Когда Миша и Хьюи заговорили о нашем кузене Джеке и его жене Еве, я вспомнила о том, как присутствовала на их свадьбе с Дарианом, и что именно произошло между нами в каюте в ту ночь, после чего машинально выпила залпом свой пятый за день бокал шампанского, напрочь забыв о том, что изначально планировала сдерживать себя от излишнего употребления алкоголя. Что же касается Джека и Евы – они остались рядом с отцом первого, обосновавшись в пригороде Дублина и купив себе очень милый особнячок с достаточно большой прилегающей территорией. Отец Джека до сих пор борется с последствиями столь неожиданного возвращения Изабеллы и её мгновенной потери. В чём-то я с ним солидарна – всё ещё не могу смотреть на маму и не думать о Белле. Неправильно с моей стороны, ведь именно я должна была осознавать, каково это – иметь сестру-близнеца…

Робин, который этим вечером был едва ли не популярнее невесты, так и не смог отделаться от ощущения, будто Хьюи – моё “мужское воплощение”. Что же касается Миши – она была слишком зациклена на Брэме, а Брэм на ней, чтобы они могли замечать на себе украдкие взгляды Роба.

Вечер закончился красочным фейерверком – сюрприз от Джима и Эйприл – после чего жених с невестой покинули гостей, для которых был проплачен ещё час дискотеки. Не пожелав присоединиться к толпе на танцполе, в которой уже вовсю отплясывали мои родители, что повергло меня во второй по счёту за этот вечер шок, мы с Робином сели в его машину (благо он этим вечером не пил), и первыми, если не считать Расселов и Байрона с Нат, покинули замечательно организованное и уже подходящее к завершению торжество.

Сначала на душе было радостно, а потом, когда мы подъехали ближе к Лондону, мне вдруг стало грустно.

Неужели это всё?.. Все разобьются на пары, родят одного-двух-трёх детей и будут жить своими счастливыми семьями, отдельными государствами с собственным правительством… А я так и останусь дрейфующим в бермудском треугольнике островом, хранящим свой суверенитет, не нужный никому, кроме меня.

…Единственное число среди множественных…

…Одна…


Мистер Томпсон затянул с автоматизацией своего онлайн-журнала. Так мне показалось после того, как мне пришлось опубликовать новость о грандиозном открытии салона RioR в Антверпене*, над открытием которого Дариан работал ещё до того, как оплодотворил мою яйцеклетку (*Антверпен – всемирно известный центр огранки алмазов и торговли бриллиантами, один из главных финансовых средоточий Бельгии). Зачем-то прочтя всю статью залпом и просмотрев с десяток фотографий Риордана с мероприятия в честь открытия салона (на одной из них засветилась и Ирма), я отложила свой телефон и закрыла глаза. Теперь между нами точно всё кончено. Он всё-таки не стал меня искать и сейчас отдыхает в Антверпене в компании Ирмы, я же здесь, в Лондоне, сижу в квартире своего друга и трясусь от страха перед тем, что Дариан всё-таки решит настойчиво постучать в эту дверь. Я бы не открыла. А он не постучит. Конец истории. Теперь наверняка.

Поднявшись с дивана, я вышла из квартиры, впервые за эти месяцы без единой ноты страха в своём нутре. Поздоровавшись с мистером Кембербэтчем и поболтав пять минут с миссис Адамс о планируемом озеленении прилегающей к дому территории, я вышла на улицу и уверенным шагом направилась по тротуарной брусчатке в сторону железнодорожной станции.

…До своего города я добралась за полтора часа, а ещё через пятнадцать минут я оказалась у дома, который когда-то снимала напополам с Натаниэль. На мгновение я засомневалась, решив, будто Коко может быть внутри, но, как я и предполагала, она предпочла окончательно перебраться к мистеру Гутману. Да и она сама теперь была миссис Гутман. Множественное число…

После дождливого лета дом, в котором три месяца как никто не жил, заметно отсырел. Найдя на чердаке белые простыни, спрятанные нами с Нат в старый платяной шкаф, я с неприкрытой грустью посмотрела на место, на котором прежде стоял телескоп. Интересно, когда Нат его забрала отсюда?..

Накрыв всю мебель в гостиной, каморке Коко и спальне Нат, я с замиранием сердца зашла в свою комнату. Я не хотела, честно, но сразу же посмотрела на комод, на котором лежало раскрытым то самое зеркало, которое Дариан когда-то привёз мне из Антверпена. “…В нём только ты сможешь увидеть самое красивое из всего, что я видел в этом мире”, – записку с такими словами он приложил тогда к нему. Тогда я подумала, что я не настолько самонадеянна и точно не самовлюблена, чтобы верить в подобные слова, сейчас же я задумалась над тем, что эти слова не описывают во мне ничего из того, что я хотела бы, чтобы во мне ценили.

Закрыв зеркало и положив его в комод, я начала покрывать простынями мебель. Когда мой взгляд зацепился за картину, стоящую на полу и повёрнутую лицевой стороной к стене, я вдруг захотела её ещё раз рассмотреть. Так я провела около двадцати минут напротив портрета своей матери, подаренного мне Олафом Гутманом незадолго до её возвращения. Наконец скрыв его под белым полотнищем, я вышла из дома и, перейдя дорогу, направилась к Амелии.

Она знает больше, чем мне необходимо, но я не слишком любопытна, а она не слишком болтлива, так что мы были в состоянии утолить информативную жажду друг друга.

Глава 27.

Чистый лист.

– Олаф влюбился в Стеллу, но она уже была женой и матерью, а он уже успел разочароваться и в женщинах, и в отцовстве, – развела руками Амелия. Она сидела в своём кресле-качалке и смотрела на меня, пока я вглядывалась в чердачное окно, за которым начинали сгущаться тучи. – Я хорошо знала его родителей – с его отцом я посещала раньше существовавший в городе книжный клуб, его же мать была на пару лет младше нас и пришла в клуб немногим позже. – Я с удивлением посмотрела на Амелию. Я подозревала, что она хорошо знает мистера Гутмана, но чтобы настолько. – У отца Олафа были золотые руки, но чёрствое сердце. Он занимался художественной обработкой и росписью дерева, но слишком рано овдовел, что и превратило его в мрачную тучу. Олафу было пять, когда его мать отошла в мир иной, и с тех пор его отец стал слишком сурово относиться к жизни. Это он расписал сундук твоей бабки, матери твоего отца, – Амелия ткнула пальцем в угол комнаты, в котором стоял старый деревянный сундук. – Редкостная красота… Мда… – Амелия задвигала бровями. – Жаль, он прожил тоже недолго. Олафу едва исполнилось девятнадцать, когда его отца не стало, а больше у него никого и не было… – Амелия замолчала, и я поддержала это молчание. Тогда, спустя некоторое время, она вдруг произнесла. – Ты ведь знаешь, что я не вижу плохого – только хорошее.

– Да, но ты ведь увидела, что моего ребёнка не будет, – не снимая ноги с ноги, скрестила руки под грудью я.

– Я не знала, что это такое… Не знала, что это будешь ты… Увидела это только потому, что картинка накладывалась на грядущую беременность Пени.

– Но раз ты не видишь ничего относительно меня… Значит ли это, что ничего хорошего меня в будущем не ждёт?

– Ты ведь знаешь, что это не так, – прищурилась Амелия, едва удержавшись, чтобы не коснуться моего колена – мы сидели слишком близко друг напротив друга. – Мне являются видения, я не могу их вызывать. С тех пор, как мне явилось то видение, у меня их больше не случалось. Но… Разве что… Одно… – Амелия дотронулась своих сухих губ. Я внимательно посмотрела на неё, и она пронзила меня взглядом. – Но ты ведь уже знаешь, верно?

Да, я знала что-то… Но… Откуда?..

– Будет ещё один ребёнок. Не у Пени.

– Да, не у Пени, – кивнула головой Амелия. – Слишком рано, и я не могу различить у кого… А ты?..

Я замерла, не понимая вопроса.

– Что я? – наконец спросила я, так и не получив пояснения.

– Ты знаешь?

– Нет, откуда? – непонимающе сдвинула брови я и повела плечами, словно попыталась сбросить с них груз.

Амелия начала кусать губы… Интересно, что она хотела услышать, когда спрашивала о наличии у меня подобных знаний?


Странный это был разговор.

Я думала об этом, уже стоя напротив своей машины. Нет, её мне Дариан не подарил – он отдал мне её в качестве компенсации, и никакие воспоминания, связанные с ней, меня мучать не будут. В конце концов, мне необходим автомобиль…


…Дождь начался внезапно, буквально обрушившись на город стеной. Мне повезло, так как до дома мне оставалось ровно пятьсот метров, однако мне не повезло с тем, что возле дома не оказалось ни единого свободного парковочного места. Сделав первый круг, я уже хотела разочароваться, как вдруг заметила, как от соседнего дома собирается отъезжать подержанное ауди. Как только автомобиль освободил место, я сразу же сунулась вперёд, но оказалось, что кроме меня на это место ещё претендовало и презентабельное BMW. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы сквозь стену дождя распознать в этом автомобиле собственность Робина. Замахав рукой вбок и откатив от единственного свободного места задним ходом, он благородно позволил мне припарковаться, после чего, пропустив ещё один автомобиль, перед этим стоящий позади меня, запарковался на его место.

Я прождала около двух минут, пока Роб парковался, после чего в моё боковое стекло вдруг постучали.

Делать было нечего – не смотря на постоянную непогоду, зонта у меня при себе никогда не было.

Прежде, чем мы успели добежать до нашего подъезда, мы оба успели вымокнуть до нитки. Миссис Адамс на своём посту не было, так что наш жалкий вид лицезрели только мистер Кембербэтч и мистер Докер с его пятнадцатилетней дочерью, от косметики которой после дождя всё лицо размазалось в какую-то по-клоунски яркую маску.

В момент, когда мы заходили в квартиру, чей-то женский голос завершал своё сообщение на автоответчике. Резко сбросив ботинки, Робин побежал вглубь гостиной, разбрызгивая во все стороны стекающие с него ручьями потоки дождя, я же машинально побежала вслед за ним, на самом деле стремясь не к телефону, а к нашим запасам вина: “Красное полусухое, красное полусухое”, – только и вертелось у меня в голове.

В итоге Робин так и не успел снять трубку, зато я успела добежать до своей заветной бутылки.

– Кто звонил? – достав из шкафчика чистое кухонное полотенце и уже обтираясь им, поинтересовалась я, и тут же бросила в Робина второе такое же полотенце.

– Тётка… Позже послушаю сообщение, всё равно до неё не дозвонишься даже по свежим следам, – сбросив плащ прямо на пол, тяжело выдохнул Роб.

Ливень был по-настоящему страшным. Такого шторма я не могла вспомнить со времен своего детства, не считая снежного урагана Розамунд этой зимой.

В итоге, будучи слишком возбуждённым из-за непогоды за окном, мы так и не смогли выпить больше, чем по полбокала. Робин спросил меня о моей машине, я спросила его о его футбольном клубе, затем он поинтересовался, пойду ли я в душ, я сказала, что предпочту просто обтереться и запрыгнуть в постель, чтобы поскорее согреться, после чего Полина вновь позвонила, а я предпочла отправиться наверх, чтобы воплотить в жизнь свои сиюминутные желания.

Однако стоило мне подняться в свою спальню, как я сразу же поняла, что моё тело зудит от сырости и оно определённо нуждается в ополаскивании под горячими потоками воды. Зайдя в ванную комнату, я поспешно сбросила с себя насквозь сырую одежду и, закинув её в стиральную машину, обнаружила отсутствие стирального порошка, поэтому решила включить её позже (пометка в задачах на завтра: купить порошок и кондиционер).

Душ я приняла быстро, едва не обжег своё тело кипятком, после чего минут пять доводила свои волосы протиранием полотенца едва ли не до высушенного состояния, так как фен Робина я успела сломать ещё накануне, о чём всё ещё его не уведомила – хотела для начала купить новый, а потом уже говорить о поломке (ещё одна пометка на завтра).

Наконец удовлетворившись степенью сухости своих волос, я обмоталась влажным полотенцем, но не успела я окончательно зафиксировать его на своей груди, как входная дверь вдруг распахнулась и в ванную вошёл Роб. Сосредоточенным взглядом уткнувшись в экран своего телефона, он не сразу заметил меня, поэтому, прежде чем остановиться, сделал несколько свободных шагов вперёд. Он был оголён по пояс, во второй руке держал полотенце – явно направлялся в душ.

– Кхм… – я издала неуверенный звук, отдалённо напоминающий неуверенный кашель, чем дала знать вошедшему о своём присутствии, и Роб, наконец оторвав взгляд от экрана телефона и врезавшись им в меня, резко замер. – Эмм… Я здесь… Как бы… – не помню, когда в последний раз в своей жизни я краснела, но конкретно сейчас я явно ощущала, как краска начинает заливать моё лицо (полотенце на мне было слишком коротким!). Впрочем, Робину в этот момент стало не менее неловко, чем мне.

– Я думал… Что ты уже спишь… Ты же сказала, что не будешь принимать душ… – Роб втянул воздух через зубы, но от меня не скрылся его взгляд, резко скользнувший вниз, а затем вновь вверх от моих едва прикрытых бёдер назад к лицу через слишком глубокое декольте. – Думал, ты уже спишь, поэтому и зашёл без стука…