Мэри Патни - Обретенное счастье

Они так тесно прижимались друг к другу, что она почувствовала напряжение его мужского естества. Но Гэвин мгновенно отступил, вспомнив, какой барьер возвели между ними ее страхи. Алекс шагнула к нему, и он снова попятился, пока не уперся спиной в дверь. Ее губы с томной медлительностью двигались по его лицу, рука скользнула вдоль его тела и замерла там, где пылала жаром его напрягшаяся плоть. Гэвин задохнулся от нетерпения.

Ее рука двигалась в такт губам, осыпавшим его лицо поцелуями, и страстное желание поднималось в ней жаркой волной. Стремясь к еще большей близости и тоже сгорая от нетерпения, Алекс быстро расстегнула его панталоны и коснулась рукой его горячей плоти. Гэвин хрипло застонал, изнемогая от ее ласк.

Она дразнила его с искусством опытной куртизанки, то ускоряя, то замедляя движения, пока не довела его до финального взрыва. Он шептал ее имя – мощная разрядка обессилила его, и он цеплялся за нее, как за спасательный круг.

Словно круги, расходящиеся на воде, – так его страсть отдавалась в ней. Ей было так приятно, что она сумела доставить ему наслаждение.

Гэвин поцеловал ее в висок.

– Алекс, ты сделала все, чтобы отвлечь меня, – прошептал он.

Она рассмеялась, упиваясь их близостью и абсурдностью того, что они продолжают стоять у запертой двери.

– Я постараюсь усовершенствоваться в этом.

– Пожалуйста, сделай это… – Он вынул из кармана белоснежный носовой платок и вручил ей. Когда Алекс привела его в порядок, его сильные руки погладили ее спину и бедра. – В эту минуту я даже забыл, что вовсе не стремлюсь стать лордом.

Положив ладони на ее грудь, он ласкал упругие соски. Сначала его мягкие прикосновения успокаивали ее, но постепенно грудь ее напряглась, глубоко внутри вспыхнуло жаркое томление, и желание дрожью отозвалось в ее теле. И когда он дотронулся до ее лона, она поняла, что именно этого ждала от него.

Гэвин приподнял ее юбки, и Алекс невольно напряглась. Проклятие, нет, только не сейчас… когда все так хорошо. И снова ледяные отголоски паники начали душить ее, ей захотелось плакать от жалости и беспомощности.

Чуткий к ее реакции, Гэвин тут же убрал руку. Страх Алекс утих, и она снова расслабилась, готовая к новым ласкам. Бедра ее раскрылись ему навстречу… О да…

К ее удивлению, бедра ее содрогнулись в экстазе. Его рука дарила ей мучительное наслаждение. Почувствовав дрожь удовлетворения, она застонала и вцепилась в его руку.

Испуганная и смущенная, она впилась зубами в лацкан его сюртука, заглушая готовый вырваться крик.

Ее колени дрожали. Странный поединок закончился, лишив ее сил. Если бы не поддержка Гэвина, она просто упала бы на пол.

– Извини, – прошептала она, изумленная собственной реакцией.

– За что? За испытанное удовольствие? – Гэвин нежно поглаживал ее. – Мы муж и жена. Разве нам не позволено ласкать друг друга?

Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Моя реакция… нормальная?

– Абсолютно. Ты испытала то же самое, что минутой раньше испытал и я.

– А я и не знала… не знала, что с женщиной так бывает.

Весь ее мир перевернулся, и хотя Алекс не ожидала предательства от своего тела, результат оказался восхитительным! Она хотела пережить это снова, на этот раз уже зная, что ждет ее впереди.

– Мне всегда нравились супружеские отношения, но такого, как сейчас, я никогда не испытывала, – призналась она.

– Женщины более сложные создания, чем мужчины, и могут наслаждаться близостью другими способами. Такая сила нормальна, когда мужчина и женщина подходят друг другу.

Голос Гэвина звучал прозаично, но она чувствовала, он по-мужски гордится тем, что именно он открыл ей глубину и смысл страсти.

Алекс всегда считала себя обычной женщиной, которой супружеское ложе доставляет радость. Поцелуи Эдмунда, и его стремление исполнить супружеский долг, давали ей уверенность, что она привлекательна и любима. Но до сего момента она не подозревала о том, что такое настоящая страсть. Целый мир ощущений был скрыт от нее. И только теперь она поняла таинственные улыбки женщин, когда они рассказывали о своих мужьях. Так вот почему женщина заводит себе любовника!

Если бы она тогда была более страстной, возможно, это удержало бы Эдмунда от измены. А он предпочел ей служанку, потому что эта девушка больше подходила ему в интимном плане. Как поздно она поняла истину! Конечно, скверно, что он нарушил супружескую клятву, но с этой минуты Алекс больше не сердилась на мужа.

Боль перехватила горло, глаза наполнились слезами – она оплакивала упущенные возможности первого брака.

Неверно истолковав ее слезы, Гэвин поспешил успокоить ее.

– У нас есть надежда, моя дорогая. Все будет хорошо, я уверен.

И она тоже. То, что произошло между ними, сблизило ее с Гэвином. Алекс думала, что ни один мужчина больше никогда не захочет ее. Теперь его внимание и нежность открыли ей новый путь к близости, доселе неизвестный.

Новый путь, открывая простор новым возможностям, даст ей шанс стать желанной супругой.

Проснувшись на следующее утро, Гэвин подумал – а не приснилось ли ему все, что произошло у них с Алекс? Нет, страстная близость с женой ему не приснилась, но вспоминалась как дивный сон. Одной этой мысли было достаточно, чтобы заставить его встать.

Так как для завтрака было еще рановато, он побрился и оделся, размышляя о том, что, унаследовав титул, он должен завести себе слугу. Но может быть, это не обязательно?

Он сел за стол и начал составлять список того, что нужно сделать в первую очередь для эффективной работы нового офиса. Он работал, пока не раздался стук в дверь. В комнату вошла служанка – она принесла ему чай и горячие булочки. Он взял у нее поднос:

– Я сам отнесу чай жене.

Девушка понимающе улыбнулась. Гэвин отворил дверь в спальню жены. Алекс повернулась, когда он вошел, ее глаза еще спали, а длинные темные волосы рассыпались по муслиновой сорочке. Он остановился, тяготясь выдержкой, которую ему приходилось соблюдать, и тихо закрыл за собой дверь.

– Выпьешь чаю?

– Пожалуй. – Она опустила глаза и села, опираясь на подушки. Вечером перед ужином она изо всех сил старалась не смотреть на него. Ашбертоны и Кэньоны наверняка решили, что они поссорились.

Он осторожно поцеловал ее в щеку, затем, поставив поднос, разлил чай. Взяв свою чашку, он сел в ногах постели и облокотился на высокую спинку.

– Я должен послать несколько пачек чая в подарок дворецкому, – сказал он, сделав глоток. – Этот хорош, но мой лучше.

Она тоже сделала глоток.

– Ловлю тебя на слове, хотя и этот кажется мне замечательным.

То, что она не поднимала глаз, давало ему преимущество – он мог свободно восхищаться ею. Он спрашивал себя – неужели ему когда-нибудь надоест изучать ее строгий профиль или женственные изгибы тела? Скорее всего нет.

– Как ты думаешь, теперь, когда у нас есть дом, мы скоро сможем переехать? – спросил Гэвин.

– Тебе не терпится оказаться под собственной крышей?

– Да, это так. Мне очень нравится твоя семья, но я не хочу провести всю свою жизнь в Ашбертон-Хаусе.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Я обожаю мою мать и мою тетю, но жизнь здесь возвращает меня в детство. – Она разломила булочку пополам. – Дом на Беркли-сквер большой, и, может быть, ты позволишь мне превратить одну из комнат в зал для тренировок?

– Почему бы и нет? Мы с Сурио тоже будем продолжать тренировки, так что это было бы весьма кстати.

Она обмакнула булочку в чай.

– Мы с Трот обсуждали, стоит ли нам обучать женщин технике самозащиты. Не восточной борьбе, которой надо заниматься всю жизнь, а лишь некоторым приемам, которые Трот показывала мне. Когда знаешь, что можешь постоять за себя, чувствуешь себя увереннее.

Значит, Алекс решила избавиться от своих страхов, помогая другим? Он представил, что подумают о ней мужчины Лондона, когда их жены и дочери займутся восточной борьбой.

– Мне кажется, это превосходная идея. Восточные единоборства раскрепощают человека, а иногда могут пригодиться и на деле. – Он налил еще чаю. – Ты когда-нибудь посмотришь на меня, или отныне нам предстоит общаться, не глядя друг на друга?

– Прости, я еще не пришла в себя от того, что случилось вчера – Ее щеки стали пунцовыми, и она робко взглянула на него. – Я теперь по-другому смотрю на мир, и мне надо к этому привыкнуть.

Это подтверждало его догадку, что, хотя интимная близость с первым мужем доставляла ей удовольствие, в ней отсутствовала настоящая страсть. Ее супруг, должно быть, был зациклен на себе.

– Страсть способна изменить мир. С хорошим партнером это великолепный и драгоценный подарок.

Она машинально крошила булочку.

– Теперь я верю, что такое возможно.

А он думал о том, сколько времени пройдет, пока она наконец увидит в нем объект страсти. Ведь пока все еще барьер ее страхов по-прежнему разделяет их.

– У меня своя теория на этот счет, – сообщил Гэвин. – Ты скажешь мне, если я прав. Я понял, что пугает тебя. Пригвожденная к постели и беспомощная под мужским телом, ты чувствовала себя в ловушке.

Она вскинула на него глаза, и ее лицо снова залилось румянцем. После продолжительного молчания, она произнесла:

– Я думаю, так и было. Кажется, что здесь такого? Но это пугает меня. Есть и другие страхи, но этот самый сильный.

– Чтобы насладиться актом любви, существует много разных позиций.

Она смущенно приоткрыла рот.

– Вы подали мне хорошую идею, капитан.

– Я на это и рассчитывал. – Он лукаво улыбнулся. – Я готов к любому эксперименту, какой тебе взбредет в голову.

Ее взгляд упал на разломанную булочку, и ее губы изогнулись в задумчивой улыбке.

Довольный, что удалось так быстро привести в рабочее состояние новый офис, Гэвин вернулся в Ашбертон-Хаус только к концу дня. Когда дворецкий открыл ему дверь, он увидел пожилую даму, которая, оставив свою визитную карточку, направлялась к двери.

Остановившись, она внимательно посмотрела на него.

– Вы, наверное, и есть новый граф Сиборн?

– Простите? – растерялся Гэвин.

– Это вы простите. Я говорю слишком быстро. – Она протянула ему руку. – Я леди Джейн Эллиот Холланд, ваша тетушка. У вас найдется для меня несколько минут?

Его тетя? Да, по цвету волос и форме лица она и правда напоминала Эллиотов.

– Конечно. Риггз, есть здесь гостиная, где я мог бы побеседовать с леди Джейн?

Дворецкий провел их в маленькую комнату рядом с холлом и, уходя, пообещал принести прохладительные напитки.

– Простите мою невежливость. Я еще не привык к свалившимся на меня титулу и родне. – Он вглядывался в ее строгое лицо и тронутые сединой волосы. – Почему вы решили, что я граф Сиборн?

Она ответила, с любопытством разглядывая его:

– Джеймс был моим любимым братом. Однажды я видела вас, хотя вы были еще слишком малы, чтобы об этом помнить. Втайне от моего отца я посещала вашу матушку в Абердине. Джеймс когда-нибудь говорил вам обо мне?

Гэвин, прищурившись, рассматривал свою родственницу. Ее слова неожиданно вызвали смутное воспоминание. Джейн – единственная порядочная женщина среди всех. Он заморгал, когда давно забытые слова всплыли в его памяти.

– Я припоминаю, что вы были единственной в семье Эллиот, кого любил мой отец.

– Я так скучала по нему, когда он уехал в Америку, – вздохнув, проговорила она. – Мы переписывались вплоть до того, как он и ваша матушка скончались. Джеймс гордился вами. Он писал, что вы плаваете в море как дельфин – настоящий Эллиот. Море у нас в крови, вы знаете. Титул Сиборн рожденный в море – был пожалован нашему предку, фавориту Елизаветы.

– Я никогда не слышал об этом, – протянул Гэвин, пораженный тем, что морские традиции в семье имеют столь глубокие корни.

– Он тосковал, когда вы покинули дом и стали моряком, но говорил, что вам необходимо набраться опыта у других капитанов, чтобы потом их превзойти. А потому я была уверена, что вы не утонули вместе с родителями. Но у меня не было доказательств, и никто не хотел слышать о моих сомнениях, тем более Филипп.

– Значит, я все еще самозванец?

Леди Джейн улыбнулась и потянулась к едва заметному шраму у него на лбу, на дюйм ниже волос.

– Я была рядом, когда вы заработали это. Вы погнались за кошкой викария и упали на острый булыжник. Эта рана сильно кровоточила, но ваша матушка отнеслась к этому очень спокойно. Как и вы, между прочим. Вы всегда носились сломя голову.

Вот и еще одно воспоминание возвратила ему память. Он вспомнил руку на своем лбу, пока кровь текла сквозь его маленькие пальчики. Его мать сказала: «У тебя останется шрам, мальчуган». А другая женщина улыбнулась ему и, когда на рану наложили повязку, в качестве утешения протянула конфету. Испытывая удивительную нежность, он встал и обнял свою тетю.