Я еще не видела Ричарда таким взволнованным.

— Мне просто не терпится увидеть короля, — сказала я ему. — Хочу убедиться, что он такой, как ты его описывал.

— Такой — и даже лучше. Любая моя похвала для него недостаточна. Эдуард пойдет на войну. Как бы мне хотелось идти с ним!

— Когда-нибудь пойдешь, — сказала я, и он радостно закивал.

Отец готовился закатить пир, роскошный даже по уорикским меркам. Король собирался провести в замке ночь, а наутро отправиться в поход с отцом и войсками.

Слуги носились туда-сюда; мать распоряжалась на кухнях; Изабелле и мне объяснили, как вести себя, чтобы отец мог нами гордиться.

— Очень хочется увидеть короля, — сказала Изабелла. — Говорят, он самый красивый мужчина в стране.

Мы с ней и несколькими дамами поднялись на башню, откуда заслышали его приближение еще издали. Затем увидели кавалькаду во главе с королем.

Слухи не преувеличивали. Выглядел он великолепно. Поднявшаяся к нам мать сказала: «Надо сойти, приветствовать короля», и мы спустились во двор. Отец стоял у ворот замка. Изабелла, мать и я присоединились к нему.

Король соскочил с коня и подошел к нам. Я ни разу не видела такого красивого мужчины. Он был очень высок, в нем бурлила живость, черты лица поражали четкостью и совершенством; однако самым привлекательным в нем были приветливость, теплая, дружелюбная улыбка — обращенная ко всем, даже людям самого скромного положения; на всех мужчин он смотрел как на друзей, на всех женщин — словно хотел стать их любовником. Это и называется обаянием, оно всегда привлекало людей на его сторону.

— А, друг Уорик!

Король лучезарно улыбнулся отцу, и я просияла от гордости. Во взгляде Эдуарда сквозили приязнь и доверие, я видела, что отец очень доволен. А впоследствии поняла, что он считал короля своим ставленником, марионеткой для исполнения собственной воли, привлекательной, красивой, созданной для всеобщей любви, ширмой, за которой таится собственно правитель, поскольку король, имея все желаемое — роскошь, беззаботность и, главным образом, женщин, охотно позволит графу Уорику править Англией. Так считал мой отец в то время.

— Милорд, — сказал он, — позвольте представить вам мою супругу.

— Графиня, — негромко произнес король. Мать хотела преклонить колени, но он подхватил ее и, обняв, поцеловал в губы.

— Прошу прощения, Уорик. Искушение было слишком велико.

Мать заулыбалась и покраснела.

— Мои дочери Изабелла и Анна, милорд, — представил нас отец.

— Очаровательны, очаровательны.

И, прежде чем моя сестра успела встать на колени, он взял ее руку и поцеловал. Затем повернулся и приложился к моей руке.

Король сказал, что мой отец — счастливейший из людей, и мы все оказались во власти его обаяния. Я поняла, чем он покорил Ричарда.

В большом холле шел пир, но отец сидел с серьезным лицом, наверняка думая о королеве Маргарите, о численности ее войск и есть ли смысл немедленно идти на Бэмборо. Король держался беззаботно, и по его поведению никто не мог бы предположить, что ему, возможно, грозит потеря королевства.

Когда поднялись из-за стола, отец повел короля в приготовленную для него спальню. На рассвете они отправлялись в путь.

Я проснулась рано утром от стука копыт и голосов внизу. Потом все утихло.

Потянулись беспокойные дни. Мать говорила с нами о положении дел в стране больше, чем когда бы то ни было. Видимо, к этому побуждал ее страх. С королем из дома Йорков мы находились в полной безопасности, но обстоятельства Могли внезапно измениться. Когда я была совсем маленькой, нам однажды пришлось срочно ехать в Кале, отец являлся начальником этого города. Тогда Генрих ненадолго вернул себе корону.

Теперь мне шел девятый год, Изабелле четырнадцатый — в этом возрасте, думаю, можно понять кое-что из происходящего. Очевидно, матери казалось, что нас можно подготовить к возможной перемене участи.

— Все дело в Маргарите, — сказала мать, когда мы сидели за вышиванием. — Она настойчива и хочет, чтобы сын ее унаследовал престол.

— Отец ни за что не допустит этого, — ответила Изабелла.

— Это может оказаться ему не по силам. Будут сражения... и если военное счастье от нас отвернется... как бы хотелось спокойно жить!

— Мы и жили до высадки этой женщины, — сказала Изабелла.

— Эта женщина из тех, что никогда не сдаются. Она знает, чего хочет, и твердо намерена добиться своего — то есть английского трона.

— Ей никогда не победить отца; — твердо сказала Изабелла.

— Такое уже случалось, — напомнила ей мать.

— Но отец вскоре одержал верх.

— Он бы очень обрадовался твоей уверенности в нем.

— Он, по сути дела, король.

— Замолчи, детка! Не надо произносить этих слов.

— Но ведь нужно говорить правду.— Нужно, но, когда она опасна, от этого лучше воздерживаться.

— Отец вскоре одержит победу, — твердо сказала моя сестра. — Я не хочу опять ехать в Кале.

— Увы, дочка, возможно, придется.

Я удивилась, отчего мать так боится, и мне пришло в голову — оттого, что гораздо умнее Изабеллы.

— Вот так-то, — продолжала она. — Нужно молиться о победе и готовиться к поражению.

После этого мать в который раз принялась говорить о положении дел.

— Жаль, что у Эдуарда Третьего было столько сыновей. Появилось слишком много претендентов на трон. Странно, что мужчины стремятся обзавестись сыновьями.

На лице ее появилось печальное выражение, и мне захотелось извиниться за то, что я дочь, как и моя сестра, однако напоминание о том, что кое у кого сыновей может быть слишком много, обрадовало меня.

Несчастного Генриха мать жалела. Была уверена, что Генрих не хочет носить корону. Он был бы счастлив, ведя молитвенную, созерцательную жизнь. Ходили слухи, что ему хотелось бы стать монахом или священником. Может, если бы стал, то не сошел бы с ума. А теперь у него случались периодические приступы безумия. Повторялась история с его дедом, французским Карлом Безумным. Мать думала, что безумие могло достаться от матери: Оуэн Тюдор, происходивший из ее семьи, страдал такими же приступами.

Закончила она тем, что наш отец, самый значительный и могущественный человек в стране, очень умен, и, пока он у власти, Англии ничего

не грозит. Только мы не должны думать, что безопасность дается легко. Вокруг нас враги, и надо быть готовыми ко всему.

В тот раз мы избежали несчастья. Нам сообщили об этом курьеры. Маргарита, узнав, что граф Уорик с королем идут на Бэмборо, тут же отбросила мысль о битве и поспешила к своим кораблям. Бог, очевидно, заботился о сторонниках Йорков, потому что наслал шторм, разбивший ее флот.

Это была победа. Однако неполная. Пришли новые вести. Маргарита уцелела и прибыла с сыном в Берик; чувствовала она себя хорошо и была готова сражаться.

Повидав великолепного Эдуарда, я захотела побольше узнать о нем и его семье. Ричард охотно согласился о ней рассказать, это удивило меня. Во многих отношениях он бывал скрытен. Но семьей своей очень гордился.

— Твой брат-король именно такой, как ты описывал, — сказала я.

Ричарду это, разумеется, понравилось и привело его в общительное настроение.

— У меня есть еще один брат, — сказал он. — Георг. Под стать Эдуарду... только не совсем. И сестра Маргарита. Она просто чудесная.

— Хорошо иметь много братьев и сестру, а у меня только Изабелла.

— Нас было семеро, — сказал Ричард. — Четверо мальчиков и три девочки.

— Семеро! Большая семья.

— Иметь большие семьи хорошо.

— Иногда может оказаться слишком много претендующих на трон сыновей, — сказала я, вспомнив слова матери.

Ричард пропустил это мимо ушей и продолжал:

— Чаще всего я видел близких мне по возрасту. Брат Эдмунд погиб вместе с отцом при Уэйкфилде. — Голос его слегка дрогнул. Я подумала, что ему никогда не забыть о том ужасном случае. — Двух сестер, Анну и Елизавету, отправили на воспитание в одно благородное семейство. Эдуард и Эдмунд воспитывались в Ладлоу. Я жил в Фотерингее с младшими, Георгом и Маргаритой. Георг на три года старше меня. Эдуард сделал его герцогом Кларенсом, а меня герцогом Глостером.

— Расскажи о Георге и Маргарите.

— Георг очень красив, и его все любят.

— Он такой же рослый красавец, как Эдуард?

— Не совсем. Таким не может быть никто. Но очень умен и привлекателен.

— А Маргарита?

— Она на три года старше Георга.

— И, наверное, красивая.

— Да, очень.

— Но не такая, как Эдуард.

— Не совсем. Я засмеялась.

— Все «не совсем», «не совсем».

— Ну, они хоть и очень красивы...

— ...но не столь совершенны, как король.

— Если будешь смеяться над членами моей семьи, я больше не скажу тебе о них ничего.

— Я не смеюсь. Только восхищаюсь. Расскажи, пожалуйста, еще что-нибудь.

— А что ты хочешь узнать?

— Хочу послушать, как ты жил в раннем детстве.

— Отец постоянно уезжал на войну.

— Как и все отцы.

— Мать зачастую уезжала с ним.

— Какая она?

Меня подмывало сказать: «Красивая, конечно, но не совсем такая, как Эдуард». Но я сдержалась. Не хотела сердить Ричарда. На большинство вещей он смотрел трезво, однако при мрачноватом взгляде на жизнь был фанатично предан своей семье и, видимо, считал всех ее членов гораздо выше простых смертных.

— Моя мать поистине красавица, — сказал он. — В юности ее называли Розой из Рейби. Они с отцом были очень привязаны друг к другу, она всюду ездила с ним при каждой возможности. Участвовать в битвах, разумеется, не могла, но зачастую, когда он сражался, она находилась где-то поблизости, чтобы не разлучаться с ним надолго.

— И у нее родилось столько детей?

Ричард кивнул.

— Мы все благоговели перед нею... больше, чем перед отцом. Эдуард очень похож на нее... внешне, а Георг, пожалуй, еще больше. Он был любимчиком Маргариты. Я ему завидовал. Сестра очень хорошо относилась к нам обоим, но было ясно, что Георга она любит сильнее. Он вечно делал что-то недозволенное, а Маргарита хоть журила его, но всегда находила ему какие-то оправдания, неизменно уверяла, что, чего бы он ни натворил, она все равно его любит. Ко мне тоже была добра, но не так, как к Георгу. Он был высоким, золотоволосым, сильным. Я не такой... не похож на него и Эдуарда. Маргарита не хотела показывать этого... но показывала.

«Бедный Ричард», — подумала я. И сказала:— Тебе повезло, что у тебя, большая семья. Мне хотелось бы иметь братьев.

Он согласился, что это хорошо. Потом добавил:

— Особенно на войне. Члены семьи всегда держатся вместе.

— Не всегда. Братья воюют из-за корон и прочего.

— У нас никогда этого не случится. Мы дружная семья. Как хотел бы я стать взрослым и пойти на войну вместе с Эдуардом!

— Когда-нибудь пойдешь.

Я много думала о Ричарде. Какая жалость, что он не рослый красавец. Должно быть, это очень тяжело родившемуся в столь совершенном семействе. Мне хотелось повидать их всех. Георга, Маргариту и Розу из Рейби. То, что я выслушала, казалось мне очень романтичным и волнующим.

Близилось рождество. Отца дома почти не бывало. Маргарита хоть избежала плена в Бэмборо, но оставалась в Англии, и несколько замков на севере находилось в руках ланкастерцев. Отец и король воевали там.

От короля приехал курьер. Эдуард заболел и лежал в замке Дархем. Болезнь была несерьезной, но врачи сказали, что он нуждается в недолгом отдыхе. Ему хотелось, чтобы Ричард приехал и провел рождество сним.

К моему огорчению, Ричард с огромной радостью поспешил из Миддлхема к брату.

Мать стала бояться меньше, но, хотя буря и пронеслась, оставалась настороже. Я сказала Изабелле:

— Наверно, бывают времена, когда людям не нужно тревожиться, а король спокойно сидит на троне?

— Это было б очень скучно, — ответила она. — А потом, как же наш отец? Как ему быть Коронатором, если нет нужды возводить на престол короля и помогать ему там удержаться?

— Матери, наверно, спокойная жизнь пришлась бы больше по душе.

— И началось бы каждый день одно и то же. Уроки, вышивание, поездки верхом, прогулки. А сейчас сюда наезжают люди. Неизвестно, когда приедут солдаты... и можно гадать, что произойдет дальше.

— Все равно, по-моему, спокойная жизнь была бы приятнее.

— Это потому, что ты еще маленькая, — сказала Изабелла с обычным презрением к моему возрасту.

Я скучала по Ричарду. Проведя Рождество с братом, он не спешил возвращаться. Отец приезжал время от времени, и в замке всякий раз устраивались развлечения с обильными многолюдными пирами. Я нередко задумывалась, сколько из этих людей, выказывающих такое почтение моему отцу, выказывало б его без тех благодеяний, которые они от него получали.