Харламов снова открыл глаза, чуть улыбнулся.


– Так уж и отличным? Знаете в нем толк?


– Уверена в человеке, который его подарил. – Парировала Горелова.


– А если я и в самом деле соглашусь?


– Так ведь и я не шучу.


– А как же дежурство?


– А я много не налью.


– Тогда пошли.


     Открыв шкаф, Анна еще раз прочитала записку друга. Улыбнулась. Взяла с соседней полки два пузатеньких бокальчика и шоколадку.


– Разливайте, Иван Николаевич.


    Харламов с интересом глянул на бутылку, слегка изогнул бровь, плеснул немного янтарной жидкости по бокалам.


– Ну, за что выпьем?


– Давайте за первый совместный труд. – Улыбнулась Анна.


– Давайте.


      Чокнулись, пригубили коньяк.


– Ого, – одобрительно качнул головой хирург.


– Я же говорила! – Торжествующе улыбнулась Горелова.


– Действительно напиток божественный. Вас ценят, Анна Сергеевна.


– Спасибо.


     Выпили еще по глотку. Густая маслянистая жидкость приятным теплом зажглась внутри. Харламов молчал, грея в руках бокал, Горелова тоже молча наблюдала за ним.


– А, что, Иван Николаевич, успели вы у нас освоиться? – Задала Анна Сергеевна вопрос, чтобы слегка «разбавить» тишину.


– Можно сказать, что да.


– Я, конечно, понимаю, что здесь не Москва, оборудование не то, уровень пониже, но коллектив у нас хороший.


– Коллектив отличный, тут вы правы. Только не понимаю, причем здесь Москва? Вы, насколько я знаю, сами туда в скором времени собираетесь, ведь так? – Он в упор взглянул на Анну.


– Ну, собираюсь, не собираюсь – это еще, как говорится, вилами на воде писано.


– Почему же?


– Не хочу. Можете мне не верить, но я на самом деле не хочу отсюда уезжать. Я привыкла здесь, всех знаю, меня все знают. И работу свою люблю. А что Москва? Шумно, суетно, привыкать, опять же, надо будет и к месту и к людям. Я вообще не очень люблю перемены, особенно те, которые необязательны.


– Ну почему? Вы же отличный специалист, а там перспектив больше. Опять же и для семьи откроются новые возможности. – Возразил Иван Николаевич.


– Для семьи? – Анна усмехнулась. – А сын у меня и так уже в Подмосковье живет, дочь тоже нынче школу оканчивает и к нему собирается. Уже и институт там выбрала, в какой документы подавать.


– Ну а вы с мужем?


– А мы с мужем недавно развелись. – Губы Анны чуть дрогнули, что не осталось незамеченным Харламовым. Он нахмурился.


– Вот теперь вы меня простите, я не знал.


     Она просто кивнула в ответ, помолчала.


– Помните ту аварию, когда мы с вами впервые встретились?


– Конечно.


– Так вот это были мой муж и его любовница. И тогда я впервые узнала, что он мне изменяет.


       На несколько минут в кабинете повисло молчание.


– Не смогли простить?


      Анна снова пригубила коньяк, не закусывая, подождала, пока во рту утихнет жжение.


– Не знаю. Может быть, со временем и простила бы. Но девушка осталась инвалидом, а ухаживать за ней было некому. Вот и пришлось сделать окончательный выбор…


     Они оба замолчали, не глядя друг на друга. В кабинете снова стало ужасно тихо, только чуть слышно тикали часы на стене.


– Может тогда и в самом деле лучше уехать? Смена обстановки, новые люди – говорят, это помогает.


– Не знаю, может и помогает, но я сама честно НЕ ХОЧУ. Ну почему мне никто не верит?


     Он улыбнулся.


– А если я скажу, что верю?


– Вы?


– Да, я.


– Ну… тогда мне станет гораздо легче! – Они оба рассмеялись. – Коварный коньяк, язык развязывает вчистую! Давайте еще по капельке и на сегодня хватит, а то я еще чего-нибудь наболтаю.


     Харламов плеснул еще, и Анна Сергеевна тут же припрятала бутылку обратно в шкаф.


– Ну, давайте за все хорошее! – Он с улыбкой протянул свой бокал.


– Да, давайте.


     Они тихонько чокнулись, взглянули друг другу в глаза, и, прежде чем выпить благородный напиток, несколько секунд не отводили взгляда.



                                                                                       * * *



     Майские праздники пролетели быстро, гораздо быстрее, чем хотелось бы.  Приезжали сын со снохой, все вместе они навестили родителей Анны, потом вернулись в город. Один день посвятили хождению по магазинам – приобрели наряды Любаше на выпускной вечер.


     Выходные закончились.


     Дети уехали.


     Жизнь побежала дальше. Причем вот именно побежала, а не пошла. Анна давно уже стала замечать, что время начало лететь просто с неимоверной скоростью. Смотришь, только еще утро начинается, а уже вечереет. Только понедельник на календаре, а уже и среда, а там и пятница стучится в двери. Май вообще промчался быстро, и вот уже Анна плетет дочери две косы с огромными бантами – сегодня в школе последний звонок. Первый экзамен, второй, третий. Выпускной.


     На последний вечер в школе Анна посоветовала Любе пригласить  отца.


    Анна не видела Игоря со дня развода. Думала – будет больнее, но встреча прошла гладко. Увидела мужа и даже удивилась своему спокойствию, просто сказала ему: привет.


     Горелов за эти несколько месяцев изменился. Он никогда не был полным, а сейчас еще похудел. Не сильно, но Анна заметила. Еще бы, ему, привыкшему к полному комфорту дома, не принимавшему участия совершенно ни в каких мелких бытовых делах, приходится теперь делать это не только за себя, а еще и ухаживать за больным человеком. Что-что, а это ему сто процентов было в тягость – Анна знала мужа очень хорошо. Готовить и убираться по дому  – это не его конек… Он и чашку-то всегда оставлял на столе, не удосужившись просто сполоснуть ее после чая. А теперь наверняка приходится переламывать себя – ждать помощи неоткуда – нанимать домработницу он не станет – Игорь никогда не терпел чужих людей в своем доме. Так что, несмотря на изысканный наряд, выглядел Горелов явно уставшим. Но одет был, как всегда, с иголочки – уж что-что, а вкус у него был отменный. Аккуратно постриженный, пахнущий дорогим парфюмом. И чужой.


     Его глаза засветились радостью, когда он увидел их с дочерью. Анна с легким злорадством заметила, как оценивающе он посмотрел на нее. В этот день она действительно постаралась и тоже выглядела на все сто!


     Вечер прошел просто великолепно. И все время, что Игорь был рядом, Анна с удовольствием замечала, что он время от времени смотрит на нее. Они почти не разговаривали друг с другом, все внимание их было обращено на дочь и ее одноклассников. Когда Любаше вручили аттестат, она подбежала к родителям, обняла их обоих одновременно и расцеловала. Анна не сдержалась и немного всплакнула. Горелов ободряюще сжал ее ладонь, хотя и сам несколько раз судорожно сглотнул. После торжественной части, попрощавшись с дочерью и Анной, он ушел. А Анна Сергеевна почувствовала вдруг снова такую тоску, словно и не было этих нескольких месяцев без него, словно он ушел в первый раз.


     Через некоторое время Любаша заметила состояние матери и подошла к ней.


– Как думаешь, если бы она поправилась, он вернулся бы? – тихо спросила дочь.


     Анна только тяжело вздохнула.


– Даже и не знаю.


– А ты, мам, простила бы его?


– Не знаю. Ему, я думаю, тоже нелегко.


– Жалеешь его?


– Как сказать…  Немного жалею.


– Значит, любишь, – констатировала Люба. Они с матерью переглянулись, потом, не сговариваясь, вдруг обнялись.


– Доченька моя, какая же ты у меня большая! – Девушка сладко вздохнула. – Уедешь скоро от меня, и я останусь совсем одна.


– Мам, я буду часто приезжать, честное слово! И звонить буду каждый день!


– Будешь, конечно, будешь! – Анна погладила дочь по спине.



     Игорь позвонил на следующий день. Он поинтересовался, как все прошло. Анна ответила, что все в порядке. Праздник и в самом деле удался. Родители разошлись уже за полночь, а молодежь еще уходила гулять по городу и встречать рассвет. Домой дочь вернулась в шестом часу утра. Детство кончилось.


     Горелов помолчал в трубку, а потом сказал, что будет помогать дочери деньгами, как и прежде. Анна поблагодарила его. Больше говорить было, в принципе, не о чем. Они оба помолчали. Но Анна чувствовала, что он хочет еще что-то сказать. И не дала Игорю такой возможности, просто сухо попрощалась и, едва услышав его ответное «пока», отключилась.



     В пятницу Анна Сергеевна задержалась на работе. Закончив писать бумаги, она полила цветы и разобралась на столе. И только потом собралась идти домой. Выйдя из кабинета, она увидела идущего по коридору Харламова. В его руках была барсетка, судя по всему, он тоже только еще собирался уходить.


– Что-то вы припозднились, Иван Николаевич?


– Да и вы тоже, похоже, не очень торопитесь домой. – Они пошли рядом. – Я с дочерью разговаривал. Она позвонила перед самым уходом, а разговаривать на бегу как-то не хотелось.


– Серьезный разговор?


– Не то, чтобы очень серьезный. Просто мы не часто созваниваемся, а новостей накапливается всяких – куча.


– Сколько вашей дочери лет? – поинтересовалась Анна.


– Двадцать три.


– Сколько?! – Горелова расширила глаза от изумления.


– А что вы так удивляетесь? – рассмеялся Иван Николаевич.


– Никогда бы не подумала, что у вас такая взрослая дочь. – Пожала плечами Анна Сергеевна.


– Почему? – Теперь он с удивлением смотрел на нее.


– Ну-у… не знаю. Просто у меня как-то не связывается в голове…


– У вас же у самой взрослые дети.


– Ну да.  – Анна развела руками. – Я не знаю, как объяснить… просто для меня как-то странно – вы и взрослая дочь. – Она помолчала. – Вы редко видитесь?


– Не то, чтобы редко, но иногда хотелось бы и чаще  встречаться… Последний раз в майские праздники мы с ней на турбазу ездили отдыхать. Но два дня пролетели так быстро… – в его голосе послышалось сожаление.


     Анна вдруг вспомнилось – открытое окно, Харламов с телефоном в руках… «Я же сразу поеду к тебе…». Может, он вовсе и не Регине это говорил, а дочери? А она-то нафантазировала! Анна Сергеевна усмехнулась своим мыслям.


– Я сегодня на машине, хотите, подвезу?  – они вышли на крыльцо.


     Анна ответила не сразу. Конечно, она устала, и было бы неплохо доехать до дома. Но на улице было лето, погода стояла отличная, можно было и просто прогуляться. Харламов выжидающе посмотрел на нее.


– Спасибо.


– Спасибо «да»? Или спасибо «нет»?


– Спасибо «да». – Анна сама не поняла, как произнесла совсем не то, что хотела.


     Уже в машине он поинтересовался:


– А вы сама почему машину не водите?


– Не хочу.


– А права есть?


– Нет.


– И никогда не пробовали учиться водить?


– Пробовала. Но мне не нравится. Я предпочитаю выйти с работы, просто сесть в общественный транспорт и расслабиться, ни о чем не думая. А так надо напрячься, приложить усилия, крутить руль, смотреть по сторонам… Это все не мое.


– Но ведь удобно.


– Ну и что? Я и так везде успеваю. Лучше пораньше встану. Хотя сколько сейчас стало машин, то думаю, что скоро быстрее будет вовсе не на автомобиле.


– А вам бы пошло. Вы бы хорошо смотрелись за рулем.


– Но дело ведь вовсе не в красоте картинки. Надо чтобы еще и толк был, правда?


     Харламов с улыбкой глянул на нее.


– Правда.


      До дома оставалось совсем немного, когда у Анны в сумке зазвонил телефон. Любаша.


– Привет, дорогая.


– Мам, ты скоро?! – в голосе дочери явно слышалось волнение.


– Уже да. Что случилось?


– Мам, кран на кухне потек!


       Горелова бросила тревожный взгляд на Харламова.


– Сильно?


– Фонтаном не бьет, пока стекает в раковину, но течет неслабо!


– Не трогай там ничего, я сейчас буду.


– Мам, а соседей дома нет, они еще на прошлой неделе отдыхать уехали. К кому еще бежать?


– Пока ни к кому. Сейчас я приеду и посмотрим. Ты только тряпки приготовь на всякий случай, там, в шкафу старые полотенца есть.


     На их лестничной площадке проживали три семьи. В одной квартире две сестры-пенсионерки, в другой Гореловы, а в третьей жена с мужем и двумя мальчиками пяти и восьми лет. Между собой соседи мало-мальски общались, поэтому пригласить сейчас на подмогу отца мальчишек было бы делом нормальным. Именно их семью и имела в виду Люба. Ну что ж, уехали, так уехали, значит, придется искать другого помощника.