Элис посмотрела на своего мужа, молясь про себя, чтобы мигрень ее прошла — или чтобы сам он немедленно исчез с глаз долой. Если ей придется весь вечер наблюдать, как Алексей шепчется с Луизой, которая при этом держит его за руку, голова ее точно разлетится на кусочки.

Алексей взирал на Элис и Блэра. Холодно улыбнувшись жене, он произнес:

— Вот и отлично. В антракте мы с Блэром выпьем бренди и проясним некоторые вопросы.

— Превосходная идея, — спокойно отозвался финансист.


От необходимости непрестанно изображать на лице улыбку у Элис болели губы. Экипаж Блэра наконец остановился на гравиевой подъездной аллее перед каменными ступенями, ведущими к оксфордскому дому. Вечер показался Элис бесконечным. Она едва слышала исполнение артистов «Ла Скала», так как почти все время наблюдала за Луизой, склонившейся к Алексею. Луиза держала его под руку, и они о чем-то оживленно шептались. Элис могла сколько угодно ненавидеть мужа, но он до сих пор обладал способностью причинять ей боль.

Как и было условлено, Блэр и Алексей выходили вместе во время антракта. Ариэлла послала за ними Эмилиана и едва не кусала ногти, ожидая их возвращения. Когда же мужчины снова заняли свои места, ни один из них не казался смущенным или расстроенным. По словам Блэра, они с Алексеем просто обсудили состояние британской экономики, которая, как известно, в настоящее время находилась в фазе рецессии, а также возможные способы погашения национального долга.

В присутствии Луизы Элис не могла потребовать от подруги объяснений по поводу того, о чем она думала, приглашая в оперу Алексея, да еще и с его любовницей! Она изо всех сил старалась вести себя в обществе дам любезно. К несчастью, Луиза держалась очень мило — само обаяние. Она даже осмелилась взять Элис за руку и заметить, как той повезло быть замужем за таким выдающимся героем. Элис не оставалось ничего иного, как согласиться с ее словами, хотя внутренне она кипела от гнева.

К окончанию оперы Ариэлла выглядела раздосадованной.

Посмотрев на дом, Элис поняла, что Алексей еще не вернулся. Она запрет дверь своей спальни, выпьет бренди и наденет на глаза не пропускающую свет повязку. Возможно, ей даже стоит заткнуть уши. Она была крайне изнурена и намеревалась немедленно отойти ко сну.

Блэр перегнулся через нее, чтобы распахнуть дверцу экипажа с ее стороны. Она выбралась наружу, и он последовал за ней. Затем он взял ее затянутую в перчатку руку.

Посмотрев ему в глаза, Элис содрогнулась. Вечер обернулся сущей катастрофой. Она едва смогла пережить бросаемые на нее взгляды знакомых, каждый из которых, приветствуя ее, умудрялся непременно упомянуть об Алексее, радуясь ее дискомфорту и, возможно, раскрытию шести лет лжи и притворств. Внимание ее было постоянно сосредоточено на муже, а не на Томасе, который, несомненно, заслуживал гораздо большего.

Во время часовой поездки до ее нового дома Блэр даже не пытался завязать разговор. Он казался погруженным в глубокие раздумья.

— Я понимаю, что вы устали, — произнес он, поднимаясь вместе в Элис по каменным ступеням, ведущим к двери. — Даже несмотря на то, что муж ваш еще не вернулся, вы не пригласите меня войти, не так ли?

Элис посмотрела на него, недоумевая: почему не может полюбить этого человека? Он был крепким, сильным и, что самое главное, добрым — в отличие от ее треклятого мужа. Ей вдруг очень захотелось плакать.

— Я и в самом деле устала, Томас. Мне жаль, что вечер выдался не особенно приятным.

— Нам обоим известно, что не ваша усталость является причиной того, что вы не можете пригласить меня в дом.

Она не могла этого сделать, потому что ее муж был в городе. Но Алексей сейчас находится с кем-то еще, поэтому доводы ее оказывались лишенными смысла, подумала Элис.

Она ничего не ответила, и Блэр добавил:

— В том нет вашей вины. Мне жаль, что вы так несчастливы.

Она отчаянно нуждалась в друге, которому можно было бы поверить свои душевные тайны. Но даже Томасу она не могла рассказать всего, хотя и лгать больше не намеревалась.

— Мы с Алекси больше не ладим.

— Спасибо, что сказали мне это. — Он взял ее другую руку. — Но все же я сомневаюсь, что у меня есть шанс.

Слеза все же скатилась по ее щеке, но Элис отказывалась ее замечать.

— Он недолго пробудет на суше — так обычно бывает. Скоро моя жизнь снова войдет в привычное русло.

Произнеся эти слова, она поморщилась, потому что для нее привычноезначило притворяться, что она счастлива.

— Но вы все равно его любите.

Она крепко зажмурилась. Возможно ли такое? Несомненно, любовь ее умерла, когда он грубо и бессердечно обошелся с ней по возвращении в Лондон — будто она была шлюхой и будто последние шесть лет и без того не были катастрофой.

— Я любила его, когда мы были детьми. Тогда мы были близкими друзьями, но теперь это в прошлом, Томас.

— Жизненный опыт меняет людей, Элис. Но, возможно, вам стоит признать, что вы все же любите этого мужчину, невзирая на все перемены?

Взгляд его был пронизывающим.

Любить Алексея сейчас было совершенно немыслимо, не так ли? Это принесло бы ей еще больше боли.

— Вчера ночью мы сильно повздорили. Можете мне поверить, между нами нет никакого чувства. — Элис ощутила небывалое внутреннее напряжение. — Мы живем отдельно вот уже шесть лет. Я не имею ни малейшего намерения что-либо менять, но теперь, когда мы оба в городе, нам нужно притворяться, что брак наш счастливый.

— Такое поведение по отношению к вам я считаю невыносимым. — Блэр посмотрел на нее, затем коснулся ее щеки. — Ваш муж дурак, раз причиняет вам столько боли. Стоит ли мне продолжать надеяться, Элис? Вам известно, как сильно меня влечет к вам. Но я не хочу быть незваным гостем.

— Не знаю, что и сказать. — Она сжала его ладонь. — Вы очень нравитесь мне, Томас. Я боюсь потерять вас… как друга.

Ее память предательски напомнила ей, что и Алексей некогда считался ее другом и человеком, на которого она могла рассчитывать. Некогда он был ее героем.

— Я хочу большего, чем дружба, — чуть слышно произнес Блэр.

Поколебавшись немного, Элис ответила:

— Мне это известно.

— Знаете, что еще больше усугубляет ситуацию? То, что ваш муж мне в некотором роде даже симпатичен.

— Боже мой! — в ужасе воскликнула Элис.

Блэр едва заметно улыбнулся:

— Он отважный, упорный и умный. Также мне понравилось состояние его счетов.

Элис не смогла улыбнуться в ответ.

Томас серьезно произнес:

— Мне бы хотелось проявить больше настойчивости в своих намерениях, но я вижу, как сильно вы расстроены. Боюсь, даже если мне удастся добиться желаемого и я доставлю вам удовольствие в постели, на нынешнем положении вещей это никак не отразится. Вы по-прежнему останетесь несчастной в браке со своим мужем-странником.

— Мы с Алекси идем по жизни разными дорогами! — вскричала она. — И вам с самого начала было это известно! — Она боялась, что потеряет Блэра. — Я не люблю его — просто не могу!

— Нет, Элис, правда очевидна. Вы не хотите жить отдельно от него. Вы уязвлены — и глубоко влюблены.

Он покачал головой и внезапно прижался губами к ее губам.

Элис вцепилась ему в плечи, потянувшись навстречу, но в движении ее не было страсти, лишь отчаяние.

Он выпрямился:

— Я уезжаю. Но, Элис, если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. Я всегда останусь вашим другом, — добавил он.

Развернувшись, Блэр стал спускаться по ступеням, направляясь к ожидающему его экипажу.

Элис колебалась, едва сдерживаясь, чтобы не позвать его назад. В конце концов, она заслуживает доброго к себе отношения и счастья, а также уважения такого человека, как Томас Блэр. Она заслуживает страсти.

Дрожа всем телом, Элис все же не издала ни звука. Она уверяла себя, что сможет связаться с ним в любое время — завтра или послезавтра. Блэр не отвернется от нее, он надежен. Он не станет тут же искать себе утешение в лице другой женщины.

Развернувшись, она открыла парадную дверь. Прихожая была ярко освещена, но безлюдна. Принявшись расстегивать пуговицы на своей красной, отороченной мехом мантии, Элис наблюдала за тем, как экипаж Томаса отъехал. Затем закрыла и заперла дверь. У нее возникло ощущение, что между ними все кончено.

Она почувствовала себя очень одинокой.

Тут поверх ее пальцев, все еще возившихся с пуговицами, легли сильные руки, заставив ее замереть на месте. К спине ее прижался крепкий торс, отчего она вскрикнула. Шокированная, Элис осознала, что Алексей дома — и он ожидает ее.

Она повернулась в кольце его рук.

Он напряженно улыбнулся, быстро расстегнув пуговицы ее мантии, затем снял ее с плеч Элис и отбросил прочь.

Элис замерла. В глазах мужа она прочла страсть — и гнев.

— Что ты здесь делаешь?

— Я здесь живу, дорогая. Но тебе это и без того известно.

Он не отступил ни на шаг назад. Они стояли настолько близко, что груди Элис едва не касались торса Алексея, а подол ее платья закрывал его ботинки.

— Ты не пригласила своего красавца любовника войти, — промурлыкал он.

Видел ли он, как Блэр поцеловал ее?

— Я сочла, что приглашать его в дом неприлично, — ответила Элис, обходя мужа и намереваясь удалиться.

Алексей резко схватил ее за запястье, заставив остановиться, и снова притянул к себе вплотную.

— Будто тебе есть дело до правил приличия. Если бы ты его и пригласила, я возражать бы не стал.

Элис оттолкнула его. Она была не в настроении обсуждать Блэра.

— А где Луиза? Боже мой, неужели она наверху в твоей спальне?

Он рассмеялся:

— Даже я не могу быть таким закоренелым распутником, Элис.

Она содрогнулась от внезапно нахлынувшего облегчения, которое, однако, быстро испарилось, сменившись гневом.

— Я же просила тебя прошлой ночью, чтобы ты вел себя как любящий муж! Как ты посмел прийти в оперу с другой женщиной?

— Но ведь и ты была с Блэром! Ты держала его под руку, жеманно улыбалась ему и смеялась над каждым сказанным им словом — и все это прилюдно!

— Будто тебе не все равно! — вскричала Элис, страстно желая запустить чем-нибудь в мужа. — Ты решил унизить меня сегодня?

— Ты права, мне все равно. Почему меня должно затронуть, что ты даришь это роскошное тело Томасу Блэру — или Джеймсу Хардингу, или Тони Пирсу?

Взгляд его сделался непроницаемым.

Алексей назвал имена троих мужчин, которых общество приписывало ей в любовники. Но как он узнал о Хардинге и Пирсе? Он что — шпионил за ней? И что еще ему известно?

Чего он точно не мог знать, так это того, как сильно страдала ее гордость все эти шесть лет.

— Ты выглядишь испуганной, дорогая. — Алексей рассмеялся, словно его это забавляло. — Неужели ты не подозревала, что стоило мне сойти на берег, как мои друзья с готовностью рассказали мне о том, что без меня поделывала моя восхитительная женушка — и с кем?

Ариэлла никогда бы не рассказала Алексею, как много горя он ей причинил. Тут Элис осознала смысл сказанных им слов. Да как он посмел быть с ней столь грубым! Алексей перехватил ее руку прежде, чем она успела ударить его по его самодовольному лицу.

— Я не позволю тебе снова залепить мне пощечину, — предупредил он, похоже обрадованный, что она все же попыталась это сделать.

Тяжело дыша, Элис произнесла:

— Прошлой ночью я умоляла тебя притвориться, что у нас счастливый брак. Я приглашала тебя пойти со мной в оперу! Но ты предпочел отправиться туда с Луизой. Уж конечно это было не случайное совпадение! Ты хотел унизить меня? И подлить еще больше масла в огонь кривотолков?

Он ослабил хватку.

— Едва ли мне нужно унижать тебя, когда ты сама прекрасно справляешься с этой задачей.

— Отпусти меня! — вскричала Элис.

Алексей разжал руку.

— И ты не просиламеня изображать любящего мужа, Элис. Будучи неверной женой, ты пыталась шантажировать меня.

Ослепленная гневом, Элис со всех ног бросилась в гостиную и резко остановилась, с трудом дыша. Да как он посмел обвинить ее в неверности?

Тут Алексей подошел к ней сзади и прижался грудью к ее спине. Она замерла. Потянувшись через нее, он плеснул виски в два стакана.

Элис вдруг пришло в голову, что ему нравится притеснять ее — он уже второй раз за вечер это сделал. Каждой клеточкой тела ощущая прикосновение его крепкого торса, она постаралась успокоиться, затем повернулась к нему лицом, даже не пытаясь отойти в сторону.

— Тебе не хуже моего известно, что, появившись в опере в обществе другой женщины, в то время как я была в сопровождении другого мужчины, ты дал сплетникам богатую пищу для разговоров.