Анна всхлипнула. Она не могла оторвать глаз от его плавно покачивающегося в седле торса, от сверкающего на солнце шлема. Воспоминания захлестнули ее. Давным-давно незнакомый рыцарь с кудрями до плеч ласково потрепал ее по щеке в покоях епископа Йоркского… Именно тогда что-то случилось в ее душе, она поняла, что значит оказаться под его покровительством. И вот все это минуло. Так зачем же она неслась следом? Почему теперь не бросится к нему, не скажет прощальных слов, не припадет, замирая, к его груди?

– Оглянись! – шептала Анна. – Оглянись, и я все брошу и последую за тобой. Если я нужна тебе – мы будем счастливы, несмотря ни на что!

Безумные, слепые слова! Ее рассудок, отчаянно споря с сердцем, твердил, что она погубит и себя, и Филипа, но сердце не желало отказываться от надежды. Анна словно наяву слышала собственный голос, повторяющий: «У нас есть любовь, Фил. Это могучая сила, и она нам поможет».

Дорога, круто изгибаясь, исчезала в зарослях. Филип продолжал путь. Анна сжала поводья в кулаке и рванула так, что конь вскинул голову и попятился. Но она не заметила этого. Рыцарь достиг опушки и на мгновение замешкался. Анна едва не вонзила шпоры в бока скакуна. «Оглянись!»

Майсгрейв повернул Кумира и спустя минуту скрылся среди стволов дубравы. Все было кончено. Надежда погасла. Упав на холку коня, Анна разрыдалась, как осиротевшее дитя.

Она плакала, не видя ничего вокруг, и, лишь когда рядом раздались топот копыт и бряцание железа, заставила себя смахнуть слезы и выпрямиться. Несколько королевских гвардейцев на взмыленных лошадях окружили ее. Один из них с недоумением взглянул в опухшее от слез лицо девушки и сказал:

– Мы давно скачем за вами, сударыня. Граф Уорвик приказал догнать вас и вернуть в Венсен.

Анна бессильно кивнула, машинально поправила плащ и стала прятать под эннен выбившиеся пряди. Потом на мгновение замерла, глядя туда, где скрылся рыцарь.

«Так куда же я рвалась? И на что было надеяться? У нас разные судьбы, и как с этим спорить…»

Причудливый поворот ее судьбы остался позади, все вернулось на круги своя. Анна бросила небрежный взгляд на почтительно поджидавших ее всадников и, гордо откинув голову, поскакала назад. Сейчас она думала только о предстоящем венчании с Эдуардом Уэльским и о том, что сделает все, чтобы полюбить этого человека и стать ему доброй супругой.

Ей было пятнадцать лет, но в эпоху, когда в двадцать пять человек достигал зрелости, Анна могла считаться взрослой женщиной. Выражение ее ярких глаз было куда более серьезным и умудренным, чем у большинства ее сверстниц, и о будущем она думала трезво и холодно. Прошлое мертво, и о нем не стоит вспоминать. Она ехала легкой рысью, и ветер сушил следы слез на ее щеках…

* * *

…Пути Господни неисповедимы. И Анна Невиль в эту минуту не могла представить себе, насколько сложным и извилистым окажется ее жизненный путь. Она будет терять и обретать, верить лжи и лгать сама, томиться в заточении и совершать побеги, с неистовым пылом молиться и так же неистово хулить небеса.

Горько плачущая о потерянной любви девочка тогда еще не знала своей судьбы. Не знала, что однажды она преклонит колена у алтаря Вестминстера и ее чело увенчает корона Англии…