– Неужели никто в этом доме не способен больше на элементарную работу по хозяйству? – подойдя к ней сзади, тепло произнесла я, поздоровавшись с ней своим вопросом.

– Таша! – обернувшись, заулыбалась своей новой вставной челюстью бабушка. Взяв кухонное полотенце, я встала рядом с ней. – Пени сегодня приходила, – начала весёлым тоном Амелия, словно за пару дней успела по мне соскучиться. – Руперт приходил с ней. Жалко, что они оставили Рэйчел и Барни с родителями Руперта, но Пени пообещала привезти детей завтра… Бизнес Руперта процветает, – довольно подытожила она.

Руперт являлся владельцем единственного в городе тренажёрного зала, что позволяло ему зарабатывать выше среднего и содержать свою семью в достатке, и всё же, даже с его бизнесом, накопить на операцию Мии в течении года было практически нереально. Из ста пятидесяти семи тысяч долларов нам необходимо было буквально откопать из-под земли ещё сто тридцать девять тысяч. Десять тысяч Руперт сразу выложил из тех незначительных накоплений, которые он смог собрать с двумя маленькими детьми в семье, ещё пять тысяч нам вручили родители Руперта (всё то, что они успели накопить на свой отпуск в Индии), остальные три тысячи накопились со стороны друзей и знакомых семьи буквально по копейкам (так выяснилось, что у нас в друзьях нет владельцев нефтяных компаний). В ближайшем будущем Руперт планировал открыть при тренажёрном зале салон красоты с солярием, так как в этом бизнесе в нашем городе не было особой конкуренции, но, судя по всему, его планам, из-за диагноза Мии, в ближайшем будущем не суждено было сбыться.

Из-за внезапно возникшей бюджетной дыры в кармане нашей семьи, едва ли бизнес Руперта можно было назвать процветающим, хотя до этого момента именно таким он и считался.

Сев за широкий барный стол, когда-то сделанный отцом специально для мамы, я машинально начала собирать пальцем хлебные крошки, перенося их на белоснежную салфетку, пока бабушка, усевшись напротив меня у стены, ела свой ещё тёплый кекс, запивая его липовым чаем. В свои девяносто два года Амелия всё ещё без проблем усаживалась на барный стул, что заставляло меня восхищаться её способностям в столь древнем возрасте. Иногда мне казалось, что в теле дряхлой старушки Амелии застряла женщина средних лет, которая никак не могла признать того факта, что ей уже перевалил девятый десяток. Амелия говорит, что склонность к долговременной молодости ей передалась от её родителей. Она с детства убеждала меня и моих братьев и сестёр в том, что нам также передался этот дар. Что ж, глядя на пятидесятидвухлетнего отца, выглядящего не старше сорока пяти лет, я всё же склонна верить её словам, хотя и смогу проверить их правдивость лишь через пару-тройку десятков лет.

– Дядя Генри ещё не ушёл на работу? – посмотрела исподлобья на бабушку я.

– Оу, Генри в своей спальне успокаивает Элизабет. За пять минут до твоего прихода эта недотёпа обожгла себе предплечье, пытаясь приготовить омлет, и теперь наверняка валяется в постели моего внука с видом мученицы. Женщине сорок шесть лет, а она оформить яйца не может, не навредив при этом себе или людям… Как думаешь, за что Генри её полюбил?

– Полюбил? – удивлённо усмехнулась я. – Бабушка, ты ведь столько пожила, мне ли тебе говорить, что это не любовь?

– Вот и я считаю, что он с ней только из-за её стройной фигуры. Сложно сейчас найти женщину её возраста, не страдающую от переизбытка веса. Но ей, как и тебе, дорогая, досталась фигура по наследству. Она ведь палец о палец не ударила, чтобы сохранить свою стройность. Употребляет арахисовое масло банками, а её талия при этом злоупотреблении ни капельки не страдает. Чудо.

– Вообще-то я каждое утро делаю силовые упражнения и занимаюсь пробежкой, – скептически посмотрела на бабушку я, решив не перечислять, сколько именно раз я ежедневно приседаю, отжимаюсь, прыгаю на скакалке, делаю пресс и сколько километров пробегаю. Последние десять лет я ни дня не проживала без физической нагрузки, буквально вынуждая свой организм работать до изнеможения, а мои мысли сотрудничать с моими желаниями и работать на меня, благодаря чему я даже обладала подобием точёного торса и прокаченной задницей. Однако я не сомневалась в том, что даже если бы я не трудилась над своим телом ежедневно, всё равно бы мне не угрожали лишнии кило. Даже моя старшая сестра, с подросткового возраста отличающаяся осиной талией Пени, после родов выглядела конфеткой. Правда после второй беременности она набрала лишних десять кило, после чего резко сбросила пять и при росте метр семьдесят два сантиметра теперь весит семьдесят пять килограмм, но всё равно на её бедрах нет ни малейшего намёка на целлюлит, а на её животе нельзя найти ни единой растяжки. Хотя, может быть всё дело заключается не только в её генофонде, но и в том, что её муж является спортсменом до мозга костей и владельцем тренажёрного зала… И всё равно нельзя отрицать того факта, что у семейства Грэхэм отличная наследственность.

Бабушка ещё хотела мне что-то сказать, но в этот момент на кухню вошла Хлоя, что заставило мою собеседницу сделать очередной глоток чая.

– Таша! Привет! Давно не виделись, – растянулась в своей неестественно-широкой улыбке девушка, явно изображая радушие. По-неизвестной мне причине, Хлоя всегда пыталась если не набиться мне в друзья, тогда хотя бы попытаться ко мне подлизаться, явно ища со мной общения, в котором я не была заинтересована. Дядя Генри говорит, что Элизабет и Хлоя побаиваются меня из-за того, что в прошлом, едва они успели заселиться в наш дом, я выставила их чемоданы на улицу за то, что одна из них назвала Пени отсталой. И всё же этим двум прохвосткам тогда удалось заползти в наш дом через чёрный вход, но с тех пор Элизабет шарахалась от меня по углам, явно боясь повторения истории, а её дочь Хлоя пыталась пробиться ко мне в подруги, из-за чего я презирала её даже больше, чем её мать.

Что ж, я всегда умела поставить себя в компании незнакомых мне людей так, чтобы меня либо уважали, либо боялись. Радушия во мне мало.

– Как у тебя дела? – прошествовав мимо нас к холодильнику, продолжала слащавую речь плохо выкрашенная блондинка. – Генри говорит, что ты сменила место работы.

– А ты всё ещё сидишь на шее у матери, которая сидит на шее у Генри, – с неприкрытым презрением отозвалась я.

– Таша, ты ведь знаешь в каком я положении, – погладив свой округлившийся живот в неприлично обтянувшей его футболке, Хлоя попыталась сделать вид, будто не заметила, что общение со мной пахнет палёным, после чего, с сосиской в руках, попыталась скрыться из кухни раньше, чем я успела бы её пропесочить.

– Беременность – это не болезнь, – окликнула я собеседницу прежде, чем она успела бы выйти из кухни, тем самым резко отрезав ей отходные пути. Хлоя машинально обернулась, всё ещё пытаясь удерживать на лице маску дружелюбия. – Ты съела мороженое Жас, – не собиралась давать поблажек нахлебнице я.

– Просто я постоянно хочу есть…

– Раз уж ты не работаешь, тогда пусть твоя мать купит моей племяннице то, что ты у неё отобрала. Ты ведь и у Мии отбирала её порции. Хлоя, ты всего лишь родишь, а Мие предстоит серьёзная операция, из чего следует, что поглощать её витамины – последнее дело.

– Ладно-ладно, Таша, остынь, – подняла руки вверх блондинка. – Я скажу маме, чтобы она купила Жасмин мороженое.

– Мои племянники не должны голодать из-за того, что ты по-глупости залетела. Ещё раз узнаю о подобном, и нам не избежать серьёзного разговора с Генри и твоей матерью. Понятно?

Хлоя так и не смогла до победного конца удержать на своём лице маску дружелюбия. Развернувшись, она быстрым шагом вышла из кухни, явно бросая в мою сторону мысленные копья.

Хлое Элмерз было всего девятнадцать лет, но натворить ошибок за столь небольшой срок своей жизни она успела на полвека вперед. Она напивалась в хлам уже в пятнадцать, в шестнадцать изуродовала своё левое предплечье резьбой по венам, в семнадцать, будучи в алкогольном опьянении, утопила машину Элизабет в местном пруду, в восемнадцать избила одногруппницу и за это была приговорена к ста двадцати часам общественных работ, после чего успешно завалила экзамены и вылетела из колледжа. После вылета из колледжа не прошло и недели, как она, при помощи своих фотографий, собственноручно выложенных ею в социальную сеть, заявила всему миру о том, что является лесбиянкой, а уже спустя четыре месяца она забеременела, при этом совершенно не догадываясь, кто именно из её многочисленных партнёров может являться оплодотворителем её яйцеклетки. Как выяснилось позже, Хлоя спала исключительно с незнакомыми мужчинами старше тридцати лет, половину имён из которых она не может до сих пор вспомнить в связи с тем, что на момент соития с мужчинами она почти всегда была в алкогольном опьянении.

Элизабет избаловала Хлою когда та была ещё в глубоком детстве, но, по-видимому, время Элизабет, как мать, ничему не научило, так как она по прежнему трясётся над своей дочерью так, словно Хлоя является последним человеком, выжившим после апокалипсиса. Тем временем поведение Хлои постепенно начинает проявляться на голове её матери в виде расползающейся от висков к макушке седины, которую Элизабет старательно пытается скрыть под дешёвой краской грязного блонда.

Мне не хотелось общаться с дядей Генри в пределах дома, в котором даже стены имеют свои уши, поэтому в итоге мы с ним договорились встретиться завтра у него на работе.

Весь оставшийся вечер я провела в компании Нат, параллельно подыскивая себе через её ноутбук новую работу, так как я откровенно не знала, кому первому из нас надоест моё присутствие в особняке Риорданов – мне или Риорданам. Однако в одном я была уверена точно – до этого момента осталось не так уж и много времени. Уж слишком резким получилось моё знакомство с ними обеими. Настолько резким, что по сей час чувствую себя косой, нашедшей на камни.

Глава 18.


Вторник у Ирмы был загружен, благодаря чему мне не пришлось слышать её нытье по поводу того, что она вынуждена терпеть моё общество. Правда избежать её раздражения у меня всё равно не удалось – девчонка пыталась продемонстрировать предназначенный для меня игнор, несмотря на то, что я с ней даже не пыталась общаться.

Сначала был гольф, где Ирма очень много и продолжительно лажала даже на очень смешных дистанциях, затем были восточные танцы, где она хоть как-то смогла восстановить своё настроение. Все домашние задания она сделала преждевременно, благодаря чему я смогла их проверить за какие-то пятнадцать минут и, к удовольствию нас обеих, поспешно завершить своё пребывание на территории Риорданов.

Весь день Дариан провёл в Лондоне, отчего мы так ни разу и не пересеклись, что, отчего-то, меня немного радовало, однако, уже выезжая из города, я встретилась взглядом с въезжающим в город водителем, сидящем за рулем спортивной машины. Лишь спустя несколько секунд я поняла, что это был Риордан и что он действительно пересёкся со мной взглядом. Как только я это поняла, по моему телу пробежали мурашки и моё настроение, почему-то, заметно ухудшилось. Наверное я предчувствовала, что ещё недолго смогу продержаться на этом месте, зарабатывая на банальном присмотре за подростком, который даже не знает, как пополнить счёт на собственном мобильном телефоне. Подумать только – мне платили за то, чтобы я проверяла уроки взрослого ребёнка и следила за его исправными занятиями с репетиторами. Здесь наверняка что-то было не так…

Кажется, мне что-то недоговаривали.


В пятнадцать минут десятого я явилась на работу к Генри.

Его рабочее время длилось с девяти часов вечера до семи утра, пока шестерёнки мебельной фабрики не начинали просыпаться под тяжестью рук ещё сонных рабочих. Фабрика была небольшой, но вот уже двадцать лет как кормила полторы тысячи человек, проводящих свои жизни в её стенах. Для меня было страшным сном застрять в подобном месте, и это при том, что многие всерьёз считали удачей вырвать себе место под крышей этого зловещего здания. Дяде Генри было проще – он ночи напролёт проводил наедине с портативным телевизором на вахте, наслаждаясь лучшими киноновинками и фильмами прошлого столетия.

Хотя, сказав, что Генри даётся это просто, я была несправедлива. Едва ли человеку, прежде занимающему пост начальника и имеющему собственный бизнес, было просто вжиться в роль рядового охранника. Просто с годами усталость брала своё и постепенно к Генри приходило смирение… По крайней мере именно так я поясняю его поведение в отношении к Элизабет и её прицепа-Хлои.

– Видела новую машину Чейза Уокера? – разворачивая бутерброд, сделанный мной на скорую руку, но с любовью, поинтересовался у меня Генри. – Выглядит так, словно он её со свалки вытащил.

– Ставлю сто фунтов на то, что так оно и есть, – ухмыльнулась я, подбадривая своего старика.