— Только честно — ты когда-нибудь работала на компьютере?

— Нет. Если честно, я такой даже не видела.

— А чем ты занималась раньше?

— Работала в ветеринарной клинике медсестрой.

— Замечательно. Что же мне с тобой делать?

— А может быть, вы меня сторожем возьмете?

Я думала, он меня сейчас убьет, а он только рассмеялся:

— Здесь есть сторож. Ладно, научишься. А пока садись за компьютер и делай вид, что занята. У меня прием начинается.

С этими словами он подошел и пощелкал клавишами.

— Вот, это учебная программа. Сиди, осваивай технику.

Я уткнулась в программу, а к нему повалили люди. Все они показались мне немножечко странными. Одна женщина, например, спрашивала, как ей избавиться от бывшего мужа, с которым она по-прежнему делит однокомнатную квартиру и даже один диван, потому что новый никто из них покупать не хочет. Бабулька одна была еще интересная. У нее под окном из трубы течет вода. Ей очень хочется в суд на виновника подать, только она не знает — на кого. Просила объяснить ей и составить бумагу для суда.

Но самое любопытное, что Федор не гнал их взашей, а всем терпеливо улыбался и подробнейшим образом отвечал на вопросы. Потом пришла «группа лиц кавказской национальности». Меня тут же выслали варить кофе и приказали не торопиться. Через полчаса Федор сам пришел на кухню.

— Перерыв. Давай пить кофе. А ты пока можешь начать рассказывать мне о своих неприятностях.

В памяти моей к тому времени царил полный беспорядок. Мне казалось, что все неприятности обрушились на мою голову в одночасье. Как-то сразу. И я не могла точно определить, где они начались. Оглядываясь на свое прошлое, шаря в памяти последних нескольких лет, я вообще ничего приятного там не находила. Тогда я решила вспомнить, что именно меня сейчас тяготит больше всего. Больше всего мне не хватало собственных тапочек, комплекта личного постельного белья с таким родным запахом, кусочка сыра и больших зеленых листьев салата в холодильнике, тахты, составляющей с телевизором единое целое. Мне не хватало своего угла, где я могла бы свернуться калачиком, скрывшись от чужих глаз, пришпиливая ход времени маленькими чашечками чая, настоянного на целебных травах.

— Самое неприятное, — начала я, — что мне негде жить.

И я, не вдаваясь в подробности о родных запахах, рассказала ему о появлении Светланы, о ее странных манерах и о том, как развивались наши отношения вплоть до того момента, когда она вытащила ключ из замочной скважины и захлопнула дверь перед моим носом.

Федор слушал меня внимательно и делал какие-то заметки в блокноте.

— Светлана, — он задумчиво посмотрел на меня, — ну? Как ее фамилия? — приготовившись записывать.

— Фамилия? — удивилась я. — Не знаю. Она ведь Верке не родная сестра, у нее какая-то своя фамилия должна быть.

— А раньше ты про нее слышала?

— Про фамилию?

— Про сестру!

— Нет. Хотя… не помню, если честно. У Верки столько родни, что я давно перестала вникать, кто кому кем там у них доводится. Может быть, она и про Свету рассказывала, не помню.

— Да, — сказал он, — задача. Разумеется, она никаких прав на твою квартиру не имеет. Только вот расписку ты зря писала. В суде она, может быть, никакой ценности иметь и не будет, а вот если твоя Светлана знакома с какими-нибудь рисковыми мальчиками, то…

Он замолчал и задумался.

— Но в любом случае через два месяца ты можешь спокойно вернуться в свою квартиру и больше никогда подобных глупостей не совершать. Хотя все-таки никак не могу понять — зачем ей это? Ведь ее сестра уехала в отпуск!

— Но Верка тогда еще не собиралась в отпуск. Ей достались горящие путевки. Она ведь не знала.

Тут одновременно раздался звонок в дверь и петух, притаившийся в телефоне, снова принялся надрывать горло. Федор пошел встречать посетителей, а я снова села за компьютер, пытаясь с помощью обучающей программы научиться с ним контактировать. За окном стало темнеть, потом на улице зажглись фонари, и сердце мое заныло: нужно было подумывать о ночлеге. Вдруг мне пришло в голову, что я могла бы остаться ночевать здесь. А что? Вон какие кресла огромные. Конечно, Федор вряд ли захочет, чтобы незнакомый человек с улицы ночевал вместе с его многочисленными документами, хранящими чужие тайны. Пусть тогда закроет меня на кухне. Я не убегу. Мне бежать некуда. Да и не хочется. И, может быть, даже хорошо, что мне неожиданно оказалось негде ночевать и у меня есть шанс здесь остаться.

Я потихоньку, чтобы никто не заметил, пощупала свой лоб. Кажется, у меня начинался бред, и единственной его причиной могло быть резкое повышение температуры. Теперь мне казалось, что жизнь моя свернула куда-то в нужное русло. Что все неудобства и неприятности были необходимы только для того, чтобы я сейчас сидела в этом кресле, училась общаться с компьютером, а из-за соседнего стола на меня синими глазами поглядывал Федор. Он казался мне теперь не тем человеком, в гавань которого я привела свои корабли отдохнуть, он казался конечной целью моего безумного приключения, берегом обетованным, давно знакомым и очень родным.

Убедившись, что температуры у меня нет, я испугалась своих дальнейших философствований и полностью сосредоточилась на работе, что от испуга у меня неплохо получилось. В восемь вечера последний посетитель покинул кабинет, а Федор, закрыв за ним дверь, подошел ко мне тихонько сзади и заглянул в монитор.

— Ну как? — спросил он.

От неожиданности я вскрикнула.

— Интересно? — Он улыбался во весь рот.

— У меня получится, — пообещала я. — Обязательно.

— Пора закрываться, — сказал он.

— А можно, я здесь переночую? — зачастила я. — Приберу немного. А если вы за документы волнуетесь, можете меня на кухне запереть. Зато завтра на работу не опоздаю…

— Ты, — сказал он.

— Что? — не поняла я.

— Давай перейдем на «ты», хорошо? Я ведь не очень старый и не слишком гордый. И, между прочим, даже младше тебя на три года.

— Да-а? — протянула я, соображая, откуда он это знает, но потом вспомнила, что он тщательно штудировал мой паспорт.

— Ну хорошо, оставайся. Тебе, наверно, надо будет какую-нибудь раскладушку притащить.

— Нет, нет, нет, — запротестовала я. — Мне ничего не надо. Я тут в кресле… Я неприхотливая.

— Но ведь в кресле два месяца не проведешь.

— Уже не два. А один и двадцать пять дней.

— Хорошо, — сказал он и начал складывать бумаги в портфель, но потом спохватился: — А душ? Где ты мыться собираешься?

— А-а-а я возьму абонемент в бассейн. Три раза в неделю. У меня в СКА бабушка бывшей одноклассницы работает.

— Хорошо.

Федор снова собирался, но, похоже, ему было неловко бросать меня здесь одну, а самому отправляться на ночлег в нормальные условия. Он медлил, долго копался с замками, но в конце концов собрался и встал у двери:

— До завтра. Смотри никому не открывай, даже если ломиться будут.

— А что делать, если будут ломиться? — испугалась я.

— Да не будут, — успокоил он. — Ну а если что — пожар, землетрясение, наводнение, — звони сторожу.

Он подошел к столу и записал номер телефона.

— Вот. Ну, я пошел?

— До свидания.

— Угу, — сказал он и закрыл за собой дверь.

11

Некоторое время я стояла в центре комнаты, пропуская через себя волну неожиданно нахлынувших новых ощущений. Их было много. Они переливались радужными цветами и тихо шелестели. Но не было среди них ни одного знакомого и понятного мне чувства. Через несколько секунд в голове зашевелились лениво мысли. Но среди них не было ни одной здравой. Я не думала о том, как спасти свою квартиру или как навсегда избавиться от Клима, я не вспоминала о своих неприятностях и не сетовала на судьбу. Мне было обидно, что Федор вот так взял и ушел.

Это было совершенно ужасно. Ведь мы с ним едва знакомы, а он помогает мне, словно я его родственница. Благодаря ему мне есть теперь где переночевать, я могу получить работу, если не буду лениться и освою компьютер, а значит, в конце концов у меня появятся и деньги и я не умру с голоду. Еще нужно добавить, что я избавилась наконец от своего преследователя, да и от Клима — на некоторое время, которое мне хотелось продлить за границы обозримого будущего. И после всего этого я испытываю не величайшее чувство благодарности, а разочарование! Он что, должен был остаться здесь? Поговорить со мной? О чем? О чем со мной можно разговаривать?! Да и к тому же его дома, наверно, мама ждет.

А почему, собственно, мама? Может быть, жена. Вот тут мне стало по-настоящему грустно. Но ненадолго. Память тут же услужливо, с легкой усмешкой, прокрутила мне отрывок из его рассказа в кафе о том, как секретарша собралась за него замуж. Значит, жены у него нет! И чего я обрадовалась? Мне-то какое дело?

Я отошла к окну и стала размышлять о том, как несправедливо устроен этот мир. Если человек у меня что-то отбирает, как Света отобрала у меня квартиру, директор — работу, а Клим — свободное жизненное пространство, то я отношусь к этому как к должному, а вот если дает, как Федор, то мне обидно, что дает мало. Какая жадность просыпается в человеке на хорошее!

Нужно было отвлечься от этих идиотских мыслей, и я включила компьютер, уверенно нажав на нужную кнопку. Он загудел, а я почувствовала некоторую гордость — получилось. Просмотрев свои записи — целый день я просидела не просто так, — я выбрала программу «машинистка», решив поучиться печатать вслепую. Урок был похож на забавную игру, и я так втянулась, что не заметила, сколько времени пролетело до тех пор, пока в двери не заскрипел ключ. Ненадолго мне стало дурно: я вспомнила и о своей полосе смертельного невезения, и о преследователе, сопровождавшем меня повсюду. Дверь распахнулась, на пороге стоял Федор. Одет он теперь был в спортивную куртку и джинсы.

— Я вот подумал, — начал он и замялся. — Учишься печатать?

— Да.

— Я подумал, что ты ведь, наверно, умираешь с голоду?

— Нет, что ты.

— Ты же ничего не ела целый день?

— Ты тоже.

— Но я-то собираюсь! Я тебя приглашаю на ужин.

Как-то странно было слышать это от него. Я думала, только у Клима есть такая страсть — ужинать в ресторанах. Хотя теперешний его костюм не слишком-то подходит для ресторана, может быть, он предпочитает сервис «быстрого питания»?

— Хорошо, — сказала я, вздохнув, и выключила компьютер.

Нет чтобы сказать «спасибо», ругала я себя, пока мы спускались с ним вниз по лестнице. Он ведь не обязан меня кормить. Он делает это из гуманизма, из любви к ближнему, потому что ему не хочется прийти завтра на работу и с порога встретить мой голодный взгляд. Но что бы я себе ни говорила, мне хотелось большего. Микроб жадности, закравшийся в мою душу при встрече с Федором, заразил все мои мысли и чувства, не оставляя надежды на выздоровление. Наверно, я более других была подвержена такому заражению. Ведь я так давно не встречала человека, который мне понравился бы так, как Федор. Точнее, я никогда такого человека не встречала. Он был похож на брата, которого у меня никогда не было. Судя по возрасту — на младшего. С ним было спокойно и безопасно.

Машины около подъезда не оказалось, и мы пошли пешком по проспекту. Мы шли молча, поглядывая иногда друг на друга и опуская взгляд на кленовые листья, расползающиеся разноцветными пятнами у нас под ногами.

— Пришли, — через три минуты объявил он и направился к ближайшему подъезду.

Я пошла за ним, все еще не понимая, куда же мы пришли. На улице не было никакой вывески, свидетельствующей о том, что здесь располагается какое-нибудь кафе. Внутри подъезд был похож на обычный жилой дом, а когда Федор вонзил ключ в замочную скважину и открыл одну из дверей, я поняла, что это и есть самый обыкновенный жилой дом.

— Прошу. — Он пропустил меня вперед.

— Что это? — Голова моя все еще отказывалась сделать самый элементарный вывод.

— Это мой дом, — сказал он гордо. — Не хотел тебе говорить сразу, но ненавижу рестораны. Предпочитаю, чтобы незнакомые люди не знали, каким образом я пережевываю пищу. И не хочу видеть, как это делают они.

— Я тоже не люблю рестораны.

— Вот и замечательно, — сказал он. — Повар из меня, правда, не ахти какой, так что я полуфабрикатами пользуюсь.

— Я тоже.

— Да-а? — протянул он немного разочарованно. — Почему?

— А ты почему?

— Не знаю, — сказал он, — наверно, лень время на это тратить.

— И мне лень.

— Значит, мы с тобой два сапога пара.

— Ага. Только два сапога с одной ноги.

Так, весело, мы отправились на кухню, где он достал из холодильника пачку замороженных хинкали и чудесный разноцветный салат из всевозможных овощей. Наверно, сам соорудил, на полуфабрикат не похоже. Пока Федор рылся в холодильнике, я внимательно рассматривала салат, чтобы убедиться в съедобности его компонентов. А Федор тем временем выудил из холодильника бутылку кагора и поставил на стол.