Естественно Робин не знал о моих тестах (и моей едущей крыше), да и его сильно отвлекла моя очередная болезненная менструация, из-за которой я провалялась в постели трое суток подряд.

Если хорошенько задуматься, тогда станет очевидно, что всё наше с Робином внимание последний месяц было сосредоточено на моей псевдобеременности, его футбольном клубе и, в конце концов, на моих критических днях. Может быть именно поэтому мы не прыгали друг на друге как пара озабоченных нимфоманов (камень в огород Дариана), вместо этого всецело уйдя в заботу о комфорте друг друга, однако впоследствии мои мысли о том, что это всего лишь доказательство нашей “целомудренной” любви, подтвердились.

И всё же, какой бы наша связь “целомудренной” ни была, за сутки перед отъездом Робина в командировку, мы едва не переспали в четвёртый раз – нас остановил телефонный звонок менеджера Роба и, пока они разговаривали, я не заметила, как заснула.

С утра я проводила Робина, подав ему его лёгкий саквояж. Он уезжал всего на неделю, чтобы разобраться с делами клуба, возможно поэтому ощущения грусти или тоски, или чего-то подобного, что обычно испытывают близкие друг другу люди при расставании всего лишь на неделю, я не испытала. На протяжении целой минуты перед его уходом мы обнимались, затем крепко поцеловались, после чего пообещали друг другу сильно не скучать, а Роб ещё пообещал привезти мне пару бутылок лучшего вина.

Следующие пять дней стали самыми скучными в моей жизни за прошедшие три месяца. По утрам я общалась с миссис Адамс и мистером Кембербэтчем, после обеда отправлялась в парк Клэпхэм Коммон, чему благоволила солнечная и тёплая погода, устаявшаяся на большей территории Британии на этой неделе. В парке я проводила несколько часов за чтением новокупленной книги или просто прогуливалась, потом обедала в каком-нибудь уютном и недорогом кафе, после чего вновь возвращалась в чертоги четырёх стен, где занимала себя приготовлением ужина и просмотром телевизора, при этом в течении дня не забывая о своих обязанностях “администратора приложения журнала”.

Моё спокойствие совершенно неожиданно было нарушено в среду в десять часов утра. Я уже успела принять душ, привести себя в порядок и позавтракать, и теперь спускалась вниз по лестнице, как вдруг входная дверь уверенно распахнулась и в квартиру полубоком, таща за собой огромный и, очевидно, тяжёлый чемодан, вошла неизвестная мне женщина. Впрочем, неизвестной мне она казалась недолго. Она не заметила меня, и у меня было несколько секунд, чтобы оценить её внешность. Высокая, стройная, даже худая, с идеально уложенными пышными волнами волос, красиво заколотыми на затылке, которые, впрочем, наверняка были не очень длинными. У неё были острые и ярко выраженные скулы, о которых мечтало большинство женщин на планете, и не менее ярко выраженные, пронзительные сине-зелёные глаза, что я смогла оценить в момент, когда наши взгляды скрестились. Сойдя с последней ступеньки, я остановилась перед ней, всё ещё продолжая держаться за перила. Плащ, блузка, брюки, туфли, элегантные и острые стрелки на веках – незнакомка во всём использовала ядрёный чёрный цвет. Даже её роскошные волны волос были чёрными, однако они отливали некой синевой, как и её заострённый маникюр. Судя по манере держаться (я говорю даже не о её идеально прямой осанке), её элегантной одежде и уверенным жестам, эта женщина определённо принадлежала высшему обществу. Её точёные черты лица, делающие из неё женщину редкой красоты, без стеснения показывали мне, что передо мной стоит неоспоримо интересная личность. На вид я дала бы ей не больше тридцати двух лет, однако один только её взгляд выдавал в ней мудрость, не соответствующую её возрасту.

– Добрый день, – поздоровалась первой незнакомка, и её голос, чёткий, мелодичный и определённо красивый, мгновенно вывел меня из ступора.

– Добрый, – отозвалась я, наконец оторвав руку от перил.

Наконец придя в себя от внушительного внешнего вида незнакомки, я осознала, что только что в квартиру Робина вошла незнакомая мне женщина, при этом открыв входную дверь собственной связкой ключей, которая была точь-в-точь такой же, как та, которую пару месяцев назад Робин вручил мне… В следующую секунду мне стало не по себе.

– Неужели Робин привёл в свою квартиру девушку? – голос незнакомки был таким чётким, таким мелодичным, что его поневоле хотелось слушать. – Прежде этот мальчишка никогда ни с кем не съезжался. – Я приподняла бровь. Мне не показалось?.. Она назвала Робина “мальчишкой?.. Кто она?.. И почему она кажется мне знакомой?.. – Оу, я не представилась, – заметив моё замешательство, незнакомка отшвырнула связку ключей на стоящий справа от неё комод, после чего протянула мне освободившуюся руку. – Полина Джорджевич, тётка Робина, – она пожала мне руку, и я во второй раз в жизни почувствовала, будто моё всегда крепкое рукопожатие оказалось слабее рукопожатия моего собеседника. В первый раз моё рукопожатие потерпело подобное фиаско в сцепке с рукой Дариана.

Столь великая сила в женских руках говорила многое о её обладательнице. Но я сосредоточилась не на силе, а на имени улыбающейся мне лучезарной улыбкой женщины. Полина Джорджевич – та самая женщина-модельер, от которой без ума была не только Коко, но и вся Европа, напополам с Северной Америкой и Азией. Тётка Робина, футбольного кумира миллионов, предстала передо мной не просто улучшенной копией мисс Перегрин из “Дома странных детей” Тима Бёртона – она оказалась куда более влиятельной и знаменитой личностью, чем её многоуважаемый племянник. Кажется, в момент, когда мы пожали друг другу руки, под моей кожей пробежал лёгкий холодок, но в ответ на этот посланный мне новой знакомой импульс я лишь едва уловимо повела бровью. Меня подобным не поразишь.

Глава 30.

После того, как Полина осмотрела меня со всех сторон, словно я была её личным манекеном, и сказала что-то вроде: “Гром и молния, это потрясающе… У мальчишки определённо есть вкус”, – она вновь встретилась со мной взглядом, извинилась за свою раскованность, а я, кажется, наконец начинала понимать, что именно происходит.

Посмотрев на чемодан гостьи, я вспомнила о том, что единственная комната для гостей занята моими вещами.

– Придётся повозиться с комнатой для гостей, – озвучила свои мысли вслух я.

– Оу, не стоит переживать, я не задержусь надолго, – с этими словами эта элегантная женщина невозмутимо подняла очевидно тяжёлый чемодан, но тут же вспомнила о том, что у него есть колёсики, и покатила его вглубь квартиры.

Остановившись с чемоданом лишь посреди кухни, она вдруг положила его и, одним резким движением раскрыв его, разогнулась уже с двумя бутылками вина в руках.

– Красное сухое или белое полусладкое? – улыбаясь одними губами, поинтересовалась она, явно довольная произведённым на меня впечатлением. А впечатлиться было с чего – весь её чемодан доверху был заполнен виртуозно упакованными бутылками вина. Впрочем, кажется, там было что-то и кроме вина.

– Сухое, – положив руки в карманы штанов, поджала губы я.

Мне определённо нравилась эта женщина. И, судя по её реакции на мой выбор, она мне тоже симпатизировала.


К восьми часам вечера мы допивали шестую бутылку аргентинского вина и знали друг о друге больше, чем о собственных родителях. Полина импонировала мне не из-за своего социального статуса – я вообще мало что знала о её звёздной карьере модельера, а если бы не увлечённость Коко её работами, наверное, и вовсе ничего бы не знала, так как никогда не интересовалась покупкой вещей стоимостью с приличный мерседес. Она импонировала мне как человек, хотя меня и напрягло её замечание о том, что, будь она мужчиной, она бы тоже не прошла мимо меня стороной. Благо уже в следующую секунду она решительно уточнила информацию о своей “чистой и убеждённой” гетеросексуальности.

Около восьми часов вечера мы перешли из гостиной, в которой провели бóльшую часть дня, в столовую, где, разлив остатки очередной бутылки вина по нашим бокалам и тем самым заполнив их едва ли не до краёв, Полина, сев напротив меня за небольшой круглый стол, вдруг прямолинейно, как впрочем и всегда, спросила:

– А это правда, что ты состояла в отношениях с Дарианом Риорданом? – она отстранила вбок свой наполненный вином бокал.

Я сразу же внутренне сжалась, но не пасанула.

– Тебе Робин рассказал? – мы успели перейти на “ты” ещё до совместного распития алкоголя.

– Да, Робин. Правда, я пыталась пробить эту информацию в интернете, но либо вы встречались слишком мало, либо вы отлично конспирировалась.

– Второе, – поджала губы я.

– И как он в постели?

– Пффф… Я о подобном не распространяюсь.

– Он хотя бы лучше Робина?

– Полина!.. – я неодобрительно посмотрела на собеседницу исподлобья.

– Понятно, – удовлетворённо улыбнулась Джорджевич, но что-то в её интонации мне явно давало понять, что она сделала выбор в пользу Риордана. – Я бы тоже была не прочь закрутить с этим “ювелирным” красавчиком. Мордашкой и строением тела он вышел покруче Аполлона, поверь мне, я имела дело с Аполлонами. Жаль только, что он на пять лет младше меня, хотя, честно признаться, в последнее время меня не привлекают мужчины моего возраста.

– Хочешь сказать, что тебе тридцать четыре?

– А что, выгляжу моложе?

– Судя по твоей манере речи, тебе не меньше пятидесяти, – ухмыльнулась я, вызвав у собеседницы своим замечанием искреннюю усмешку.

– Так почему вы расстались? – решила проявить настойчивость Джорджевич. Впрочем, как раз своей настойчивостью, как чертой характера, она меня ничуть не удивила.

– Этого Робин тебе не рассказал?

– Он рассказал лишь подробности того взрыва и последующего за ним столкновения ваших автомобилей. Насколько я понимаю, эти события и послужили причиной вашего с ним знакомства, и твоего разрыва с Риорданом… О, нет… – Полина вдруг резко изменилась в лице – её словно осенило. – Только не говори, что причиной твоего разрыва с Риорданом стал Роб… – утробным голосом то ли попросила, то ли приказала она.

– Не любишь людей, разбивающих пары? – заинтересованно повела бровями я.

– Я за то, чтобы каждое насекомое знало своё место в иерархических системах пирамидного типа.

– Что? – либо Полина выражалась слишком сложно, либо я действительно начинала захмелевать. – Ты вообще о чём? – искренне пыталась понять собеседницу я.

– Иными словами: всякий сверчок должен знать свой шесток. – Что ж, такую поговорку я слышала. – Не хотелось бы мне однажды узнать о том, что Робин Робинсон перешёл дорогу Дариану Риордану, тем более из-за женщины, которая принадлежит второму.

– Я никому не принадлежу, – сразу же встала в позицию я, – и никогда не принадлежала.

Услышав твёрдость в моих словах, Полина отстранилась обратно на спинку своего стула, а я даже не заподозрила, что из каждого сказанного мной ей слова она делает куда более точный вывод, чем я сама могла о себе составить.

– Значит, свобода на первом месте… Что ж, у меня так же, – вдруг серьёзно сдвинула брови она. – Дай угадаю, Риордан забирал её у тебя всю? – В точку. От столь меткого попадания в цель по моей коже мгновенно побежали мурашки. – Не переживай, я не подсадная утка, – продолжала бить в сердцевину моих неуспевающих до конца сформироваться в сомнения и даже страхи мыслей женщина-оракул. – Не могу быть преданной сразу двум господáм, а я предана Робину. Просто я знаю мужчин, подобных Риордану. Правящие не миллиардными состояниями, но миром. Они жестоки, они беспощадны, они – победители. Всегда и во всём. Особенно в любви.

Отчеканив эти слова, словно серебряные монеты, которые вскоре пойдут по рукам, Полина вдруг замолчала, и я не сразу решила прервать это мудрое молчание, но всё-таки его прервала:

– Машина, на которой я ехала в тот день, когда столкнулась с Робином, принадлежала Дариану. Она была заминирована… Бомба была рассчитана на Дариана, но всё пошло не по плану. Во-первых, за рулём оказалась я. Во-вторых, бомба сдетонировала с меньшей силой, а не с той, на которую была рассчитана, благодаря чему в итоге моя жизнь осталась при мне… Но жизни нашего ребёнка при мне не осталось.

Полина была шокирована моими словами. Первые несколько секунд её лицо выражало именно шок, смешанный с ужасом, но эти эмоции были столь сдержаны, что казалось, будто ещё чуть-чуть, и мой слушатель взорвётся от переизбытка чувств.

Однако не взорвалась. Вместо этого Полина сделала глубокий выдох и, не отрывая от меня взгляда, произнесла:

– Оу… У вас должен был быть ребёнок…

– Угу… – я сделала глоток из своего бокала.

– Это посерьёзнее, чем просто начать жить вместе.

– Что ты имеешь ввиду?

– Робин ведь тоже порвал со своей девушкой, ты ведь в курсе?

– Да.

– У них были серьёзные отношения, первая любовь и всё такое, – Полина начала водить руками в воздухе, демонстрируя мне свои красивые тонкие пальцы. – Однако насколько бы серьёзными эти отношения не были, Робин до сих пор ни разу не жил с женщиной под одной крышей.