руки и шею. «Может, если мне себя ущипнуть, всё исчезнет», — мучилась она, посматривая на плескающего на лицо воду парня. Но не тут-то было, Серж, умывшись, протянул руки за полотенцем. «Всё точно, миражи не требуют к себе внимание».

Марфа принеся еду, попыталась было пройти в спальню княжны, чтоб убрать постель, но Таня, перекрыв дорогу, объявила, что ещё поваляется немного и Марфе это сделать следует попозже. Удивлённо пожимая плечами, девка, оглядываясь на сопровождающую её до дверей княжну, ушла, а та торопливо защёлкнув засов, позвала:

— Серж, выходите.

— Что уже? — удивился такой расторопности он.

— Тс-с! — приложила она пальчик к его губам, показывая глазами на дверь.

Глава 6

Приклеившая ухо к той стороне двери девка, подпрыгнула. «Мужчина, откуда?» Но сколько потом не слушала, больше ничего ухо не расшифровало, хотя явно слышался за дверью разговор и переливающийся колокольчиком смех княжны. Правда и того, что ей попало на слух, уже достаточно, чтоб заняться изыскательным делом. «Это уж через край, назвать собаку человеческим именем. Надо всё хорошенько проверить, а иначе может быть беда. Барыня, осерчав, запросто выпорет».

После завтрака только Таня отправилась с доберманом на прогулку, как Марфа принялась обшаривать комнаты. Но кроме халата князя ничего подозрительного не нашла. Только это не в счёт, княжна любит в нём валяться. Заправив постель, перемыв и убрав набор для умывания, а так же забрав посуду после завтрака, она ещё раз проверила облазив со всей тщательностью комнаты, но тщетно. Никого. «Неужели она с собакой, как с человеком разговаривает? — осенила её догадка. — А я подумала уже Бог весть что». Вернувшись с прогулки и проведя уроки в своей школе, Таня отправилась с доберманом в комнату папа и, найдя, что искала, принялась рассматривать его одежду, выбирая пригодное для Сержа. Марфа проходя мимо и услышав её речь, заглянув, обмерла. Княжна, демонстрируя одежду папеньки доберману, спрашивала оного: подойдёт это или нет для носки. Тот сидел перед ней и спокойно посматривал на её вертения вешалками у себя под носом. «С ума сошла не иначе или игра у неё такая? — прикинула Марфа удивляясь. — А я уже панику себе организовала». Выбрав, что ей приглянулось, Таня, забрав вещи, ушла в свою комнату. Собака потащилась за ней хвостиком. Марфа еле успела спрятаться за дверь. Но доберман, унюхав её там, зарычал. Таня, заглянув за дверь, удивилась.

— Марфа, ты чего прячешься?

— Так боязно барыня, ходишь сама с собой разговариваешь, да вон с ушастым, — кивнула она на стоящего на стороже пса.

— Понятно, ты посчитала меня ненормальной. Ошибаешься, это я от скуки развлекаюсь так, игру себе выдумала.

— А-а?!

Смеясь, княжна забежала в свои комнаты и, сняв с добермана ошейник, отвернулась, давая ему возможность одеться.

— Ну и как я тебе? — прошептал он через несколько томительных минут над её ухом.

Она обернулась и с удивлением осмотрела вещи, ладно сидящие на его стройном теле. «Молодой человек хорошо сложен, умён и воспитан, жаль, что несчастен», — подумала она, но спросила о другом:

— Есть хочешь?

— А такой вариант возможен? — смущённо улыбнулся он.

— Прими меры безопасности. Запрись. Я схожу на кухню и принесу. Вернусь, постучу условным стуком, вот так, — показала она.

— Договорились.

Она принесла, взгромоздив на поднос пирожков, щей, ломоть свежего хлеба и четверть курицы, а ещё кувшин с морсом.

— Ешь.

— А ты? — вскинул он большие глаза.