Девушка дрожала всем телом. К глазам ее подступили слезы, но она не хотела, чтобы Алексей заметил их.

— Хочешь сказать, что считаешь меня своей сестрой? И что даже не заметил, как я превратилась в привлекательную взрослую женщину?

Губы его сжались в тонкую линию.

— Ты, несомненно, красива, но я никогда не обращал на это внимания.

Элис продолжала смотреть на него, оскорбленная до глубины души.

Взгляд Алексея скользил по ее лавандовому платью.

— Ненавижу это платье, — напряженно произнес он и зашагал прочь.

Девушка же была настолько шокирована, что не могла сдвинуться с места. Она думала о том, что, когда Алексей видит ее в комнате, то замечает не привлекательную молодую женщину, но избалованную маленькую принцессу, то есть девочку, которую он знает всю свою жизнь и считает почти сестрой.

— А мне очень нравится ваше платье, — мягко произнес Монтгомери. — В нем вы выглядите особенно изысканно. Не плачьте, Элис, прошу вас.

Развернувшись, девушка встретилась с ним взглядом. Его серые глаза светились заботой. Смутно она осознала, что он подслушивал, но это вдруг перестало иметь для нее какое-либо значение. Сердце ее было разбито.

Все же ей удалось улыбнуться Монтгомери.

Он сделал шаг вперед и взял ее за руку.


Элис не могла понять, отчего ей так хотелось оказаться в объятиях Алексея де Уоренна. Она не знала даже, почему считала его своим другом. Он был отвратителен, думал, что имеет право вмешиваться в ее жизнь и относиться к ней как к сестре, одновременно обхаживая эту потаскушку — вдову Кокрейн. И никому не было до этого никакого дела. Элис никто никогда прежде не отвергал. Она не знала второй такой дебютантки в Ирландии, которая бы получила за два года целых пять предложений руки и сердца. То, как с ней обошелся Алексей, вообще не должно иметь для нее значения — совсем нет!

Если Уильям действительно решит всерьез ухаживать за ней, ей следует даже поощрить его. Этот мужчина добр и искренен, он не осуждает ее и не называет продажной девкой. Он не считает ее избалованной и эгоистичной, а обращенное к ней слово «принцесса» в его устах звучало как высший комплимент. Алексей же употреблял это слово презрительно, точно клеймил позором ее характер!

Элис протанцевала на балу обещанные ею восемь танцев, старательно растягивая губы в притворной улыбке. Привлекательный сквайр, сэр Роберт Хэйвуд, вдовец тридцати пяти лет, считался завидным женихом. В прошлом он наносил Элис несколько визитов, но до этого вечера она никогда не обращала на него внимания. Сегодня же, когда они танцевали, она улыбалась ему, принуждая себя не смотреть по сторонам, чтобы случайно не встретиться взглядом с Алексеем.

Дружбе их пришел конец. Элис больше не находила его очаровательным и привлекательным. Энергичный мальчуган, которого она некогда любила, превратился в ужасного низкого типа. Девушка надеялась лишь, что на этот раз он уйдет в плавание на пять лет. Также она мечтала, чтобы Луизе все же удалось опутать его сетями брака. И поделом ему!

На глаза ей навернулись слезы. Девушка никак не могла понять, отчего ей так больно. Чтобы испытывать боль, нужно прежде всего быть неравнодушным, а она уж точно ничего подобного к Алексею де Уоренну не чувствует. Элис часто заморгала, чтобы прогнать слезы, и широко улыбнулась своему партнеру по танцу — вальс только что окончился.

— Никогда прежде вы не казались мне такой милой, как сегодня, мисс О'Нил, — отвешивая ей поклон, произнес Хэйвуд. — Я и не подозревал, что вы так превосходно танцуете.

Элис взяла бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта, стараясь выбросить Алексея из своих мыслей и из своей жизни, но одновременно надеясь, что он заметил, как много у нее поклонников. Не то чтобы она старалась заставить его ревновать — это в ее намерения не входило. Ей не было дела до того, ревнует он или нет, но другие мужчины находили ее привлекательной и не считали, что у нее испорченный характер.

Шампанское имело очень приятный вкус.

— Благодарю вас, сэр Роберт. Спасибо за прекрасный танец. Также смею надеяться, сэр, что вы не станете дольше игнорировать меня, как делали это в последние несколько месяцев.

Элис потягивала шампанское, отдавая себе отчет, что выпила больше, чем ее обычные два бокала, но ей было все равно. Без помощи спиртного ей ни за что не совладать со своими нелепыми непонятными слезами.

— Я не знал, что вы хотите снова видеть меня, — покраснев, ответил Хэйвуд. — С удовольствием нанесу вам визит.

Элис взяла с него обещание, что он непременно приедет к ней на днях. Когда Роберт отошел, она поспешно допила шампанское и устремилась на танцевальную площадку с Джонатаном Синклером, одним из тех мужчин, что делал ей предложение. Он был очень напряжен, щеки его раскраснелись, и Элис поняла, что он все еще желает ее. Кружа ее под звуки вальса, Синклер заметил:

— Вот уж не думал, что вы удостоите меня хоть единым танцем, мисс О'Нил.

— Конечно же я стала бы танцевать с вами, — с улыбкой ответила Элис. — Я ждала этого весь вечер!

Он непонимающе воззрился на нее:

— Почему вы так добры ко мне?

— А вы полагали, что я буду вести себя грубо, сэр? — воскликнула девушка, притворяясь оскорбленной и касаясь рукой его плеча.

— Разумеется, нет, — заверил Синклер, сбиваясь с шага. — Я считаю вас настолько доброй, насколько вы красивы!

— Когда вы в следующий раз нанесете мне визит, я непременно все вам объясню, — пообещала Элис.

Тоненький голосок в ее голове запротестовал, предупреждая, что она зашла слишком далеко и что непременно раскается в этом, когда он воспользуется ее приглашением.

— Я приду завтра, — тут же сказал Синклер. — С вашего позволения, конечно.

— Буду ждать вас, затаив дыхание, — весело отозвалась девушка.

Протанцевав еще два танца, Элис была вынуждена сделать перерыв, чтобы восстановить дыхание. Стоя у стола с закусками, она поймала на себе взгляд Монтгомери, находившегося в противоположной стороне комнаты. Он улыбался ей, и она улыбнулась в ответ. Они танцевали два раза, и он зарекомендовал себя превосходным и искусным партнером. Что еще более важно, он проявлял к ней неослабевающий интерес. Возможно, Алексей прав и его приятель действительно искренне в нее влюблен.

Так отчего же ей не следуетпоощрять его? Монтгомери был моряком, а она сама — дочерью капитана флота. И отцу ее он, похоже, нравился — этот мужчина очаровывал решительно всех вокруг! К тому же Элис не нужно было охотиться за большими деньгами, потому что она сама являлась наследницей значительного состояния.

В груди девушки — а точнее, в сердце — все еще пульсировала боль, готовая в любую секунду вырваться на свободу, стоит лишь немного ослабить оборону.

Элис направилась к подносу с шампанским, гадая, осмелится ли взять еще один бокал, и искренне желая быть веселой и счастливой. Тогда она сможет сполна наслаждаться балом и своими кавалерами. Она чувствовала, что ноги плохо ее слушаются. Шампанское должно было прогнать желание расплакаться. Раньше бокал-другой всегда помогал ей в этом. Так отчего же сейчас она не чувствует себя веселой?

Чья-то ладонь легла ей на запястье, не давая взять бокал.

— Ты уже достаточно выпила сегодня, — произнес Алексей.

Он стоял за ее спиной. Элис развернулась так, что на мгновение оказалась в его объятиях, упершись грудью ему в грудь. Глаза Алексея расширились. Девушка продолжала молча взирать на него, явно бросая вызов. Он отступил на шаг.

Элис догадалась, что поставила его в неловкое положение, и довольно улыбнулась. Она никогда не позволит Алексею увидеть, как больно он ее ранил. Она была правящей королевой бала и дебютанткой, которую желали многие мужчины, — женщиной, чьей единственной заботой является подсчет количества своих многочисленных поклонников. Алексей не мог этого не заметить!

— Должна тебя разочаровать, Алекси, — приторным голоском произнесла она. — Ты можешь указывать Ариэлле и Диане по поводу того, сколько им пить, но не мне.

Она одарила его насмешливой улыбкой. Молодой человек прищурился:

— Ты плачешь?

Неужели на ресницах ее появились предательские капельки?

— Конечно нет, — весело ответила она. Стараясь не обращать внимания на боль в груди, добавила жеманно: — Неужели ты вдруг осознал, что я взрослая женщина? Неужели заметил, как много у меня поклонников? И решил встать в очередь желающих потанцевать со мной?

Не задумываясь о том, что делает, повинуясь инстинктивному порыву, Элис коснулась кончиками пальцев щеки Алексея и легонько провела по ней ногтями.

Он отдернул голову.

— Я не намерен с тобой танцевать! — рявкнул он, хватая Элис за руку, чтобы удержать ее от дальнейших поползновений в свой адрес. — Ты пьяна. Тебе нужно немедленно отправляться домой.

— Я выпила всего-то бокал-другой, и мне здесь очень весело. А тебе разве нет? Ты танцевал хоть раз за весь вечер?

Боль ее чудесным образом прекратилась, так как ей доставляло неизъяснимое удовольствие видеть, что Алексей зол на нее.

— Нет, Элис, я не танцевал и не собираюсь этого делать. Прекрати кривляться! Ты едешь домой, — отрезал он.

— Я не пьяна и домой не собираюсь, — возразила девушка, снова улыбаясь. — Или хочешь лично меня отвезти? Можешь ли ты так же отчаянно возжелать оказаться в моем обществе, как прочие мужчины? — Она принялась ласкать его щеку другой рукой. — Ах, погоди — я же совсем забыла, что ты накрепко привязан к мадам Луиз!

Глаза Алексея стали еще шире, а на щеках появился яркий румянец.

— Ее зовут Луиза, но я ни к кому не привязан. Ты что — заигрываешь со мной? Да как ты смеешь?

— Я заигрываю со всеми — не забыт? — промурлыкала Элис, подходя ближе к молодому человеку.

Грудь ее терлась об атласные лацканы его смокинга. От столь тесного соседства девушки у Алексея перехватило дыхание. Элис упивалась своим триумфом! Теперь-то он точно не сможет остаться равнодушным! Свое собственное бешено колотящееся сердце она старалась игнорировать.

— Да, я люблю безрассудно флиртовать. Погоди-ка, совсем забыла — я же шлюха. Ты сам так сказал, помнишь? Полагаю, это ставит меня на одну ступень с твоей любовницей!

— Я говорил, что ты флиртуешь, как шлюха, — угрюмо произнес Алексей, хватая девушку за плечи и отодвигая на некоторое расстояние от себя. — Джек отвезет тебя домой.

— Черта с два он это сделает! — чуть слышно произнесла Элис, снова качнувшись вперед.

На этот раз Алексей не отстранился, и девушка почувствовала, что между ними будто бы вспыхнуло пламя.

— Ты выставляешь себя на посмешище, — наконец сказал он.

— Почему? Потому что все присутствующие здесь сегодня подходящие мужчины жаждут завоевать мое сердце? За исключением тебя, разумеется. — Элис рассмеялась ему в лицо. — Ты невосприимчив к моим чарам… не так ли? Именно поэтому у тебя участилось дыхание!

Алексей сделал глубокий вдох. Повисла долгая пауза. Наконец молодой человек отступил на шаг, чтобы обеспечить некоторое расстояние между ними, и грубо произнес:

— Что с тобой такое творится?

— Ничего. Я просто наслаждаюсь этим балом, потому что никому не известно, когда состоится следующий. А вот с тобойчто происходит, Алекси? Почему в глазах твоих пылает огонь? Несомненно — несомненно — не потому, что ты воспылал страстью ко мне? Я же всего лишь избалованная и эгоистичная принцесса. Или это обстоятельство делает тебя моим принцем? Ты мой прекрасный принц, а, Алекси? Если это так, то, полагаю, тебе следует заключить меня в объятия! Нет, подожди! Это невозможно — я совсем забыла — никакой ты не принц, а всего лишь грубиян!

— А ты очень пьяна, — констатировал молодой человек. — Пьяна, как матрос, Элис. И ты отправляешься домой.

— Совсем нет.

Элис заметила приближающегося к ним Монтгомери. На лице его застыло обеспокоенное выражение. Ему явно не нравилось то, как Алексей обращается с Элис. Девушка тут же мысленно назвала его своим героем и спасителем.

— Я не могу поехать домой, потому что пообещала Уильяму прогулку в саду. Разве ты не заметил, какая сегодня красивая луна? Ее называют луной влюбленных, Алекси. Говорю тебе на случай, если ты не знал.

В действительности девушка ничего не обещала Монтгомери, но ей вдруг очень захотелось прогуляться с ним на свежем воздухе.

Алексей недоверчиво взирал на нее:

— Ты это делаешь специально, чтобы позлить меня? Или просто потому, что тебе нравится играть роль кокетки?

Элис рассмеялась и, обойдя его, подошла к Монтгомери и подала ему руку: