Сильвия Холлидей - Обручальное кольцо

«Красива ли я?» – подумала Пруденс, разглядывая себя в зеркале. Из всех знакомых мужчин только Джеми называл ее хорошенькой. Капитан Хэкетт первый сказал, что она красива. А Росс Мэннинг? Ну, этому на все наплевать, он ничего вокруг себя не замечает.

Пруденс нашла в сундучке набор швейных принадлежностей, достала оттуда нитки и иглу и принялась за работу. Стежки получились ровненькими – в точности, как учила ее мама. Пруденс зашивала сорочку с изнанки, чтобы не был виден грубый шов. Одеваясь, она почувствовала слабый аромат лаванды, исходящий от шелкового платья Марты, и снова задумалась о том, почему умерла эта бедная женщина.

– Боже милосердный!

Услышав это приглушенное восклицание, Пруденс резко обернулась.

В дверях стоял Мэннинг. Он вцепился в дверной косяк, словно боялся упасть. Врач был одет в темно-синий китель и белый жилет; его светло-каштановые волосы, как и положено, скрывались под напудренным париком, перевязанным сзади черной шелковой лентой. Лицо казалось мертвенно-бледным, по цвету оно ничем не отличалось сейчас от искусственных локонов на висках.

– Доктор Мэннинг, вам плохо? – испуганно вскричала Пруденс.

Он прерывисто вздохнул:

– Я словно увидел привидение.

«Нельзя мне было надевать это платье, – подумала Пруденс. – Какая же я глупая! Следовало догадаться, что, несмотря на показное хладнокровие, его все еще терзает скорбь».

Мэннинг, дрожавший как в лихорадке, застонал и прикрыл глаза рукой.

– Должно быть, я сошел с ума!..

– Наверное, мне не нужно было… – пробормотала Пруденс, неловкими пальцами распуская шнуровку на платье Марты.

Мэннинг поднял голову. Холодный туман, застилавший глаза, рассеялся. Он протянул ей руку и почтительно поклонился:

– Идем к столу, Марта.

– Как вы думаете, к утру начнется дождь? – спросила Пруденс, съежившись под порывом пронизывающего холодного ветра, который гулял по всему юту. В воздухе остро пахло солью и промозглой сыростью, предвещавшей дождь.

Пруденс искоса взглянула на стоявшего рядом Мэннинга. С тех пор как они вышли из каюты, он не проронил ни слова, и его лицо, повернутое в профиль, казалось суровым и застывшим под желтым светом кормовых фонарей. Пруденс чувствовала себя виноватой. Какой Росс грустный и отчужденный! Тяжело ему сейчас приходится.

– Дождь? – переспросил Мэннинг и встряхнул головой, словно пытался прогнать обступившую его тьму. – Штурман считает, что приближается сильный шторм. Тем легче будет убедить капитана оставить вас на борту. Он хочет пройти Канал до того, как начнется буря, иначе нас может прибить к берегу, а это опасно, – добавил Мэннинг, нахмурившись. – Да, имейте в виду, я сказал Хэкетту, что у вас есть родственники в Виргинии и вы хотите повидаться с ними. У Марты действительно там живут кузены, их фамилия Симондс. Это на случай, если капитан начнет задавать вам вопросы. По-моему, он не совсем поверил нашим выдумкам.

У Пруденс возникло ощущение, что, разговаривая с ней, Мэннинг находится где-то очень далеко.

Она покрепче уцепилась за его руку и даже слегка сжала ее, надеясь хоть таким образом вернуть беднягу к реальности.

– Наверное, за ужином я должна играть роль преданной жены?

– Как пожелаете, – ответил Мэннинг, пожав плечами.

Когда они вошли в каюту капитана, за столом уже сидели шестеро офицеров, не считая Хэкетта. Знакомясь с Пруденс, некоторые вставали и приветствовали ее кивком головы, другие целовали руку. «Интересно, смогу ли я запомнить их имена?» – подумала Пруденс. Все они так похожи: молодые, со свежими лицами и стройными фигурами. И одеты одинаково: в кители, украшенные галунами. Точь-в-точь как новенькие блестящие кегли, расставленные на лужайке.

Но лейтенанта Эллиота, конечно, трудно было с кем-то спутать. Он отличался от других необычайной бледностью и с трудом приподнялся со стула. Его сосед шепотом отпустил по этому поводу какое-то острое словцо, и щеки Эллиота залил горячий румянец.

И первого лейтенанта, мистера Сент-Джона тоже невозможно будет забыть: он так ослепительно улыбнулся Пруденс и наговорил столько комплиментов, причем совершенно искренних!

– Клянусь дьяволом, доктор! – воскликнул лейтенант. – Как это вам, такому брюзге, если только верить словам Эллиота, удалось добиться расположения этой великолепной женщины? Не обижайтесь, сэр, но едва ли вы заслуживаете такого счастья! – добавил он с усмешкой и поклонился Пруденс. – Мадам, ваша красота, подобно солнцу, будет освещать наш корабль во время плавания.

Следуя примеру Эллиота, Пруденс вспыхнула от смущения.

Ей запомнился и начальник интендантской службы – мистер Сликенхэм. Это имя отлично к нему подходило.[9] Хитрые, бегающие глазки придавали интенданту сходство с хорьком, а вкрадчивая манера разговаривать выдавала его истинную суть – подхалима и карьериста.

– Мы рады видеть жену доктора на борту нашего корабля, – промурлыкал он. – Не так ли, сэр Джозеф?

Капитан Хэкетт поцеловал руку Пруденс и усадил ее рядом с собой.

– Вы выглядите очаровательно, миссис Мэннинг, – сказал он, окинув ее восхищенным взглядом, задержавшись – правда, всего лишь на мгновение – на пышной, округлой груди. – Это была отличная мысль – прихватить с собой нарядное платье. Я думаю, моя дорогая леди, что вы сами готовились выступить в роли просительницы – на случай, если муж откажется замолвить за вас словечко.

Пруденс наконец вспомнила, какую роль ей предстоит играть.

– Мне очень хотелось повидать своих родственников в Колониях. А кроме того, видите ли, разлука с мужем для меня невыносима, – добавила она, надув губки. Джеми считал, что эта ее гримаска просто очаровательна.

Капитан наградил ее еще одним поцелуем руки и столь обворожительной улыбкой, что Пруденс засомневалась, стоит ли верить предостережениям Мэннинга. К тому же ведь он сам сказал, что защищает ее только потому, что недолюбливает Хэкетта. Но она, Пруденс, вовсе не находит, что капитан – такое уж исчадие ада, каким описывал его врач! Не обращая внимания на хмурый вид Мэннинга, она с улыбкой обратилась к Хэкетту:

– Вы так добры, что позволили мне остаться, сэр Джозеф. Я навеки ваша должница.

– Имейте в виду, – решительно заявил Хэкетт, – я не забуду о вашем обещании. И буду рассчитывать на вознаграждение. – Он многозначительно улыбнулся и сделал знак слугам, чтобы те начали разносить блюда.

Пока длился ужин, Хэкетт постоянно оказывал Пруденс знаки внимания. И она, сидя между любезным капитаном и очаровательным лейтенантом Сент-Джоном, чувствовала себя настоящей принцессой.

Ей прислуживали, подавали кушанья, делали комплименты, ею восхищались… Это было совершенно новое, пьянящее ощущение. От возбуждения у Пруденс закружилась голова, а щеки залились румянцем.

Когда она была подростком, папочка только и делал, что обуздывал ее своенравный характер. А дедушка, исповедовавший методизм,[10] и его новая жена, розовощекая и набожная, грозили ей поркой за один только взгляд в сторону деревенских парней. Можно представить, что началось бы, осмелься Пруденс поощрять их ухаживания! И вот сейчас она – к ее собственному удивлению – кокетничала со своими кавалерами весьма умело и тонко. Она смеялась, стоило капитану отпустить какую-нибудь остроту, и расточала милые улыбки Сент-Джону в ответ на его любезности.

– Боюсь, джентльмены, вы совсем вскружили голову моей жене, – проворчал наконец Росс, который все это время провел в одиночестве в самом дальнем конце стола, куда усадил его Хэкетт.

Капитан расхохотался и подлил вина в бокал Пруденс.

– Неужели в вас говорит ревность, мистер Мэннинг? Может, нам все-таки стоит высадить леди на берег? Ведь это нам следует завидовать вашему счастью. Не так ли, джентльмены? Нас всех ждет долгое, унылое плавание, без женского общества… – Хэкетт снова рассмеялся, но на этот раз его смех прозвучал как-то странно и неприятно для Пруденс.

– Всех, кроме Эллиота, конечно, – сказал один из офицеров.

Остальные разразились издевательским хохотом, который еще больше заинтриговал Пруденс.

– Джентльмены, будьте добры, – Росс приподнялся со стула. Его глаза потемнели от ярости. – Моя жена очень молода и наивна.

Пруденс сердито нахмурилась. Почему Мэннинг все время обращается с ней как с девочкой? Над чем бы ни подшучивали тайком мужчины, ее они ничем не обидели! В конце концов она решила просто не обращать внимания на этого несносного типа, Мэннинга. Тронув Хэкетта за рукав, Пруденс наградила его ослепительной улыбкой.

– Сэр Джозеф, ваш «Чичестер» – великолепный корабль! Вы должны гордиться тем, что являетесь его капитаном. Вы уже долго служите во флоте?

Капитан, явно польщенный, ответил ей такой же лучезарной улыбкой.

– Я служу в Королевском флоте уже десять лет и пользуюсь хорошей репутацией. «Чичестер» – шестидесятипушечный корабль третьего класса. Вполне приличный – для своего уровня. Но я рассчитываю на повышение. Перед тем как отправиться в это плавание, мне посчастливилось участвовать в охоте на лис с самим сэром Джоном, герцогом Сэндвичским.

Тут Хэкетт сделал паузу, дабы удостовериться, какое впечатление его слова произвели на присутствующих. Некоторые понимающе кивнули, а широко раскрытые глаза лейтенанта Эллиота были полны нескрываемого восхищения и благоговейного трепета. Хэкетт самодовольно улыбнулся Пруденс и продолжал:

– Сэндвич – первый лорд Адмиралтейства, миссис Мэннинг. Он весьма проницательный человек, и в его обязанности входит оценивать мастерство капитанов, а также своих друзей, разумеется, и вознаграждать их. – Хэкетт пригладил локоны своего парика. – Надеюсь, господа офицеры помогут мне заслужить его благосклонность, – добавил капитан довольно суровым тоном.

Он вновь любезно улыбнулся Пруденс, взял ее руку и коснулся губами нежной кожи.

– Все щедрые деяния должны быть вознаграждены. Не так ли, дорогая леди? Я всегда готов выразить благодарность тем, кто умеет доставить мне приятные минуты. Самыми разными способами.

Из горла Мэннинга вырвался сдавленный хрип:

– В таком случае, сэр, мне лучше прятать от вас свою жену. Дабы она не отвлекала вас от честолюбивых целей!

Пруденс уставилась на него с недоумением. Чем он, собственно, недоволен? Она сочла последнее замечание Хэкетта вполне безобидным.

Капитан прищурился, и его черные глаза превратились в узкие щелочки.

– Почему вы постоянно дерзите мне, мистер Мэннинг? Неужели вы боитесь, что я украду вашу жену? – Он рассмеялся и продолжал уже откровенно злобным тоном: – Черт побери, я не знаю, удастся ли ее уговорить!

В глазах Росса сверкнул гнев, но он не успел ничего ответить, так как Хэкетт, взмахнув рукой, уже обратился к другим офицерам:

– А знаете, джентльмены, у меня сложилось впечатление, что наш новый врач… прекрасный врач… имеет… совершенно особые склонности. Во время нашей первой встречи он чуть ли не открыто сказал мне об этом. Нам придется тщательно следить за ним, пока не закончится плавание.

Росс втянул в легкие побольше воздуха, чтобы выровнять дыхание. Он старался не обращать внимания на усмешки и грубый хохот окружающих. Изумленная Пруденс прикусила губу. Между тем Росс сунул руку во внутренний карман камзола и вытащил оттуда шелковый носовой платочек, отделанный по краям кружевами.

– Думаю, вас это заинтересует, сэр. Видите, вот здесь, в уголке, вышиты наши имена – Росс и Марта. Моя жена сделала это своими собственными руками. Вряд ли человек с особыми наклонностями мог получить такой подарок.

Мэннинг попросил сидящих за столом передать платок капитану. Его глаза светились торжеством.

Хэкетт молча уставился на кусочек шелковой материи, а потом улыбнулся Пруденс.

– Искусная работа, моя милая леди. И когда же вы подарили мужу этот платок?

У Пруденс, которая уловила тень подозрения во взгляде капитана, перехватило дыхание.

– В день его рождения, – выпалила она, недолго думая.

Но Росс перебил ее:

– Нет! В годовщину нашей свадьбы.

На лице капитана появилась коварная улыбка.

– Как интересно! Столь драгоценный подарок, а вы не помните, по какому случаю он был сделан.

Пруденс была в панике. Пресвятые небеса! А ведь Росс предупреждал, что капитан не верит им. Если сейчас обман раскроется, его будут ждать серьезные неприятности. Может быть, даже арест. А что станется с ней? Ее отправят в Англию на первом же корабле. Тут нечего и сомневаться.

– О, какая же я дурочка! – воскликнула Пруденс, изобразив невинную улыбку. – Наверное, выпила слишком много вина. А может, это последствие моего падения. Прости меня, Росс. Конечно же, это была годовщина нашей свадьбы. Я прекрасно помню, как накануне провела без сна целую ночь, чтобы закончить вышивку вовремя. – И она снова улыбнулась Хэкетту, моля Бога, чтобы тот поверил ее объяснению.