– Не нужно строить из себя злюку, мы ведь обе знаем, что тащили бы не одну тонну на собственных плечах, если бы это понадобилось одной из нас, – серьёзным тоном отреагировала я, сдвинув брови и положив руки в карманы джинс. Поднявшийся ветер растрепал мои распущенные волосы, и парк за моей спиной ожил шепчущим шелестом буйной листвы.

– Ты в корень охренела, – не собиралась сдаваться огневолосая. – Пропала без вести, твой телефон не отвечает… Благо предупредила родителей о своём побеге, иначе, клянусь, мы бы подали твою персону в розыск!

– Кстати, насчёт моего нового номера, – я прищурилась, машинально нащупав в кармане куртки свой новый мобильный. Телефон, подаренный мне Дарианом, я продала двумя часами ранее какому-то студенту, вышедшему на меня через объявление, которое накануне я выложила анонимом в сеть, и уже спустя полчаса после удачной сделки купила себе менее дорогую, но не менее качественную модель, и подключила новую сим-карту. Можно сказать, что я отлично провернула это дело. – Сегодня я тебе его сброшу смс-сообщением.

– У тебя, вообще-то, ещё и родные люди есть, – скрестила руки на груди Натаниэль. – Ты вообще в курсе, что твоя сестра Миша вернулась? Она полностью чиста и выглядит абсолютно здоровой, и даже счастливой.

– В курсе, – коротко ответила я.

– Тогда, может быть, ты и в курсе её бойфренда?

– Бойфренда? – я напряглась.

– Значит, не в курсе. Тогда тебе следует позвонить домой… – Нат вдруг начала заметно сдавать позиции в своём праведном гневе, её брови беспокойно дёрнулись, а руки опустились.

Услышав тяжёлый выдох подруги, я коснулась её плеча:

– Нат, у меня всё хорошо, – сжато произнесла я.

– Отлично, – нервно отозвалась огневолосая. – Давай я подвезу твои вещи.

– Не нужно…

– Не хочешь, чтобы я знала, где ты обитаешь?

Я судорожно прищурилась, продолжая вглядываться в яркие глаза рыжеволосой и не убирая руки с её плеча.

– Как и не хочу, чтобы ты давала мой телефон Риордану, если он вдруг начнёт вынюхивать…

– Думаешь, он не найдёт тебя? Это для обычных людей Лондон – большой стог сена. Но для него…

Я прекрасно понимала о чём мне пыталась сказать Нат. Если Дариану понадобится найти иголку в стоге сена, он попросту сожжёт этот стог дотла и проведёт по его пеплу огромным магнитом. Мне оставалось только надеяться, что он повременит хотя бы немного. И я надеялась.

Нат внимательно изучала мою реакцию и, спустя пятнадцать секунд вдумчивого молчания, наконец произнесла:

– Хотя бы скажи, у кого ты живёшь.

Я вновь прищурилась. А не в сговоре ли она с Риорданом?.. Я убрала руку с её плеча и сразу же себя одёрнула. Нет, этого не может быть. Это ведь Нат. Ей я доверяла больше, чем кому-либо, именно поэтому сейчас передо мной стояла она, а не кто-то из моих родных (даже не Пени и не Руперт). И всё же я приняла решение солгать:

– Приютила университетская подруга. Она снимает двухкомнатную квартиру, так что места хватает.

– Понятно, – прикусила нижнюю губу огневолосая, поняв, что имён я не назову. – Я положила все твои деньги во внутренний карман дорожной сумки. Сумма приличная, но мы с Байроном всё равно решили сброситься и немного доложили. И не смотри на меня так. На первое время, пока ты торчишь без работы, тебе это поможет. Отдашь к нашей свадьбе. Ты ведь не забудешь прийти?

– Как я могу?.. – сжато улыбнулась в ответ я и, когда огневолосая уже уходила, окликнула её. – Натаниэль. Спасибо.

– Ты ведь знаешь, что делаешь? – остановившись напротив автомобиля Байрона и обернувшись, вдруг поинтересовалась у меня подруга.

Я ничего не ответила. Только уверенно кивнула головой, хотя знала, что и это, пусть и немая, но очередная ложь.


Такси выгрузило меня у моего нового временного дома ровно без пяти минут полдень. В очередной раз удивившись тяжести чемодана, я всё же с лёгкостью покатила его по тротуару.

Зайдя в подъезд, я не сразу заметила женщину, сидящую за столом швейцара. Зато она заметила меня сразу.

– Добрый день, – раздалось эхом приветствие, и я обернулась как раз в момент, когда стеклянная входная дверь за мной захлопнулась.

Вместо мистера Кембербэтча, встречающего меня в первый мой приход в этот дом и провожающего меня надменным взглядом пэра этим утром, за столом сейчас сидела неизвестная мне женщина, о которой Робин меня заранее предупредил. “Миссис Адамс чудеснейшая женщина”, – говорил Роб и, судя исключительно по внешним данным представшей передо мной женщины, я могла бы с ним согласиться. Невысокая, среднего телосложения, практически полностью поседевшая, но всё ещё сохранившая оттенок чёрного цвета своих густых волос, красиво взбитых и уложенных на затылке, женщина сидела за своим столом с идеально ровной осанкой, кутаясь в широкую тёмную шаль с изображением красивых голубых цветов, напоминающих иней. В подъезде, не смотря на солнечный день, и вправду было прохладно, отчего по моей коже вдруг пробежали мурашки.

– Добрый день, – отозвалась я, практически сравнявшись со столом женщины.

– Вы въезжаете в наш дом? – любезно поинтересовалась она.

– Не то чтобы въезжаю… Планирую пожить некоторое время у своего друга, мистера Робинсона из двадцать четвёртой квартиры, – выложила полностью всю информацию я, заранее предупрежденная Робином о том, что прилично будет сразу расставить с нашим швейцаром все “точки над i” и хотя бы “как-то” познакомиться, чтобы впоследствии не испытывать неловкости.

– Оу, очень приятно, – женщина, улыбаясь, бодро поднялась со своего места, чтобы пожать мне руку. Я в секунду прикинула её примерный возраст – детские голубые глаза её явно молодили, но морщинки вокруг них, такие образовываются обычно у добродушных и любящих улыбаться людей, подсказывали мне, что этой женщине точно не меньше шестидесяти и не больше шестидесяти пяти. Ниже меня почти на голову, женщина казалась мне намного более хрупкой, чем могла быть в данный “восстановительный” для себя период я, что лишний раз подтвердила сила её рукопожатия, которая, на фоне моей, была близка к нулевой отметке. – Я миссис Адамс, швейцар третьего подъезда этого замечательного дома. Добро пожаловать в нашу дружную семью. – я уставилась на женщину непонимающим взглядом. О какой семье шла речь?.. Она имела ввиду, что жители этого подъезда настолько дружны, что представляют из себя сплочённое сообщество?.. – Приходите ко мне как-нибудь на чай. Я завариваю превосходный!

Чай?.. Серьёзно?.. Разве швейцары приглашают на чай?..

– Эм-м-м… – я не смогла утаить своей растерянности и, уже вынимая свою руку из руки явно необоснованно расположенной ко мне женщины, неуверенно добавила. – Возможно как-нибудь…

Так и не поняв, что именно произошло, я направилась к лифту. Он поднял меня уже ко второму этажу, когда миссис Адамс, пустив мистера Кембербэтча к себе на колени, уверенным тоном сказала ему: “У мистера Робинсона отличный вкус, ведь правда? Лицо этой девушки, определённо красивое, обременено чертами здравомыслящего и острого разума. Но вы-то не могли этого не заметить, мистер Кембербэтч”. Однако я этих слов, естественно, не услышала. А если бы услышала, задумалась бы?.. О том, что у мистера Робинсона отличный вкус.

Глава 21.

Следующие два дня я активно пыталась при помощи интернета найти для себя хотя бы одно стоящее рабочее место в Лондоне, но меня не интересовали ни вакансии нянь, ни вакансии горничных, ни разносчиков пиццы… Вариантов, конечно, было немало, но как так получилось, что все они были мимо – я не знаю.

В итоге этим утром я решила пойти по проторенному пути и обратиться к человеку, с которым на протяжении нескольких лет поддерживала дружеские отношения не смотря на то, что когда-то он был моим начальником.

В редакции журнала, в котором я несколько лет проработала художественным редактором, за прошедший год произошли серьёзные перемены. Штат полностью обновился и сократился на семьдесят пять процентов: журнал постепенно переходил из состояния печатного в состояние электронного, и мистер Томпсон не скрывал, что ещё год-два, и он полностью переведёт в интернет-пространство свой хотя и мелкий, однако выгодный печатный бизнес. Изменения произошли не только в редакции мистера Томпсона, но и в его жизни. На его пятидесятиоднолетие, в начале декабря, родился его первый внук, появление же второго внука, точнее внучки, должно было произойти уже в конце этого месяца. Радости Томпсона не было предела, да и со мной он всегда был очень дружен (даже не знаю, чем я приглянулась этому добродушному весельчаку), может быть поэтому он буквально с порога предложил мне место в своей редакции, ещё до того, как я успела заикнуться о том, что ищу работу. Место художественного редактора, к сожалению, уже было занято, да и у Томпсона для меня не было особых вариантов, всего один, зато, как оказалось, более чем достойный. Зарплата размером в семьсот фунтов в месяц – это не так уж и много, однако тот факт, что мне не придётся прозябать в офисе, меня значительно приободрял. Суть дела была проста. На мой телефон устанавливается запароленное моим отпечатком пальца мобильное приложение, которым на данный момент активно пользуется более семисот восьмидесяти тысяч пользователей и в техподдержку которого с восьми часов утра до девяти часов вечера регулярно будут приходить статьи из различных рубрик – в сутки их бывает от пятидесяти до семидесяти. Моя задача: в течении дня публиковать их в приложении, нажимая для этого всего две кнопки “Опубликовать” и “Подтвердить”, при этом фильтруя их по важности: те, которые обозначены красным цветом, необходимо будет размещать мгновенно, публикация же тех статей, которые будут отмечены зелёным цветом, будет на моё усмотрение в течении всего дня, но не реже трёх статей в час. Проверять статьи на цензуру или заниматься их сортировкой мне не нужно: первым займутся редакторы на местах, вторым – сама программа.

Это ведь даже лучше, чем просто “неплохо”. Подобное предложение для меня нереально хорошо (да, зарплата небольшая, но мне ведь не нужно оплачивать аренду жилья, верно?), отчего первое время я даже не верила в свою удачу. До тех пор, пока сентиментальный Томпсон не проболтался о том, что его дочь намерена назвать свою будущую дочь Абигейл Ташей Кэндис. Насчёт Абигейл и Кэндис у меня не было никаких вопросов, а вот с Ташей я призадумалась. Я не знала ни одну живую душу с подобным именем, за исключением себя самой, отчего у меня появлялись смутные сомнения относительно того, с чего вдруг дочь Томпсона решила вписать это имя в метрики собственной дочери. Отбросив мысли о том, что пару лет назад Минди Томпсон, старшая из двух детей мистера Томпсона, увидев меня однажды в компании своего отца зачастила к нему на работу, и во время своих появлений сделала несколько настойчивых, но тщетных для неё попыток проявить ко мне нездоровую, по моему мнению, симпатию, я максимально мило улыбнулась добродушному начальнику. Красота – страшная сила. А конкретно моя красота ещё бывает и разрушительна, и фатальна для окружающих меня людей.


Вопрос с работой был закрыт. Уже после обеда я взяла в свои руки контроль над мобильным приложением журнала, с завтрашнего дня начну полноценно им управлять, а уже в следующем месяце получу зарплату, которая, конечно, будет невообразимо меньше той, что мне платил Риордан, но и головной боли у меня теперь будет не в сравнение меньше.

Робин поздравил меня с успешным трудоустройством, заказав на дом громадный суши-сет, так как я отказалась лишний раз выходить на улицу – паранойя засветиться перед Риорданом, кажется, уже стала частью меня – и теперь мы сидели напротив телевизора, и, наслаждаясь превосходными суши, смотрели “Дом странных детей” Тима Бёртона. И хотя с творчеством Бёртона я была знакома не понаслышке – с начала своего подросткового возраста Джереми тащился от его картин, какими бы странными и старыми они не казались остальным детям – однако этот фильм я в своё время каким-то образом умудрилась пропустить мимо. Робин же смотрел его уже дважды и сейчас настоял на его просмотре не столько из-за любви к самому фильму, его сюжету, краскам и хорошей актёрской игре, сколько из-за желания показать мне мисс Перегрин, которая, как он меня уверял, была едва ли не точной копией его собственной тётки, которую он одновременно считал даже более харизматичной, чем данный персонаж. И всё же, глядя на мисс Перегрин, я сильно сомневалась в том, что в мире найдётся хотя бы одна её копия, тем более речь шла о “более харизматичной” её версии. Очень сомнительно… Очень.

– Как думаешь, я правильно поступаю, пытаясь вложить все имеющиеся у меня деньги в покупку и развитие футбольного клуба средней силы?

– Это целое состояние, – сдвинув брови, заметила я. – Большинству людей подобной суммы не заработать даже если придётся для этого прожить две-три жизни. Поэтому, – я внимательно посмотрела на Робина, который последнюю неделю только и вёл со мной разговоры, что только о футбольном клубе, – я считаю, что ты всё делаешь правильно. – По-видимому, Роб не ожидал от меня подобного ответа, из-за чего вдруг замер. – Да, Робин Робинсон, ты всё делаешь правильно, – на выдохе повторила я и поджала губы в знаке уверенности. – У тебя есть чёткая цель, и ты к ней идёшь, и это достойно уважения. Я подобным не могу похвастаться. У меня есть телефон, – я отбросила в сторону свой мобильный, – на нём уже установлено приложение малоизвестного лондонского журнальчика, и всё, чем я планирую заниматься в своём ближайшем будущем – это несколько раз в час жать на кнопки этого приложения. Ни единой цели, тупое существование, а не жизнь…