Я больше предпочитаю котов…

Звон чайных ложек о сервизные чашки вырвал меня из раздумий. Как показывала практика, мне вредно было оставаться наедине со своими мыслями больше чем на десять минут – я неизбежно начинала утопать в омуте больных воспоминаний.

Поставив поднос на стеклянный журнальный столик, Пени села справа от меня, по-видимому не желая изгонять Звёздного с его места на диване напротив. Я взяла одну из белоснежных чашек, украшенных синими завитками, и посмотрела на сестру.

“Что у тебя с рукой?” – начала наш диалог на пальцах она.

“Это всё герань”

“Принести тебе лёд?”

“Нет, спасибо, оно и так быстро пройдет – ожог не сильный”

“Хорошо, что ты зашла. Я десять минут назад уложила Рейчел спать, а Руперт наверху справляется с Барни, так что у нас есть время поговорить. Мы давно не виделись, хотя и живём по-соседству. Это меня печалит. У тебя всё хорошо? Как твоя новая работа?”

Пени не была болтушкой, но когда действительно волновалась, начинала жестикулировать без остановки.

“Всё в порядке”, – сделав максимально убедительное выражение лица, чтобы остудить сестру, начала я. – “Работа просто сказочная, платят вдвое больше, чем в редакции”, – я словила на себе испытывающий взгляд собеседницы и поняла, что перегибать с подозрительно положительными новостями из личной жизни нельзя. – “Выяснилось, что моя подопечная до десяти лет страдала страстью к бродяжничеству, из-за чего её брат до сих пор и прибегает к помощи всяких нянек, вроде меня. Ещё она пару лет назад растранжирила крупную сумму денег на дополнительные занятия, которые не посещала, из-за чего её брат отказался снимать с неё контроль даже в её шестнадцать лет. Я слежу за её успеваемостью, но, если честно, она блещет только в конной езде и бредит игрой в театре, во всём остальном она “средненькая”. Тратит много денег на безделушки, её лучшая подруга не отличается острым умом, и ещё она влюблена в недалёкого одноклассника. Всё как у нормального среднестатистического подростка”.

“Тебе интересно с ней?”

Такого вопроса я не ожидала. Наверное потому, что о подобном меня не спрашивал никто, даже Нат.

“Я не знаю, что тебе на это ответить. Я даже не задумывалась об этом”.

“Очень зря. Обязательно подумай об этом. Если начнёшь об этом задумываться, научишься получать удовольствие от своей работы”.

Удовольствие от работы? Пффф… Мне стоило встретиться с Пени в начале месяца, чтобы услышать эти слова. Моя старшая сестра всегда могла продумать правильное действие на шаг вперёд, на что я не всегда была способна.

“А что у тебя с личной жизнью?” – продолжила она. – “Всё ещё ни с кем не встречаешься?”

“Нет. Хотя есть один парень. Его зовут Дункан. Но я с ним пока ещё не встречаюсь”.

“Пока ещё?” – игриво улыбнулась Пени. – “Кто он?”.

“Работает инструктором в конном клубе, в котором занимаются верховой ездой Риорданы. Я пока ещё не знаю, хочу ли с ним каких-то отношений…”

Мы ещё с полчаса проговорили о моем начальнике, об отце и Генри с его гаремом, и о материнстве Пени, ни словом не затрагивая тему операции Мии. Когда к нам спустился Руперт, я посмотрела на свои наручные часы и, поняв, что засиделась, поспешно распрощалась с Пени, которая начала уносить опустошённые чашки обратно на кухню.

Уже на пороге я обернулась и встретилась тяжёлым взглядом с Рупертом. Я остановилась, поняв, что он хочет мне что-то сказать. Помедлив секунду, он всё-таки сделал три уверенных шага в мою сторону и, не вынимая рук из карманов хлопковых спортивных штанов, смотря на меня вниз со своей высоты, произнёс шёпотом, чтобы у Пени, и так ничего не слышащей на столь безопасном расстоянии, вообще не осталось шансов на случайные звуки:

– Ты борец. Ты всегда выдержишь больше, чем можешь себе представить.

– У нас всё получится с Мией, – таким же полушёпотом отозвалась я, мгновенно расстроившись от мысли о том, что Руперт, хотя бы на долю секунды, мог предположить наш проигрыш.

– Я сейчас говорю не о Мии, – непоколебимо отчеканил мужчина, отчего мне сразу же стало легче, но в следующую секунду вдруг ещё страшнее от того, что он хотел сказать мне дальше. – Я говорю о тебе.

Глава 34.


Среда, одиннадцать часов ночи, мы с Нат сидим на чердаке с большими железными кружками горячего чая в руках. У одной из нас – у меня – был насыщенный день, но я твёрдо решила не пить до выходных.

Мы с Кристофером пронаблюдали за репетицией Ирмы в спектакле от начала до конца, благодаря чему я в очередной раз убедилась в том, что девчонка буквально выжигает затылок своему белобрысому однокласснику по имени Люк, который при этом весьма посредственно исполнял роль Кассио. В перерыве репетиции я застукала Ирму на школьной парковке курящей в компании Трейси. Нельзя сказать, чтобы я была удивлена, меня в принципе по жизни было очень сложно удивить, но неприкрытое курение шестнадцатилетних соплячек меня достаточно сильно возмутило, чтобы я успела их сфотографировать прежде, чем они спрятали окурки за своими спинами. Теперь у меня был компромат, а у них один-единственный шанс избежать наказания от своих родителей – притвориться, что бросили курить окончательно и бесповоротно. Впрочем, у Ирмы не было родителей, зато был брат, так что отказа от запретного плода ей было не избежать и, кажется, она это осознавала не меньше моего.

Дункан всё-таки позвонил мне сегодня. Мы встретились в небольшом ресторанчике его родной испанской кухни, которая оказалась для меня немногим острее, чем хотелось бы. Он попросил меня рассказать ему последние новости из моей жизни, и я рассказала ему о продлении контракта с Риорданами и о происхождении покраснения на моём предплечье, с которого он глаз не сводил. Затем я больше из вежливости, нежели из неподдельного интереса, поинтересовалась новостями из его жизни и узнала многое о том, что он разрывается между двумя работами, чтобы накопить на двухкомнатную квартиру, о том, что параллельно ему приходится финансово помогать своим родителям, и о том, что он лишь месяц назад расстался с девушкой, с которой провстречался три месяца. От услышанного я почему-то ощутила мгновенное дежавю – вот я сижу в кафе с Кристофером, вот он рассказывает мне о своей жизни отца-одиночки и вот я понимаю, что мне не хотелось бы этого знать. Мне не хотелось бы знать, что у кого-то из них есть хоть какие-то проблемы: жизненные, финансовые, долговременные или мимолётные. Просто мой личный жизненный груз был и так слишком тяжек, чтобы я могла или хотела взвалить на свои плечи ещё хотя бы один лишний грамм. Мне просто хотелось иметь под боком крепкого мужчину, не растрачивающего свои силы на решение каких-то проблем, а накапливающего эту силу внутри себя, словно энергосберегающая батарейка. Как бы эгоистично это не звучало, но мне необходимо было банальное зарядное устройство, отрабатывающее без внутренних перебоев и внешних дисфункций. Просто одна здоровенная, доверху заряжённая батарея без воза проблем и обязанностей, подобный которому я тащила через последнее десятилетие своей жизни, в кровь сдирая кожу на своих руках и ногах. И если мне необходимо быть эгоисткой, чтобы признаться в том, что мне нужен мужчина без воза, что ж, я лучше буду эгоисткой, чем обманщицей.

Дункан же, уже на втором свидании рассказавший мне о своих проблемах и заморочках, резко утратил для меня тот намёк на интерес, который я начинала лелеять по отношению к его персоне. И всё же я не хотела признавать этого сразу. Я, как вошедшая во вкус истинная эгоистка, всё ещё хотела надеяться на то, что он сможет стать для меня батареей, хотя повода для надежды уже и не оставалось.

И вот сейчас, украдкой заглядывая в телескоп, я всего лишь хочу забыть о своём разочаровании, но в моей кружке всего лишь чай, так что и здесь мне надеяться особо не на что. Надежда в принципе не была моим союзником. Возможно, в какой-то степени, являлась даже врагом. Она всё никак не могла умереть во мне с миром, час за часом, день за днём и год за годом истекая во мне обжигающе горячей кровью. Мы с ней так и сожительствовали, запертые в одном теле – убивали друг друга, но убить не могли…

Однако меня ещё можно было спасти. Я это знала, ежедневно глядя на свою истекающую кровью надежду. Пока она теплилась во мне крошечным клубком боли, застрявшим в самом центре моего давшего трещину сердца, заставляя меня мучиться ещё сильнее, чем я могла бы с этим справиться без её наличия, я знала, что меня ещё можно спасти. Это может произойти в любой день, в любой час, в любую минуту, либо может не произойти никогда.

Поэтому я сейчас и пытаюсь найти для себя батарею, от которой мне можно было бы подзарядиться. Я не хочу опустошить её всю до остатка и выкинуть оболочку на свалку использованных душ – я всего лишь хочу взять из неё немножко энергии, чтобы мне хотя бы засыпалось легче… Просто я хочу хотя бы изредка погружаться в сон быстро, без лишних мыслей и записанной на плёнку моего подсознания боли в грудной клетке. Только и всего.


Четверг. Очередная репетиция в школьном театре, очередные фотографии милого сына Криса и очередное вздыхание Ирмы в сторону белобрысого Люка. Из положительного только одна вещь: ожоги от герани на моих руках почти полностью прошли.

Столкнувшись с Дарианом перед отъездом за Ирмой, я услышала, как он жёстко говорит по телефону с кем-то из своих партнёров. Не знаю почему, но на протяжении всего оставшегося дня я не могла толком думать ни о чём, кроме как о его тоне, с которым он произнёс слова: “Мне наплевать на ваши проблемы – меня интересует только исполнение нашей договорённости. Если проблема не будет решена в течении ближайших двадцати четырёх часов, вы с процентами выплатите мне те деньги, которые я потратил на вас”.

Со слов Джины и Криса я знала, что Дариан редко бывает дома, что часто совпадает с моим присутствием, однако сегодня мы разминулись – он вернулся как раз в момент, когда я уходила. Промелькнув мимо меня в деловом чёрном костюме, он обдал меня шлейфом своего дорогого одеколона, после чего я весь оставшийся день пыталась понять, почему не могу выкинуть этот момент из своей головы. Лишь в конце дня, оставляя Ирму одну дома, так как Дариан сегодня допоздна должен был присутствовать на какой-то светской вечеринке, я поняла, что именно не так. Прежде я никогда не слышала в голосе Риордана высокомерных, строгих, требовательных и тем более агрессивных нот. Сегодня же я расслышала весь этот букет буквально в паре его фраз. Я не могу сказать, что это мне не понравилось, так как я в принципе не должна оценивать настроение своего работодателя, приклеивая на подобные моменты ярлыки “нравится” – “не нравится”. Просто это было необычно. Не так, как я привыкла.


Уже скрипя ступеньками нашего с Нат крыльца, я на секунду замерла, заметив, что дверь в дом слегка приоткрыта. Ещё было недостаточно темно, но уже начинало смеркаться, из-за чего проникающий сквозь дверную щель луч света показался мне по-особенному тёплым.

С такими соседями, как наши, мы с Нат никогда не оставляли открытыми окна или двери, что сейчас заставило меня немного напрячься. Сделав ещё пару шагов, я аккуратно толкнула дверь вперёд, переступила порог и увидела Нат сидящей в кресле в компании Коко МакДафф, занявшей такое же кресло напротив неё. Сам факт того, что Коко пришла к нам уже спустя несколько дней после пожара, уничтожившего её дом под чистую, напряг меня, отчего я, в предчувствии чего-то нехорошего, неосознанно сдвинула брови.

– Таша, ты как раз вовремя, – раскрепощённо взмахнула рукой Нат, после чего я заметила в её второй руке наполовину опустошённый бокал красного вина.

– Я уже сказала Натаниэль, что не собираюсь вас выселять, не беспокойся, – произнесла Коко, и я вдруг поняла, что они обе уже слегка захмелели.

– У Коко трагедия, – начала огневолосая.

– Да, у меня трагедия, – мученически произнесла женщина, слегка запрокинув голову.

Коко МакДафф было шестьдесят лет и она была едва ли не идентичной копией актрисы Голди Хоун, что мы с Нат заметили, когда одним из скучных будничных вечеров начали играть в игру под названием “Кто на какую голливудскую звезду похож”. В итоге Нат предоставила мне сомнительные факты моего мимолётного сходства с Мирандой Керр, при этом признав мою внешность менее “сахарной”, сама же Натаниэль в моём ви́дении ни на миллиметр не сдвинулась в сторону от своего двойника Скарлетт Йоханссон, после чего вдруг выяснилось, что наш арендодатель вылетая Голди Хоун, а парень Нат на одну половину Ченнинг Татум, а на вторую – Аарон Тейлор-Джонсон. Оставалось только выяснить, почему все эти люди застряли в захолустном Лондонском пригороде, с заработной платой раз в сто не дотягивающей до голливудских гонораров.

– Я слышала о пожаре, – сев на диван между Нат и Коко, тяжело вздохнула я, с облегчением восприняв информацию о том, что нас не собираются выселять (по крайней мере не сегодня).