Место, в котором я оказалась благодаря интернет-поиску, являло собой яркий образчик обители частной медицины. Прихожая со стеклянной входной дверью, ресепшеном и кожаным диваном для ожидающих, отдельный кабинет доктора, уборная и комната для приёма посетителей. Всё очень компактно, а из персонала всего два человека: доктор и его секретарша, которая, судя по её медицинскому халату, заодно совмещала должность медицинской сестры-помощницы.

Секретарша была темнокожей полноватой женщиной лет сорока и, судя по фотографиям на её рабочем месте, имела как минимум одного мужа, двух лабрадоров и трёх детей школьного возраста – два парня и одна девчонка.

Что касается доктора, на вид он был не старше тридцати, пшеничный цвет волос, голубые глаза, высокий рост, атлетическое телосложение… В общем и целом многие бы девушки могли счесть его симпатичным, если бы не рефлёное обручальное кольцо на его безымянном пальце, которое ослепило меня своим блеском в момент, когда он попытался проверить мои зрачки при помощи карманного фонарика.

– И чем же Вы занимались накануне? – поочерёдно вглядываясь в каждый мой глаз, вдруг решил поинтересоваться доктор.

Что ж, голос у него тоже был из разряда приятных.

– Пила. Разве это не очевидно по запаху из моего рта?

– Очевидно. Как и то, что Вы каким-то чудом избежали сотрясения мозга, за что расплатитесь большой шишкой на затылке, а ещё в ладони у Вас застрял как минимум один микроскопический осколок… Только не говорите, что Вы из тех, кто дерётся с крутыми парнями в барах?

– Я из тех, кто предпочитает напиваться дома и падать на пол в ванной с банками в руках.

Доктор усмехнулся на мой ответ, хотя я и не ставила перед собой задачу его развеселить. Спустя несколько минут, обработав шишку у меня на голове, вытащив один осколок из моей всё ещё пылающей ладони и повторно дезинфицировав пострадавшую руку, он аккуратно перебинтовал мне всё от запястья до области между пальцев, сделав из повязки своеобразное подобие перчатки с открытыми пальцами.

– Шрамов не должно остаться, – улыбнувшись, поджал губы доктор. – Порезы, конечно, серьёзные и их много, но они не настолько глубокие, чтобы оставить после себя следы.

– Спасибо, – поднявшись с кушетки, отозвалась я даже не посмотрев на своего благодетеля, и, надевая свой чёрный плащ на ходу, вышла к опустевшему ресепшену.

Через стеклянную входную дверь было видно, что секретарша курит на улице, повернувшись к входу спиной, так что я обернулась с мыслью не обратиться ли мне к доктору, как вдруг увидела его прямо у себя за спиной. Мой взгляд встретился с пейджем у него на груди. Доктор Роберт Даддарио.

– Сколько с меня? – повернувшись к ресепшену, я потянулась за кошельком, лежащим во внутреннем кармане моего плаща, и сразу же почувствовала дискомфорт в руке от непривычной перевязки.

– Нисколько, – ответил доктор, уже заходя за ресепшн.

– В смысле? – не скрыла своего непонимания я.

– Давайте так… Сегодня четверг? Я запишу Вас на ближайшее свободное время, чтобы осмотреть Ваши раны и повторно перебинтовать руку… Так, завтра вечером в восемь часов Вас устроит?

– Думаю, не стоит. У меня с рукой всё в порядке, пальцы шевелятся и ладно, – сдвинув брови, я пошевелила пальцами пострадавшей руки. – Давайте я лучше расплачусь сейчас.

– Вы нуждались в неотложной помощи, и я, как доктор, исполнил свой долг. Я просто сделал то, о чём клялся во время своего выпуска из университета. Не нужно мне платить за это, если Вы не хотите меня оскорбить.

– Что ж… – я спрятала свой кошелёк обратно в карман.

– И всё же я запишу Вас на завтра, на восемь часов вечера. Мы должны убедиться в том, что раны благополучно затягиваются и не возникает никаких воспалительных процессов.

– Я подумаю… – на выдохе произнесла я и, скороговоркой продиктовав номер своего мобильного, в надежде на то, что доброжелательный доктор, записывая его, ошибётся хотя бы в одной цифре, вышла на улицу. Я уже говорила ему “спасибо”, и так как повторяться не любила, просто развернулась и не оглядываясь направилась к выходу.

Помощница доктора машинально отреагировала на звон колокольчиков, подвешенных над входной дверью.

– Ну как? – отстранив сигарету от густо накрашенных губ, она бросила взгляд на мою перебинтованную руку.

– В норме.

Именно так я отвечала последние семь месяцев всем, кто интересовался у меня, как я. “В норме”. Не отвечать же, что хреновее уже просто некуда?

Я вытащила из правого кармана плаща упаковку сигарет, затем зажигалку, и закурила.

– Да ты ещё и куришь… – неожиданно выдала моя непредвиденная собеседница.

Она что, выкуривая свою сигарету, только что осудила меня за мою?.. Ситуация могла бы показаться мне интересной или даже комичной, если бы только мне не было безразлично.

– Пью, курю, ругаюсь матом, и от ключицы до ягодицы у меня татуировка в виде дракона.

– Я не об этом… Курение усугубляет похмелье. Разве не знаешь?

– Знаю, – сдвинула брови я и сделала ещё одну затяжку.

– Не стоит так с собой. Ты ещё молодая и такая красивая. Любая бы голливудская звезда позавидовала твоей красоте, деточка.

– Вы тоже ничего, – с безразличием отозвалась я.

Моя красота ещё ничего не дала мне в этом мире. Только восхищения, которые мне даром не нужны. Обменять бы их на то, что мне действительно нужно… Может быть, собери я все высказанные вслух и мысленно умолченные в мой адрес людские восхищения моей внешностью, я смогла бы выменять их на возвращение Робина к жизни?..

Бред…

– О, мистер Холлидей, Вы как всегда вовремя, – женщина перевела своё внимание с меня на пожилого мужчину в деловом костюме с неуклюже торчащей из-под него рукой в белоснежном гипсе. Значит, перелом. – Доктор Даддарио Вас уже ждёт, – бодро добавила она.

– Спасибо, Карла, – отозвался мужчина, пройдя мимо нас с грустным выражением лица.

– У него в прошлом месяце жена умерла, – как только дверь за мужчиной захлопнулась, продолжила разговаривать со мной Карла. – Он так и не смог ей признаться в том, что последний год состоял в отношениях с любовницей. Вот это я понимаю проблема в жизни. Умри мой Эд до того, как я сообщила бы ему о своём любовнике, и я бы всю оставшуюся жизнь мучилась совестью. Благо у меня любовника нет, да и у Эда со здоровьем всё в порядке. Понимаешь, к чему я клоню? У людей самые близкие люди умирают, вот это я понимаю причина напиваться и резать себе руки. А вы, молодые, только университеты позаканчивали, ни детей, ни семей, всё впереди, а стоит поссорится с бойфрендом и сразу руки в кровь. Оно того не стоит, я тебе скажу. Возьми себя в руки, деточка, и благодари вселенную за то, что не знаешь, что такое настоящее горе…

– По-моему, Вы слишком поспешны в своих выводах, – вновь безразлично отозвалась я, естественно решив умолчать о том, что я недавно превратилась в молодую вдову с двумя младенцами на руках, прожив в счастливом браке всего каких-то двести шестьдесят неполных дней. У некоторых пар медовый месяц дольше длится.

– В любом случае, – самоуверенно начала выдавать своё заключение Карла, – кем бы он у тебя ни был, он того не стоит.

Разве?..

Неправда.

Глава 63.

Поздоровавшись с миссис Адамс и кивнув головой мистеру Кембербэтчу, я прошествовала к лифту, стараясь не обращать внимания на спор мистера Докера с его старшей дочерью, суть которого заключалась в том, что девчонка, по словам её отца, не может себе позволить встречаться с двумя парнями одновременно. С двумя парнями одновременно!.. Если бы я была Карлой, я бы сказала, что это перебор в любом возрасте, не то что в пятнадцать лет. Или сколько ей?.. Шестнадцать?..

Мои мысли уже давно не могли ни на чём зациклиться достаточно долго, чтобы отвлечься от звенящей внутренней пустоты, что наверняка было вызвано моим безразличием к внешнему миру, так что о Докерах я думала ровно десять шагов до лифта. Однако очутившись на лестничной площадке своего этажа, мне пришлось столкнуться с другими моими соседями.

– Таша, замечательно выглядишь! – послышалось откуда-то со стороны соседской квартиры, когда я уже открывала ключом свою дверь.

Я обернулась, чтобы убедиться в том, что это Гэвин, и машинально, с болью сжала в кармане перебинтованную руку.

Гэвин с Сильвией выходили из своей квартиры, и сосед не собирался останавливаться:

– Нет, правда, ты просто шикарна…

– Гэвин, сделай одолжение, прекрати делать мне комплименты.

– Ты о чём? – словно ребёнок, не понимающий о чём говорят ему взрослые, округлил глаза Гэвин и наивно развёл руками в воздухе.

– О том, что можешь больше не стараться, Робин всё равно тебя не услышит. Хотя, ведь это твоё поведение всегда не для него было, а для Сильвии, верно? С меня хватит. Делай комплименты своей жене, – без злости, с присущим мне безразличием, закончила монолог я, после чего открыла наконец свою дверь и вошла в квартиру, оставив соседей стоять посреди лестничной площадки в неловком молчании.

Поднявшись наверх, я убралась в ванной, спрятав осколки от банки и раздробленные ракушки в мусорном бачке под двумя чёрными пакетами, чтобы никто не смог их обнаружить, и хорошенько вымыв пол от своей крови, использовав средства с сильным запахом хлорки.

Стоя посреди ванной комнаты с верёвкой в руках, я смотрела на страшно разбитый кафель и надеялась на то, что Полина сюда не зайдёт, а если зайдёт или узнает об этой определённо странной штуке другим путём, например от Моны, не начнёт использовать свою острую дедукцию, чтобы хоть примерно понять, что здесь к чему.

Спрятав верёвку в дальнем углу кладовой, я отправилась в постель. Моя голова всё ещё раскалывалась надвое.


Когда Полина явилась ко мне глубоким вечером, я уже выглядела так, будто была в полном порядке.

– Неплохо выглядишь, – с порога заявила она, пропуская вперёд себя Джоуи. Хотя он и родился вторым, первые шаги он сделал на день раньше своего старшего брата.

Свои первые шаги парни начали делать на десятом месяце от роду, сейчас же им был год и два месяца, и, судя по тому, как уверенно они пользовались своими ногами, я могла не сомневаться в том, что в будущем из них выйдут отличные футболисты.

– Заранее предупреждаю, что это была банка, – многозначительно повела бровями я, приподняв при этом пострадавшую руку.

Тен и Джоуи вцепились в мои ноги. Они явно были рады видеть меня живой.

– Да уж, ничего не скажешь, ты постаралась сделать всё, чтобы я не сочла, что ты пыталась перерезать себе вены. Я чувствую аромат туалетной воды, и эта чистая рубашка… Кстати, тёмно-синий тебе идёт… Значит, всё-таки банка? – любопытствующе заглянула мне в глаза собеседница.

– Всё-таки банка, – поджала губы я и, чтобы отойти от нежелательной темы, подняла на руки одновременно обоих детей, чрезмерно жаждущих моего внимания. – Нам стоит поговорить, – уверенно добавила я.

Моё заявление о том, что нам необходимо поговорить, явно заинтриговало Полину. Закатив рукава своей блузки, она уверенным шагом последовала вслед за мной в столовую, и пока мы продвигались вперёд, я пульсирующей шишкой на затылке чувствовала на себе её колкий взгляд.

Я давно уже не работала на журнал мистера Томпсона. Отослав в редакцию написанные на два месяца вперёд статьи и получив за них расчёт, я окончательно “забила” на это дело и возвращаться к нему у меня не было никакого желания. Полина, как и я, после смерти Робина впала в депрессию, однако ей это не помешало заняться футбольным клубом, который Роб оставил мне. И никакой ушиб головного мозга не оправдает мою мягкотелость в этом плане.

Прежде Полина уже управляла клубом, когда мы с Робом отдыхали на Сейшелах, поэтому у неё не составило особого труда во второй раз войти в курс дела, но я… Для меня правление таким масштабным делом казалось чем-то наподобие гладиаторских игр, организация которых должна была лежать именно на моих плечах, а не на плечах Полины, пусть они и казались мне сильнее. А ведь это редкость, чтобы я признавала себя слабее кого-то. Более того, до сих пор я не могла назвать ни единого имени. А здесь вдруг – Полина…

Прошло семь месяцев. Слишком мало для меня, но целая маленькая жизнь для клуба, и я это прекрасно понимала. Мне необходимо начать входить в курс дела, и я должна начать это делать по собственной инициативе, а не из-за давления со стороны Полины, которого она, судя по всему, даже не собиралась проявлять. И всё же я не собиралась дожидаться толчков со стороны.

Собственно об этом я и хотела с ней сегодня поговорить.

Выслушав меня со скрещёнными руками на груди, Полина одарила меня одобрительной улыбкой. Не помню, когда в последний раз видела её улыбающейся, хотя сама о себе знала, что не улыбалась с момента потери Робина.

Мы договорились обсудить подробности завтра, чтобы Полина смогла подготовиться и детально ознакомить меня с основными документами, статистикой и общим положением вещей.