Бренда Джойс - Обретенная любовь

— Я препоручаю нас вашим заботам, сэр, — ответила Элис, награждая его своей самой искренней улыбкой.

Глаза капитана потеплели, и он улыбнулся. Мгновение спустя он сел в спущенное на воду суденышко, где его уже ждали пять матросов.

— Удачи вам! — импульсивно воскликнула Элис.

Курье в ответ помахал ей рукой.

Следующий час женщины провели, по очереди наблюдая за лодкой в бинокль, и вздохнули с облегчением, когда она благополучно миновала буруны. Тогда Элис повернулась к своей горничной:

— Полагаю, нам следует отдохнуть, Лорейн, и оставаться в каюте до возвращения капитана.

Лорейн согласилась, и они поспешили в крошечную каюту, которую делили на двоих. Здесь имелись две двуспальные кровати — по одной у каждой стены, а также маленький комод с зеркалом и стол. Вся мебель была прикручена болтами к полу. Войдя внутрь, женщины закрыли за собой дверь.

В ту ночь Элис лежала без сна, глядя в открытый иллюминатор на прибывающую луну, которая, казалось, улыбалась ей в окружении звезд. Корабль успокаивающе покачивался на волнах, мачты поскрипывали, ветер шептал в парусах. Элис думала об Алексее, который, по его собственному признанию, тоже частенько не мог заснуть, находясь в море. Сердце ее томилось по мужу. Сейчас, наверное, он уже доплыл до мыса Доброй Надежды. Вспоминает ли он о ней? А о страсти, разделенной ими? Элис не сомневалась в положительном ответе. Она надеялась, что призрак несчастного Монтгомери наконец оставил его в покое.

Внезапно ей показалось, что мачты заскрипели сильнее. Она как наяву представила Алексея стоящим у штурвала «Кокетки» с поднятым к луне лицом и отчаянно пожелала оказаться рядом с ним. Элис отдала бы все на свете, чтобы прямо сейчас очутиться в его объятиях.

Тут раздался скрип деревянных досок.

Она села в постели, стараясь не стукнуться головой о низкий потолок каюты. В маленьком трюме, расположенном за их запертой дверью, было тихо. Тем не менее, она была абсолютно уверена, что чьи-то шаги ей вовсе не послышались.

Элис отчаянно напрягала слух, но не сумела разобрать иных звуков, кроме легкого дыхания спящей рядом Лорейн. Ветер в парусах продолжал что-то нашептывать, мачты скрипели.

Тут раздалось дребезжание дверной щеколды.

Элис тут же потянулась к сумке, с которой не расставалась даже ночью, и вынула из нее заряженный пистолет. Щеколда грозила в любой момент быть выбитой.

Лорейн с криком пробудилась.

В то же мгновение дверь с треском распахнулась.

— Войдете — и я стану стрелять! — воскликнула Элис, сердце которой колотилось от испуга.

В темноте взгляд ее встретился с парой больших немигающих глаз.

Всего лишь несколько секунд потребовалось ей на то, чтобы понять, что перед ней стоит громадный мужчина-африканец. Он бросился на нее и схватил за запястья. Элис удалось выстрелить, и тут в каюту проникли еще люди. Крики Лорейн внезапно стихли. Оружие выбили из руки Элис, на голову ей набросили мешок.

Поддавшись ужасу и панике, Элис пыталась бороться с удерживающими ее руками. Кто-то резко заговорил с ней на незнакомом языке. Элис вцепилась ногтями, как ей казалось, в лицо обидчика. Тут ее с силой ударили по затылку.

Боль затопила все ее существо. А потом темнота приняла Элис в свои объятия.

Никогда еще лондонские доки не казались Алексею таким радующим глаз зрелищем. Он стоял подле рулевого у штурвала клипера, едва заставляя себя сохранять спокойствие, когда четыре огромных якоря были брошены в Темзу. Он совершил немыслимый поступок. Имея полные трюмы груза и следуя в Китай, он развернул корабль.

Алексей покинул эти самые доки четыре недели назад, но доплыл всего лишь до Гибралтара.

Команда его находилась на грани поднятия мятежа, так как каждый матрос знал, чего будет стоить возвращение в Лондон с товарами, предназначенными для продажи на иностранных рынках.

У Алексея не шел из головы образ Элис, какой он видел ее в последний раз: крошечный голубой силуэт в доке Сент-Кэтрин, отчаянно машущий ему рукой. В последний момент он посмотрел на нее в бинокль, и сердце его пронзила такая острая боль, будто в него стреляли.

В действительности никто не пытался его убить — то была боль разбитого сердца.

Алексей окинул взглядом свое судно.

— Убрать марсели, — скомандовал он. — Развесить паруса сушиться.

— Да, сэр.

Один из его офицеров бросился исполнять приказ.

Алексею удалось подавить мятеж лишь одним способом — пообещав каждому члену экипажа достойную компенсацию за четырехнедельное плавание. И средства эти ему придется выделить из собственных тяжелым трудом заработанных средств.

— Шлюпку на воду, — хрипло произнес он.

Перед глазами его снова возник образ Элис, на этот раз такой, какой он запомнил ее в оксфордском доме.

Он только что сообщил ей о своем отплытии в конце недели, и на лице ее застыла гримаса боли.

Мы занимались любовью… это было восхитительно.

Ничего не изменилось.

Это начало новой жизни для нас…

Готовясь спуститься в покачивающуюся на волнах шлюпку, Алексей вдохнул полной грудью солоноватый воздух. Элис несколько раз заявляла ему о своей любви. Но она же любила Блэра, разве нет?

Алексею была невыносима мысль о том, что жена его имеет связь с его банкиром. Элис принадлежит ему — и так было всегда.

Она его жена.

Он вспомнил тот день, когда они принесли брачные обеты в Аскетон-Холле. Он не хотел жениться на ней. Он был молод и очень рассержен, но намеревался защитить ее честь любой ценой.

Последние две недели Алексей пытался сделать непростой выбор: сбежать от их союза, позволив жене вернуться к Блэру, или стать ей настоящим мужем согласно данной им шесть лет назад клятве. Он не желал связывать себя узами брака, так как всегда был закоренелым холостяком и любителем женщин, а также моряком — море было его возлюбленной! Но мысль о том, что жена его в этот самый момент находится с Блэром или с кем-нибудь еще, была Алексею совершенно невыносима. Однако и это было не самым худшим.

Ему пришлось посмотреть в лицо чувству, глубоко спрятанному в его душе. Он любил Элис с тех самых пор, как они познакомились, будучи детьми, и он никогда не забывал обещания, данного ей давным-давно в руинах замка Эррол. Он любил ее тогда, несмотря на ее избалованность, тщеславие и тягу к флирту, продолжал любить и по сей день.

Заново прокручивая в голове последние месяцы, проведенные им в Лондоне, Алексей понимал, как сильно Элис изменилась. Но он пребывал в сильнейшей ярости, которая не позволяла ему увидеть эти изменения. Заигрывала ли она с кем-то хоть раз? Ничего подобного он не заметил. Проявляла ли она эгоистичность? Эгоцентричность? Тщеславие? Чем больше он думал о каждой их встрече, тем крепче утверждался в мысли, что Элис очень повзрослела и стала достойной леди. Даже ее отношения с Блэром больше походили на зрелую дружбу, а не на безрассудную связь в порыве страсти.

В действительности, если бы он забыл о том, какой она была ребенком и совсем юной девушкой, он не узнал бы сейчас свою жену!

Но все это не имело значения. Он продолжал бы любить ее, даже оставайся она испорченной безрассудной кокеткой. Это был его самый мрачный и тщательно скрываемый секрет.

Все это означало, что Алексей был обязан развернуть судно обратно и возвратиться домой, чтобы заявить свои права на супругу.

Молодой человек чувствовал себя так, будто стоит на вершине высокой скалы, готовясь сделать шаг в пропасть. Он любил Элис и страстно желал ее, но тот факт, что ему придется исполнять обязанность женатого мужчины, безмерно пугал его. Воссоединившись с женой, он навсегда лишится своей прежней жизни.

Отбросив прочь все сомнения, Алексей стал быстро спускаться по веревочной лестнице в маленькую одномачтовую шлюпку, которая должна была доставить его на берег. Он двигался легко и уверенно, ни разу не оступившись, так как с детства привык карабкаться по снастям и мачтам. К тому же ему не раз приходилось делать это и в более суровых условиях. Молодой человек кивнул двум своим гребцам, и шлюпка плавно заскользила по волнам, направляясь к пристани. Сердце Алексея неистово колотилось в груди. Оксфордский дом находился всего лишь в часе езды, Элис находилась в часе езды…

Он не знал, что скажет ей и как они смогут жить настоящим браком, принимая во внимание то, сколько обид и боли причинили друг другу своими прошлыми действиями. Он сожалел, что не в его власти изменить прошлое, и желал бы, чтобы между ними не стояли ее любовники, но был готов простить ее. Ведь, в конце концов, он и сам не гнушался связей на стороне и, в отличие от большинства мужчин, не считал, что женщина должна непременно придерживаться высоких моральных принципов. Тем не менее, прошлое Элис не могло не беспокоить его, и он наивно сожалел, что она не дождалась, когда он одумается и вернется к ней.

В одном молодой человек был совершенно уверен — им нужно немедленно помириться, потому что он ни за что больше не позволит ей сбиться с пути истинного.

— Алекси.

Едва шлюпка ударилась о причал, как он услышал голос своего отца и поднял глаза вверх, ожидая гневной тирады. Завидев сына, Клифф испытал настоящий шок. Прежде чем отец успел задать вопрос о том, что произошло, Алексей выпрыгнул из лодки.

— Я возмещу все затраты на плавание и отправлюсь в Кантон до конца недели.

Отец его сильно покраснел.

— Когда до меня дошли слухи о возвращении «Кокетки», я решил, что случилось непоправимое! Команда не пострадала? Никого не поразила чума или малярия? Корабль не поврежден? Не пробит ли он пушечным ядром? Не подвергался ли нападению пиратов?

— С командой и судном все в порядке, — испытывая чувство неловкости, ответил Алексей. Он не мог винить отца в том, что тот пребывает сейчас в гневе. — У меня есть дела личного характера, которые требуют немедленного разрешения.

Клифф недоуменно воззрился на него, затем, к вящему удивлению Алексея, расплылся в улыбке:

— В самом деле? Тебе нужно решить дела личногохарактера?

Почему отец не ругает его за колоссальную потерю времени, средств и ресурсов, которых стоила им его безумная выходка? За урон, который он нанес репутации «Грузоперевозок Уиндсонг»? За то, в какую ярость, несомненно, придут их финансисты и клиенты?

— Самообладание покинуло меня, — угрюмо заявил он. — Мне нужно поговорить с женой и разрешить имеющиеся между нами разногласия, прежде чем я уеду почти на год.

Клифф похлопал его по спине:

— Как же я рад это слышать! Думаю, Элис будет очень рада увидеть тебя. Но в городе ее нет, Алекси. Она отправилась в Ирландию.

Молодой человек поразился словам отца. Зачем ей понадобилось ехать в Ирландию? Ей же совсем нечего там делать. В душе его снова зашевелились подозрения и сомнения.

— Ты в этом уверен?

— Разумеется, уверен, — спокойно ответил Клифф. — Со мной или Амандой она не говорила, но отдала распоряжения слугам. Ариэлле же она сказала, что хочет на некоторое время удалиться от общества.

— А Томас Блэр в городе? — не удержался Алексей от вопроса.

Неужели они уехали вместе? Неужели банкир продолжает утешать его жену даже сейчас?

Лицо Клиффа помрачнело.

— Я не знаю, Алекси. Ты должен поверить Элис на слово. Переговорив с ней, я именно так и делаю.

— Неужели? — Алексей почувствовал затопляющую его новую волну гнева. Он попытался подавить ее. — Возможно, я и пренебрегал своей женой последние шесть лет, но больше делать этого не намерен. Я горю желанием воссоединиться с ней. И это означает, что дружбе ее с Блэром пришел конец. Иного я не потерплю. — В дальнем конце пристани он заметил небольшой экипаж отца. — Можно мне воспользоваться твоим транспортом? Это не займет много времени.

— Конечно, бери. Но куда ты поедешь? В офис Блэра? — Клифф с силой сжал плечо сына. — Подожди немного, осмысли ситуацию трезво. Не усугубляй и без того непростые отношения с женой. Алекси, тебе нужно спокойно и обстоятельно обсудить все с ней, прежде чем станешь предпринимать иные шаги.

Не обратив на слова отца внимания, Алексей устремился к двуколке. Неужели Элис с Блэром? При одной мысли об этом в душе его снова поднялся ураган боли и ревности. Я люблю тебя. Произносила ли Элис эти слова искренне? Она действительноизменилась, он не мог дольше отрицать этого факта. Возможно, она и в самом деле отправилась в Аскетон, чтобы пожить затворницей. Отъезжая от доков, Алексей прокручивал в голове обрывки их разговоров, а также содержание письма, которое она ему послала: