Кассандра Остин - Обреченные любить

Однако эта история разбудила в ней что-то похожее на материнский инстинкт. А вдруг Даниель бросит ее? Растить ребенка одной очень тяжело… Разве дитя их любви не стоит таких хлопот?!

И все же Саре хотелось верить, что они с Даниелем будут вместе. Он сказал, что любит ее, твердо напомнила себе она. Сегодня ночью она собиралась забыть о гордости и показать ему содержимое конверта, который лежал на самом дне шкатулки. Когда Сара проводила пальцами по резной крышке, у нее дрожали руки. А вдруг он не ощутит ничего, кроме жалости и чувства вины?

Решимость Сары ослабла, и она отложила шкатулку в сторону. Если Даниель любит ее, то должен знать, что она невиновна. Должен верить ей без доказательств.

Хруст треснувшей под сапогом ветки заставил ее очнуться. Не почудилось ли ей это? Сара выбралась из фургона, зачем-то прихватив с собой шкатулку, и тут же угодила в чьи-то крепкие объятия. Мужская рука зажала ей рот, и грубый голос прошептал:

– Скорее, Герман! Свяжи ей руки!

Сара остолбенела от ужаса. Бык Гейнс! Она попыталась вырваться, но тот стиснул ее еще сильнее, так, что она уже была не в состоянии произнести ни звука, только с трудом могла дышать.

Когда Герман заломил ей руки за спину, шкатулка упала на землю. Он быстро связал ей запястья, но сделал это небрежно, и у Сары появилась слабая надежда. Когда придет время, она попытается освободиться! Но пока еще рано. Если Бык заметит, сколь непрочны ее путы, то просто завяжет снова, и уже сам.

– Теперь подержи ее, – прошептал Бык.

Она попыталась лягнуть Быка, но он в отместку ударил ее так сильно, что чуть не сломал ногу. От боли у Сары подкосились колени. Потом он быстро заткнул ей рот носовым платком.

– Ты держишь ее, Герман? – бросил он и, получив в ответ утвердительный кивок, приказал: – Веди ее к лошадям и жди меня там.

Сара почувствовала, что ее куда-то тащат, и решила, что настало время действовать. Она попыталась ослабить путы на запястьях, но они оказались крепче, чем ей показалось сначала. Впрочем, достаточно было малейшего шума, чтобы разбудить Эли. Она попыталась крикнуть, однако из-под платка не вырвалось ни звука. С каждым шагом они удалялись от фургона, и Сара стала упираться, надеясь задержать Германа, но тогда он просто подхватил ее на руки, оторвал от земли и понес.

Ей трудно было понять, сколько времени прошло, прежде чем они оказались в овраге. Герман спустил ее по крутому склону туда, где стояли три лошади. Сара помнила, что у Быка была только одна лошадь, и решила, что двух остальных он украл.

– Мы подождем Гейнса здесь, – вежливо объяснил ей Герман. – А потом вы поедете с Натаном.

Сара отрицательно покачала головой и попыталась что-то сказать, надеясь, что он вытащит у нее изо рта платок. Одновременно она отчаянно сражалась с веревками, поскольку понимала, что после возвращения Быка сбежать уже не удастся.

Казалось, ее реакция удивила Германа.

– Вам не о чем волноваться, – сказал он. – Бык просто спасает вас от Ривера.

Сара отчаянным рывком высвободилась из объятий Германа, и веревки свалились с ее запястий. Она потянулась к носовому платку, но не успела коснуться его, как ощутила страшный удар в челюсть. Из глаз у нее посыпались искры, и она упала навзничь, даже не успев почувствовать, что падает. Она ощутила сильную боль и потеряла сознание.

Натан не дышал. Он пытался медленно, осторожно втянуть в себя воздух и справиться с дрожью, сотрясавшей его тело.

Мальчик расстелил одеяло у фургона Сары, считая, что сможет защитить ее, если будет поблизости. Теперь он нещадно ругал себя. Разве он может кого-нибудь защитить? Он лежал неподвижно, когда Бык и Герман схватили Сару, и был не в силах пошевелиться даже тогда, когда бедную женщину поволокли прочь.

Теперь Бык находился в фургоне, искал там Бог знает что, а Натан все еще был не в состоянии двигаться. Вот он, твой шанс, сказал себе мальчик. Нужно разбудить Эли и Райса. Вместе они смогут остановить Быка. Он наконец заставил себя очнуться от оцепенения и медленно выполз из-под одеяла.

Эли! Эли! – кричал его внутренний голос, но из горла вырывалось только хриплое дыхание.

Натан забился под соседний фургон и сжался в комок. Вместо того чтобы бежать к Эли, он заполз в тень, стараясь оказаться как можно дальше от Быка. Бог свидетель, он хотел спасти Сару, но никак не мог преодолеть страх перед дядей.

Из своего укрытия он увидел, что Бык выбрался наружу, наклонился и что-то поднял с земли. Из глаз мальчика потекли слезы. Даже сейчас еще есть шанс остановить Быка! Но он не мог пошевелиться и едва дышал.

Тем временем Гейнс подошел к его смятому одеялу. Натану показалось, что в руке дяди блеснул нож, и он задрожал мелкой дрожью. Бык пнул его постель ногой и негромко чертыхнулся. Потом он быстро огляделся по сторонам. Мальчик был уверен, что его заметили, но тень под фургоном была слишком густой. Гейнс отвернулся и, не тратя времени попусту, направился в ту сторону, куда ушел Герман.

Натан испытал облегчение, которое тут же сменилось чувством стыда.

Двигайся! – приказывал он себе. Еще не поздно остановить их! Но он продолжал дрожать всем телом, а по лицу его текли слезы.

Натан не имел представления, сколько прошло времени, когда к нему вернулась способность шевелить ногами и руками. Неожиданно он услышал чьи-то почти бесшумные шаги. Мальчик подумал, что это вернулся Бык, и у него все похолодело внутри.

– Сара… – прошептал мужской голос.

Ривер! Это Ривер, а не Бык! Натан вздрогнул и выбрался из своего убежища.

– Ривер! – хрипло прошептал он.

Услышав раздавшийся позади странный звук, Даниель обернулся. К нему спотыкаясь брел Натан. Сначала Даниель подумал, что мальчик лежал без сна, дожидаясь возможности защитить честь Сары, и быстро осмотрелся, проверяя, не разбудил ли тот кого-нибудь еще.

Натан судорожно хватал ртом воздух.

– Они забрали Сару, – наконец выдавил он. – Увели ее.

Даниель схватил мальчика за грудки.

– О чем ты говоришь? Кто забрал Сару?

Тот в ужасе смотрел на него. Ривер возненавидит меня за то, что я не спас ее, подумал он. Что ж, пусть делает со мной все, что хочет. Я заслужил это.

– Бык, – прошептал он. – Ее забрал Бык.

– Когда? – быстро спросил Даниель.

Натан покачал головой.

– Не знаю. Я хотел остановить его. Но не смог. – Он боролся с рыданиями, но преуспел лишь отчасти. – Я собирался…

Сейчас Натану хотелось повернуть время вспять. Он остановил бы Быка, даже если бы это стоило ему жизни. Смерть была бы лучше, чем позор и раскаяние в собственной трусости.

Было темно, и Даниель едва видел лицо мальчика. Он понимал, что не найдет следов похитителей, пока не взойдет луна. Тут из-под соседнего фургона донеслись ругательства, и Даниель понял, что они разбудили Эли. Натан сжался. Мальчик был смертельно напуган.

Сара в руках Быка Гейнса! – билось в мозгу у Даниеля.

Сару заставила очнуться тряска, равномерная тряска, от которой раскалывалась голова. Она почувствовала движение лошади и поняла, что лежит поперек седла. Одна веревка связывала ее запястья, вторая терла голые ноги под скомканной юбкой. Сара подавила стон. Осознание того, что она оказалась во власти Быка и Германа, привело ее в ужас.

Продолжая лежать неподвижно, она пыталась взять себя в руки и сосредоточиться. Судя по аллюру лошади, они скакали быстро и находились в более холмистой местности, чем прерия.

До нее донесся голос Германа:

– Почему ты не привел Натана?

– Я уже сказал, забудь о мальчишке. У меня не было времени его искать, – ответил Бык.

– Я скучаю по нему, – пробормотал тот.

Гейнс не ответил, и Сара украдкой покосилась на него. Похитители еще не заметили, что она пришла в себя, и пленница надеялась, что это случится еще не скоро. Тем временем она рассчитывала придумать план спасения.

Но ее надежде не суждено было осуществиться: лошадь начала подниматься по крутому склону, ноги у Сары свело, и у нее вырвался стон, которого она не смогла сдержать.

– Что, очухалась?

Бык придержал своего коня, и лошадь, на которой везли Сару, тоже пошла шагом.

Сначала она даже обрадовалась тому, что ее перестало трясти. Она подняла голову, осмотрелась и увидела направленный на нее хитрый и злобный взгляд Быка.

– Куда вы меня везете? – требовательно спросила она.

– Куда глаза глядят, – небрежно ответил он. – Конечно, тут немного диковато, но красиво. Жаль, что ты ничего не видишь.

– Ривер пойдет за нами, – с неколебимой убежденностью произнесла Сара.

Гейнс расхохотался; через мгновение засмеялся и Герман.

– Именно на это я и рассчитываю, маленькая мисс Фу-ты ну-ты! Но самое приятное в этой местности – это то, что здесь легко спрятаться.

– Он найдет тебя.

Теперь голос Сары звучал уже не так убежденно. Тут действительно было где спрятаться.

Бык засмеялся снова.

– А разве я сказал, что не хочу этого?

По спине у нее побежали мурашки. Страх за себя сменился тревогой за Даниеля. Тем временем Гейнс снова пустил лошадь тряской рысью.

Даниель остановил пегого у крошечного ручейка. Вороной конь Милберна встал рядом и тоже начал пить. Нужно было дать лошадям немного отдохнуть, а потом наверстать упущенное время. Следы похитителей были хорошо видны даже при лунном свете. То ли Бык полный идиот, то ли сам хочет, чтобы его преследовали, думал Даниель.

Он спешился и потянулся всем телом, зная, что тоже должен отдохнуть, если хочет сохранить зоркость и не попасть в почти наверняка расставленную ловушку. В то же время он понимал, что нужно идти за похитителями как можно дольше. Если он потеряет след, то будет вынужден отдыхать до наступления дня. Но о сне не может быть и речи.

Даниель отвязал веревку от уздечки вороного, прикрепил ее к узде пегого и проверил подпруги на обоих седлах. Вьюки были приторочены надежно, но он решил убедиться и в этом. Продуктов должно было хватить на целую неделю – Эли тщательно уложил их и распределил поровну между двумя лошадьми. Однако Даниель поклялся себе, что неделя ему не понадобится.

На всякий случай он подробно объяснил Эли, как добраться до Форт-Ларами. Там люди несколько дней отдохнут, а потом поедут дальше. Даниель надеялся догнать караван еще до Форт-Холла, но на тот случай, если этого не произойдет, велел Эли оставить для него сообщение. Караван должен перевалить через горы до наступления зимы, и люди не могут позволить себе ждать.

О других своих планах Даниель рассказывать не стал. Если он не сумеет отбить у Гейнса Сару, эти планы потеряют всякий смысл.

Он потер рукой лоб, словно пытаясь избавиться от этой назойливой мысли. Она вызывала у него то же сосущее чувство тревоги, которое он испытал, когда осматривал фургон Сары. Пока Даниель не убедился, что там пусто, он не мог заставить себя поверить Натану.

Он сел верхом на вороного коня и отвел пегого от ручья. Если я позволю себе думать о Саре, то сойду с ума от тревоги, промелькнуло у него в голове. Следы похитителей ведут на юго-восток, к хребту Дикого Кота. Понимает ли Бык, куда его несет? Впрочем, это неважно. Я все равно найду этого мерзавца! – поклялся себе Даниель.

Однако не прошло и часа, как он стал хуже видеть. Сначала он решил, что просто устал, но вскоре понял, что дело в луне. Небо начинало затягиваться тучами. Если сейчас потерять след, то утром придется даром потратить время, возвращаясь обратно.

Эта мысль была неутешительна, и Даниель начал искать место для ночевки.

Сара догадывалась, что до рассвета осталось еще часа два. Бык объявил привал, велел Герману держать лошадей и начал развязывать веревки, которыми Сара была прикручена к седлу.

Он по-хозяйски провел рукой по ее бедру, и она издала еле слышный протестующий стон. Бык засмеялся и снял ее с седла, потом прижал вплотную к себе и заставил съехать по его телу. Подол ее платья задрался, обнаженные ноги скользнули по штанам Гейнса, и только потом ступни коснулись земли.

У Сары болел живот, и она инстинктивно согнулась, хотя больше всего на свете ей хотелось сейчас повернуться и вцепиться ногтями Быку в лицо. Впрочем, она понимала, что на насилие он ответит насилием, а это означало, что нужно сменить тактику. И Сара решила притвориться смертельно уставшей. Пусть Гейнс считает, что она совершенно измучена, тем более что это недалеко от истины. Может быть, тогда он не станет связывать ее, решив, что ей не хватит сил для бегства.

Бык положил ее на землю и опустился рядом. Сара притворилась спящей, но он провел пальцем по ее щеке, и она невольно вздрогнула от отвращения.