– И ты ничего не замечал?

– Я ведь подчеркнул в своём рассказе, что последние два месяца не понимал, что происходит.

– Нет, я о том, что она уходила куда-то из дома, а это, как оказалось, были свидания с другим мужчиной…

– Они встречались днём, так как оба работают в ночную смену. Он недавно устроился в ту же больницу, в которой работает она… А я только полтора месяца назад открыл своё дело, ну ты видела… Я предлагал Ванессе составить мне компанию, ведь мы оба медики, но уже тогда с ней происходило “это”, так что её не воодушевила моя идея и, в итоге, мне пришлось предложить место Карле. У Карлы как раз были проблемы с финансами, а я знал, что она отличный медик, так что мы здорово выручили друг друга.

– Что ж, хотя бы у Карлы в этой истории положительная сюжетная линия.

– Да уж… – Роберт вцепился в свой пластмассовый стаканчик с кофе, и я заметила напряжение в его опущенных глазах. Он очень сильно переживал, хотя я и не бралась определить степень его боли. – Знаешь, как мы с Ванессой встретились?

– Да, ты говорил. Университетская практика.

– Нет, во второй раз, после того, как не виделись на протяжении двух лет. Оказалось, что у нас есть общий знакомый, который тем летом устраивал вечеринку за городом. Ванесса напилась и свалилась в бассейн, и пока её в стельку пьяный парень стоял возле бортика, не зная что делать, за ней прыгнул я. Вытащил, сделал искусственное дыхание, а потом узнал в ней знакомую… Кстати, мне тогда тоже понадобилось два месяца, чтобы убедить её бросить того, кто за ней так и не решился прыгнуть в воду, – криво ухмыльнулся Роберт.

– Значит, у тебя проблемы с женой, и ты не хочешь возвращаться домой, потому что, не смотря на то, что вы находитесь в процессе развода, вы всё ещё живёте вместе.

– На развод мы ещё не подали.

– Но ты ведь говорил…

– Первое заявление подали в прошлом месяце, но потом вдруг решили аннулировать его, а теперь вот решили снова… В общем, завтра пойдём подавать повторное заявление.

– И не факт, что через какое-то время вы не захотите аннулировать его снова.

– Нет, теперь всё наверняка.

– Да? Ну ладно…

– Нет, я серьёзно. Приходи завтра узнать, как всё прошло, а я тебе руку заново перебинтую.

– Что ж, у меня больше нет знакомых травматологов, так что может быть и приду.

– Что ж, у меня нет близких друзей в Лондоне, так что буду надеяться на то, что ты всё-таки придёшь.

– Не дави на меня.

– Ладно, а если я скажу, что руку необходимо осматривать каждый день, чтобы избежать её ампутации?

– Ещё хуже. Ты пытаешься манипулировать мной посредством страха. А я не боюсь страха.

– Не боюсь страха… – задумчиво повторил Роберт. – В этом что-то есть. Я запомню.

…Мы вместе вернулись к его офису, возле которого я оставила свою машину. Ещё раз выслушав благодарность за составление компании и извинение за то, что я была вынуждена выдержать фонтан его чрезмерной откровенности, я взмахнула доктору своей перебинтованной рукой и села в свою машину.

Домой я вернулась без пятнадцати одиннадцать, и на сей раз пришло время извиняться мне. Но Мона словно совершенно не испытала дискомфорта из-за моей задержки. Казалось, вернись я хоть в час ночи, хоть в пять утра – она бы даже не расстроилась. Её что, вообще никто дома не ждёт?.. А ведь может быть, что именно так оно и есть…

И здесь я поняла, что совершенно ничего не знаю о личной жизни человека, уже почти год проработавшего под крышей моего дома с моими детьми. Да, я не любопытная, но ведь нельзя быть настолько… Безразличной.

Глава 65.

Ночью я проснулась от кошмара, в котором пережила одновременно две аварии – ту, в которой потеряла часть своей семьи, и ту, в которой потеряла ребёнка. Самым страшным в таких снах всегда было то, что я всегда выживала и мне приходилось продолжать жить дальше.

Лежа на середине кровати, я около десяти минут судорожно сжимала простынь под собой, не в силах преодолеть страх и разжать кулаки. Когда же судороги отступили, я сделала усилия и, поднявшись с кровати, отправилась в душ, чтобы смыть с тела холодный пот.

Проходя мимо детской спальни, через приоткрытую дверь я увидела спящую на софе Мону. Сегодня я слишком задержалась, так что не возражала против её предложения переночевать этой ночью у меня. Для неё было вполне нормальным периодически ночевать при детях, да и я не могла её выставить на улицу на ночь глядя, тем более с учётом того, что она жила едва ли не на самом краю Лондона, а своего транспорта у неё не было…

Спустя сорок пять минут, приняв душ, просушившись и переодевшись в свежую одежду, я сидела за столом в столовой и выпивала утренний кофе. Не то чтобы я особенно любила кофе, но мне не хотелось курить на голодный желудок, так что я заварила себе покрепче.

Допив, я посмотрела на часы. Шесть часов утра, за окном ещё даже не начинает светать.

Подумав о том, что Мона присмотрит за детьми, я поднялась, взяла ключи от машины и, надев свой старый плащ с относительно новым кашемировым шарфом, вышла из дома.


Я знала распорядок рабочего дня Хьюи, так как он был единственным из всей моей семьи, с кем с конца августа я поддерживала общение, разговаривая с ним по телефону не менее одного раза в неделю по пять-десять минут.

В середине декабря он наконец открыл свою лавку кондитерских и хлебобулочных изделий, но я в ней до сих пор так ни разу и не побывала. Естественно он приглашал меня чаще, чем я отказывалась: иногда я просто молчала в трубку на очередное его приглашение посмотреть, как они всё устроили. Они – это Хьюи, Эсми, Руперт, Генри и отец. Каждый вложил свои труды в ремонт и переустройство первого этажа дома под лавку и кухонную зону. Что же касается финансов – всё было организовано за счёт тех денег, которые Энтони после своей смерти оставил Хьюи. Не смотря на то, что Энтони вытворял на протяжении всей своей жизни, в самом её завершении он всё-таки поставил благородную точку, завещав Хьюи всё то немногое, что у него осталось. Интересно, знай он, что они с Хьюи не связаны братскими узами, пошёл бы он на это?..

…Припарковавшись у тротуара, я ещё минуту смотрела на окна первого этажа лавки, освещённые тусклым тёплым светом. Значит, уже проснулся.

Выйдя наружу и ощутив лицом прохладную морось, я быстрым шагом дошла до входной двери и единожды нажала на звонок, боясь разбудить дочь Эсми. Ожидая, пока мне откроют, я прокручивала в голове прогноз погоды, прослушанный по радио десятью минутами ранее. На сегодня обещали беспросветную серость, морось и туман… В принципе всё, что британцы уже давно привыкли видеть в природе в феврале.

Уткнувшись взглядом в цветастый бублик, наклеенный на стеклянной двери, держа руки в карманах, чтобы не замёрзнуть в предрассветной сырости, я слишком глубоко ушла в мысли о погоде, поэтому не сразу заметила появления по ту сторону двери Хьюи. Сначала я даже не узнала его, но когда он открыл дверь, поняла, что мои глаза меня не обманывают.

– Привет, – улыбнулся брат, сделал шаг вперёд и обнял меня. – Я так долго тебя ждал.

– Я ждала тебя дольше…

– Знаю, – отстранившись, он заглянул мне в глаза копиями моих собственных глаз. До сих пор я даже не подозревала, что они у нас настолько красивые. – В конце концов, ты прождала меня десять лет, семь месяцев и сколько дней?

– Не важно… Эти дни в прошлом.

– Скоро будет вторая годовщина моего пробуждения.

– Я знаю, – улыбаясь, поджала губы я. – Нет, ты и раньше был “ничего”, но… В какого же красавчика ты превратился.

– Ещё бы, – ухмыльнулся в ответ Хьюи. – Точная копия тебя, только в мужском обличии. Проходи же, мне уже не терпится угостить тебя тёплым багетом с чесночным маслом, которое Эсми собственноручно делает из молока, производимого козой её бывшей свекрови…

Мы вошли внутрь.


Первые месяцы после пробуждения Хьюи напоминал собой скелет с огромными малахитовыми глазами. Но прошло уже два года, и с его телом произошла ощутимая трансформация.

Первый год после пробуждения Хьюи пришлось несладко – он в буквальном смысле учился заново ходить и жить как взрослый парень, а не тринадцатилетний подросток, которым он заснул. Всё было очень сложно как физически, так и психологически, и я это видела… Но прошёл ещё один год, и вот теперь передо мной находится парень, внезапно обогнавший меня в росте на целых пару сантиметров! Да, он не стал “качком”, но его тело неприкрыто изменилось: заметно крепкие ноги, красивые плечи, внушительные линии проработанных бицепсов и трицепсов… Хьюи стал походить на человека, у которого можно спросить совет относительно здорового питания и спорта, а ведь ещё какой-то год назад он был щуплым пареньком, напоминающим собой скелет.

За то время, что мы не виделись, его внешнее состояние претерпело настолько сильные изменения, и произошло это так стремительно, что мне вдруг стало обидно оттого, что я не увидела этого процесса – лишь результат. Я пропустила одну из основных частей возвращения своего брата-близнеца к жизни, а когда вернулась на него посмотреть, хрупкого мальчишки Хьюи уже не осталось. Теперь передо мной сидел взрослый парень с красивыми обнажёнными руками, обворожительной улыбкой, здоровым цветом лица и отросшими до средней мужской длины волосами. Глядя на него, я едва ли не впервые осознавала, что чувствуют те мужчины, которые засматриваются на меня на улицах Лондона. Я вдруг поняла, какой бы красавчик из меня вышел, родись я парнем. Однако я была рождена девушкой, и с этим нужно было как-то жить.

– Нет, ты просто замечательно выглядишь, – впервые после смерти Робина на моём лице появилась искренняя улыбка без малейшего налёта грусти.

– Ты тоже ничего, хотя и бледная. Занимаешься спортом?

– С начала января ежедневные тренировки с гантелями по часу в день до обеда, – криво ухмыльнулась я.

– Ты ведь знаешь, что у членов нашей семьи бесплатные абонементы в тренажерный зал Руперта?

– Знаю, – криво усмехнулась я, неожиданно став щедрой на улыбки. – Стоит только подумать о размерах нашей семьи, и Руперта можно счесть банкротом.

– Да уж, я в его зале торчу каждый вечер с семи до девяти. Пени, кстати, тоже каждый день занимается, а Генри приходит три раза в неделю. О самом же Руперте и говорить нечего, ты ведь знаешь, что он без этого всего железа жить не может.

– Да уж, знаю, – продолжала улыбаться я.

– Как ты?

Я звучно вздохнула.

– Тебя не выводило из себя, когда после твоего возвращения из десятилетней комы тебе все, кому только не лень, задавали один и тот же вопрос?

– Да, точно… Извини.

– Ничего… Ничего, я в норме.

– “В норме”, – слегка прищурившись, поджал губы Хьюи.

– Ну, знаешь, дело не в том, что я потеряла мужа, дело в том, что я потеряла самого близкого друга, которым Робин умудрился стать для меня за максимально короткий промежуток времени, что казалось бы нереальным в случае со мной.

– Что тут скажешь… Гений.

– Да, он был гением. По жизни. В футболе, в наших отношениях, в своей жизни… Кхм… – у меня вдруг запершило горло, и я посмотрела на зажатую в руках чашку с горячим шоколадом.

Мы с Хьюи сидели друг напротив друга за единственным барным столиком, установленным впритык к огромному окну, возле витрины, и пытались вести беседу. До сих пор у нас неплохо получалось.

– Ты многих потеряла в своей жизни. Но ведь ты и многих дождалась, – Хьюи положил свою руку поверх моей.

Я больше не могла терпеть сжатой пульсирующей боли в своей грудной клетке. Не выдержав, я начала плакать, лихорадочно надеясь на то, что у меня не начнётся приступ удушья, о наличии которого у меня, никто из моих родственников, естественно, до сих пор не подозревал.

Я попыталась спрятать слёзы за ладонями, одна из которых всё ещё была перебинтована, так что мне непозволительно было её мочить… Из-за этого слёзы стали только ещё более неприкрытыми…

Увидев мою неожиданную слабость, Хьюи мгновенно вскочил со своего места, чтобы обнять меня, я же продолжила сидеть на барном стуле, давясь, глотая и стараясь подавить свои слёзы.

Всё это было так больно… Так больно…

Глава 66.

Лавка Хьюи открывалась в восемь часов, так как желающих приобрести свежую выпечку перед началом рабочего дня в городе выявилось более чем достаточно. У Хьюи даже появились постоянные клиенты, для которых он делал выпечку на заказ.

До открытия оставалось ещё пятнадцать минут, но у моего брата уже всё было готово: всё то время, что мы с Хьюи разговаривали, Эсми трудилась на кухне, из которой теперь доносились невероятные душистые ароматы свежей выпечки.

Хьюи выучился на пекаря-кондитера за шесть месяцев, окончив специальные курсы в конце осени и получив сертификат высшей степени. После выхода из комы он не мог спать больше пяти часов в сутки, так что свободное ото сна время он без проблем разделял между спортом и любимым занятием, что теперь ему и позволяет вести успешный бизнес.