– Я не исключаю такой возможности. – Твердо повторил он. – Но я прошу тебя почаще думать о том, что мальчику уже сейчас нужен мужчина. А мне Кирилл дорог не меньше, чем тебе.


     Да, Иван и в самом деле проводил в палате у Кирюши довольно много времени. И мальчик тянулся к нему – это было видно невооруженным взглядом.


– И потом, если что, то можно ведь и у меня жить, не обязательно здесь, у тебя. Давай хотя бы попробуем!


– С завтрашнего дня? – Анна улыбнулась, пытаясь смягчить напряженность их разговора.


     Иван молча глянул на нее и, ничего не ответив, сел и начал одеваться. Анна почувствовала, что он обиделся. Нет, бывало, конечно, что они были в чем-то не согласны друг с другом, бывало, что спорили, но это всегда касалось чего угодно, но не личной жизни. А тут Харламов сердился уже серьезно. Анна чувствовала это всем нутром. Ей вдруг даже показалось, что он сейчас просто встанет и уйдет. Она настолько четко представила себе эту картину, и такой холодок пробежал внутри, что неожиданно даже для самой себя, она подскочила на постели и обняла его сзади за плечи. Иван замер. Анна еще крепче сжала объятия. Несколько минут они сидели молча. Потом Анна прошептала ему куда-то в шею:


– Не обижайся, Ваня. Я… я и сама не знаю, чего мне надо. Но я очень хочу, чтобы все мы были счастливы, и чтобы всем нам было хорошо.


– Можно подумать, что я хочу чего-то другого. – Проговорил Харламов, по-прежнему не оборачиваясь. – Дура ты, Анька. Уж не знаю, что за жизнь у тебя была до меня, но такое ощущение, что ты была в тюрьме – настолько сильно ты дорожишь сейчас своей свободой.


     Анна разжала объятья, села, поджав под себя ноги.


– Уже не дорожу… – Тихо произнесла она. – Просто мне как-то страшно…


     Харламов повернулся, наконец, к ней. Посмотрел на присмиревшую и какую-то чуточку поникшую Анну. Потом щелкнул легонько по носу.


– Да ладно тебе, ты ведь у меня храбрый заяц! Разве тебе может быть страшно?


– Может, еще как может!


– Ну, так ты не трусь. Я же рядом.


     Он обнял ее и прижал к себе. Посидев так еще немного, Анна спохватилась:


– Вань, у нас же с тобой чай совсем остыл!


– Погреем, в чем проблема!


     Анна глянула на часы.


– Хотя какой чай! Время-то уже почти обеденное. Надо чего-нибудь приготовить покушать. Макароны с сосисками будешь?


– Буду. Могу и сам сварить. А ты можешь поваляться еще немного.


     Анна изогнула бровь. Заботишься? А, собственно, почему бы и нет?


– Хорошо. Но валяться не буду. Я варю сосиски, а ты макароны.


– Согласен.


– Только на пару минут я в душ.


– Давай.


     Телефонный звонок прозвенел, когда Анна еще была в ванной. Иван, гремевший в это время посудой на кухне, выглянул в комнату, где стоял стационарный телефон. Снял трубку.


– Да.


     На том конце провода явно замешкались. Потом, чуть кашлянув, трубка голосом Яковлева осторожно произнесла:


– Здравствуйте…


– Здравствуйте. – Харламов узнал бывшего начальника и усмехнулся.


– Это квартира Гореловых? – так же недоверчиво поинтересовался Николай Матвеевич.


– Вам Анну Сергеевну?


– Ну да… Простите… Иван Николаевич? Я не ошибся?


– Не ошиблись. Он самый.


– К-хе… Это Яковлев.


– Я вас узнал, Николай Матвеевич. Анна Сергеевна будет чуть позже. Перезвоните сами или пусть она вам позвонит?


– М-да… Харламов, я все правильно понял? – невидимый собеседник все еще переваривал информацию. Иван сообразил, что он имел в виду.


– Правильно, Николай Матвеевич.


– Ну, что ж… Смотри, не обижай Анну. А то я ее точно в Москву заберу.


– Я не отдам.


– Хе! – Яковлев издал какой-то странный смешок. – Ну-ну… Вообще-то она девчонка хорошая, только строптивая иногда бывает.


– Я в курсе. – Хмыкнул Харламов.


– Так что спуску ей больно-то тоже не давай.


  Стукнула дверь ванной, Иван  обернулся. Анна в халате, с мокрыми волосами, подошла сзади.


– Кто это?


– Яковлев. – Он глянул многозначительно и, отдав ей трубку, и пошел на кухню.


– Да, Николай Матвеевич!


– Анька, я в шоке!!! – Зловеще зашипел тот в трубку.


– Что случилось? – Невинным голосом промурлыкала Анна.


– Ты меня спрашиваешь, что случилось?! Нет, это я у тебя должен спросить – КОГДА это случилось!!! Ты все скрыла от меня!!!


– Что скрыла-то?


– Как что? А Харламов у тебя что делает?


– То самое и делает.


– Вы сошлись?!


– Пока нет, но он очень настойчиво мне это предлагает.


– А ты?


– Слушай, ты сам-то где? Чего это вдруг по стационару звонишь?


– Я у тещи. Утром с женой приехали. А телефон свой куда-то сунул, лень искать. Решил вот по такому позвонить.


– А если бы не застал меня дома?


– Так ведь застал же.


– Ясно. Знаешь, все это вроде бы как не телефонный разговор, так что приходи-ка ты лучше  ко мне в гости.


– За приглашение, конечно, спасибо, но нынче не смогу – тут мои  дамы затеяли ремонт на кухне. А это, сама понимаешь, уже осадное положение – шаг вправо, шаг влево – и все, расстрел на месте. Сейчас они вместе клей разводят, а я пока безработный, вот и решил звякнуть тебе, узнать, как дела.


     Поболтать им и в самом деле почти не удалось, современные клеи разводятся быстро, и через несколько минут Яковлева уже призвали к труду. Он торопливо попрощался с Анной, успев, однако нажелать ей всяческих благ на всех поприщах, и отключился.



* * *



     В понедельник вечером позвонила Лариса.


– Привет. Ты одна?


– Одна, привет.


– Я тоже одна, приходи ко мне, поболтаем.


– А где твои?


– Генка на дежурстве, Дениска ушел к приятелю на день рождения, его тоже часа три еще не будет. А мне скучно одной.


– Давай лучше ты ко мне.


     Подруга вдруг примолкла, явно что-то прикидывая, а потом выдала:


– Слушай, Ань, а пошли в кафешку? Посидим, поболтаем, расслабимся хоть немного. Как большие девочки!


– Как большие? – Анна улыбнулась.


– Ну да. А что, мы разве не заслуживаем?


– А Дениска? Его встретить не надо будет?


– Он в соседнем доме развлекается. Так что вернется сам без проблем. Он же парень.


     Ну, да, парень… Анна знала, что с сыном Мартыновы не сюсюкают, хотя и оба в нем души не чают. Избалованным и изнеженным Дениску точно не назовешь. А ведь совсем скоро и у нее самой рядом будет такой же юный товарищ мужского пола.


– Ну, пошли.


      Подруги выбрали кафе неподалеку от дома. Сделав заказ, Лариса задала, наконец, интересующий ее вопрос:


– Ну, что? Как вчера все прошло? – Подруга была в курсе, что в воскресенье у Анны был маленький гость.


– Нормально, – она чуть улыбнулась, вспомнив прошедший день.


     Сейчас уже можно сказать, что нормально… А вчера все они здорово волновались. Оставшийся у нее на ночь Харламов проснулся утром рано, да и самой Анне толком не спалось. Они долго пили чай на кухне, потом собрались и поехали за Кириллом.


     Когда мальчик, наряженный в новый вязаный свитер – подарок рукодельницы Светланы Ивановны – переступил порог квартиры, сердце Анны Сергеевны сжалось. Как он себя почувствует на новом месте, понравится ли ему? Сначала им обоим было как-то неловко, словно они и не общались каждый день подолгу в течение уже двух месяцев. Но постепенно, понемногу, и Кирилл и Анна разговорились.


– Что приготовим на обед? – спросила она у мальчика ближе к полудню.


     Он помолчал, раздумывая.


– А можно блины? Я уже давно их не ел…


– Блины? Конечно можно! Ты какие больше любишь? Тонкие, пышные или с начинкой какой-нибудь?


– Тонкие с капустой. Мне мама часто такие пекла. – Кирилл осекся.


     Анна почувствовала его смятение. Да и ее саму резануло его слово «мама». Даже нет, пожалуй не это, не само это слово, а то, что Кирюша ставит перед ней уже определенные ориентиры,  границы, которым бы неплохо  ей  соответствовать. Мама делала так-то и то-то… Но Анна сразу же поставила себя на место. Ты же знала, на что шла. Мальчик уже довольно большой, и воспоминания о матери будут с ним на всю жизнь. И еще не раз ты услышишь о ней из его уст. Он будет не только говорить о ней, он еще и сравнивать вас будет. И это нормально. Это надо выдержать и принять. С этим надо научиться жить. И вообще жить дальше. Но ведь ты и не должна полностью заменить Кириллу маму, в твои задачи не входит стирание из памяти мальчика его родных матери и отца. Ты должна помочь мальчику в дальнейшей жизни, вырастить его, помочь встать на ноги, дать образование и научить Кирилла быть просто хорошим человеком. Впереди совсем негладкий и неблизкий путь. И раз уж ты сама первая решила ступить на эту дорогу, то будь любезна не вставать в  стойку при каждом его упоминании о матери, о родных и вообще о прошлой жизни. Это его собственный багаж, и он очень дорог этому маленькому человеку. Научись и ты принимать и ценить эти воспоминания вместе с ним.


     Анна Сергеевна улыбнулась.


– Я и сама такие блины люблю, честно! Видишь, наши вкусы сходятся.


     Надо уводить мальчика от неловкости, какую он уже начинает чувствовать. Он не должен стесняться вспоминать о своей маме вслух.


– А ты раньше маме помогал печь блины? – она сделала вид, что не заметила его смущения.


– Нет. – В голосе Кирюши послышалось облегчение.


– Тогда пошли на кухню, я буду тебя учить.


     Они пекли блины, жарили капусту для начинки, накрывали на стол. Мальчик по мере сил помогал Анне – потихоньку резал капусту, и даже наливал черпаком на раскаленную сковороду тесто. Постепенно он начинал осваиваться и понемногу заулыбался. Потом они с удовольствием уничтожали эти блины, демонстрируя при этом довольно хороший аппетит. И, делая все это, они словно шли навстречу друг другу, стирая грань между Анной-врачом и Анной-знакомой тетей, и Кирюшей-пациентом и Кирюшей – просто мальчиком. Анне в какой-то степени было все же полегче – она была на своей территории. Кириллу же предстояло открыть для себя совершенно новый мир. И первой ступенью в этом было знакомство с его новым жильем, со всем, что находилось в квартире Анны Сергеевны, а так же с порядками, заведенными на этой территории уже давно…


      Пообедав, они уселись в комнате и долго рассматривали семейные фотографии Гореловых. Сразу же после разрыва с Игорем Анна убрала многие снимки, особенно те, где были запечатлены она вместе с мужем, или один Игорь. Выбрасывать совсем не стала, но закинула пакет с фотографиями подальше на антресоли.  Это была часть ее жизни, большая ее часть, и, в общем-то, хорошая и даже счастливая. А если точнее, то это была не только ее прошлая жизнь, но и жизнь всей ее семьи, ее детей. Боль и обида уже улеглись, и, кто знает, может когда-то придет время, и эти фотографии снова займут свое место в альбоме…


     Кирюша с большим интересом рассматривал снимки, задавал кучу вопросов. Особенно его привлекали кадры, запечатлевшие Артема и Любашу. Да и что удивительного, ведь они теперь должны будут стать его старшими братом и сестрой.


     А потом, словно вторя их мыслям, позвонили дети. Анна говорила им, что сегодня у нее будет гостить Кирилл, и они решили познакомиться с мальчиком. Любаша уже, в принципе, была с ним знакома, но все равно пришла к брату, и, переговорив по телефону с матерью, они включили скайп. Бог мой, до чего дошел прогресс! Когда-то о таком чуде люди не смели даже мечтать! А ведь как хотелось порой хоть глазком увидеть своих родных или любимых! А теперь – нате, пожалуйста! Несколько минут – и вот уже они с Кириллом смотрят на улыбающихся с экрана Любу,  Артема и сноху Машу. А те в свою очередь с интересом вглядываются в их лица.


     Разговаривали они долго, вопросов была целая куча и с той и с другой стороны. Когда, наконец, распрощавшись с детьми, Анна глянула на часы, то стрелки показывали начало пятого. С утра на улице шел дождь, а после обеда прекратился. Сейчас даже солнце начинало проглядывать. Лето в этом году не спешило сдаваться осенней непогоде. И Анна с Кириллом отправились на улицу погулять. Неспеша они прошлись по двору, посидели на детской площадке. Потом Кирилл поинтересовался – в какой школе он будет учиться. Школа была недалеко от дома, и Анна предложила ему прогуляться до нее.


     Мальчик с любопытством разглядывал все кругом – ему действительно все было интересно. А Анне было интересно вместе с ним. Ребенок обращал внимание на то, что она не то, что не замечала, просто никогда бы и не заметила. Не зря же говорят, что всегда надо оставаться ребенком хоть чуть-чуть. Дети умеют видеть приятные мелочи, умеют ими интересоваться, умеют радоваться им. Становясь взрослыми, мы теряем такую способность. А жаль. Ведь порой даже кривой ствол дерева и растущие  вниз ветки могут навести на мысль, что это все не просто так, а, к примеру, шалаш. А в шалаше кто-то может быть. Честное слово, Анна чуть ли не каждый день проходила мимо, и дерево это видела, но ни разу в ее голове не возникло таких ассоциаций. А ведь похоже!